Я знал, почему Ричард присутствовал на занятии. У моего супруга, господина Вилена, с самого утра была назначена встреча. Приглашенный профессор являлся альфой. Пусть он и был в возрасте, а его мужские функции давно уже воспевали песню «отче наш». И все же. Я стал омегой, а ни один уважающий себя муж не оставит свою омежку наедине с пусть и «погасшим» альфой. Поэтому, не знаю, по собственному ли желанию или по принуждению, но Ричард сегодня стал вместо господина Вилена моим так сказать смотрителем.

Однако, признаюсь честно, раздражали оба: один своим усипусиньем, а второй – скривленной рожей. Недовольная физиономия Ричарда стала для меня настоящим вызовом. Раз ему мой аромат не по нраву, значит, грех будет этим не воспользоваться.

И воспользовался же! Я издевался над рыжевлаской несколько дней. Как? Насколько хватило моей фантазии. Учась обуздывать свои феромоны, я выпускал шаловливые частички ароматизированной ауры, всякий раз, находясь рядом с Ричардом. И всякий раз реакция мужчины была одинаковой: он замирал, напрягаясь всем телом до такой степени, что вены выступали, а стеклянные зрачки в прищуренных глазах медленно покрывались красными прожилками. И всякий раз, когда на меня смотрело его разъяренное лицо, я вытаскивал из-за пазухи мной же написанный плакатик, где корявыми буквами было написано «действую согласно учению профессора Мохито». На что Ричард нервно дергал челюстью и, с силой сжав ладони в кулаки, быстро удалялся.

Боже! Я радовался, словно ребенок. Не знаю, всегда ли был таким плохим мальчиком, но сейчас это ощущалось настоящей отдушинкой.

Однако рады моему перевоплощению в доме Эллинстонов были не все. И если мужская половина порхала от счастья, женская, наоборот, готова была впиться своими тонюсенькими ручонками с острыми коготками мне в горло. Особенно главная жена моего мужа, госпожа Руслана. Оно и понятно. Вторичка-бета вдруг проявилась омегой…

Господин Вилен с самой молодости не смотрел ни на кого другого, кроме своей супруги. В доме была доминантная омега, обслуживающая семью, поэтому не было потребности для доминанта идти на сторону, чтобы угомонить свой внутренний жар. А как мне рассказывали слуги, мужчина внезапно объявил о том, что женился на мне, чем ошарашил всех гостей и родственников прямо на помолвке собственного сына. А после свадьбы не выпускал из своей комнаты, кутя с молодым супругом, то бишь со мной, ночи напролет.

Но самым шокирующим стало другое. Он взял меня в мужья сразу после того, как я развелся с Ричардом. Госпидя-я! Прямо мыльная опера какая-то!

Именно из-за этих дурацких пересудов я и приперся поздним вечером в комнату к господину Вилену. Шел по коридору мелкими шажками, словно к месту казни, разодетый, подобно расфуфыренной кукле, в розовый (только такие были в шкафу) спальный костюмчик с дурацкими рюшечками и обутый в такого же цвета тапочки на невысокой платформе с огромными пушистыми помпонами.

А во всем виновата тетушка Дуся, пухленькая женщина-омега с круглым лицом и красными щечками, которую ко мне приставили в услужение. Воспользовавшись моим молчанием, она вынесла мой мозг начисто. Мол, в обязанности вторички входит постоянное ублажение супруга… Мол, для удержания его благосклонности нужно чуть ли не танцевать перед ним «танец живота», дабы не остаться на улице, откуда якобы тот меня и подобрал… Бла-бла-бла и бла-бла-бла…

В итоге сама меня одела, обула и, дав волшебного пенделя, отправила, по-матерински перекрестив наудачу и смахнув скупую слезу, в комнату господина Вилена.

Меня встретило очень испуганное лицо доминанта.

Подскочив с кровати, мужчина кинулся ко мне, ухватил за плечи и тревожным голосом залепетал:

– Что случилось, милаша? Что-то болит? Тебя кто-то обидел? Страшный сон приснился?

Но самым интересным оказалось то, что этот человек смотрел на меня ни как на свою пару, скорее как на собственного ребенка. Странно так! И мои сомнения подтвердились после того, как господин Вилен догадался-таки о причине моего внезапного ночного визита.

После этого началась довольно милая, можно даже сказать, душещипательная беседа любящей семейной пары. Такой добрый и заботливый человек, как мой муж, в свойственной ему манере высказал мне вкратце о собственных сомнениях наличия каких-либо внутренностей в моей черепной коробке, о шатком душевном состоянии по причине случайного падения с дуба и о моем неудержимом аппетите при поедании ядовитого сорного растения под нелепым названием «белена».

Ну а в завершении столь искреннего разговора меня с удивленно выпученными глазами и раскрытым ртом выставили за дверь, поставив жирную точку.

И до конца играя роль истинного аристократа, торжественно подытожили:

– Кыш отседова, шмакодявка!

И, несмотря на случившуюся неприятность, какая-то часть меня зауважала этого человека с новой силой. Я довольно улыбнулся, пожал плечами и вернулся в свою комнату с приподнятым настроением.

Посреди ночи меня разбудил тошнотворный аромат. Пахло речной гнилью. Я открыл глаза и увидел силуэт незнакомого мужчины, стоящего у моей кровати. Высокий, худощавый. Этот человек смотрел на меня и не шевелился. Как долго он здесь? Почему он здесь?

От испуга попытался вскочить, но мужчина, резко ухватив за мое горло, с силой прижал меня к кровати. В попытке защититься я дернул руками и тут же почувствовал боль в запястьях. Они были перетянуты веревками. Распяты и привязаны. Закричать не мог, даже кряхтеть особо не получалось. Другими словами, я оказался в западне.

– Все-таки я тебя нашел, ублюдок ты этакий! – зашипел мужчина, сильнее надавливая мне на горло. – Думал, сбежал? Слежу за тобой от самого поместья Тейгеров. Профессор Кимор Дуль был действительно великим человеком. Ведь благодаря своему уникальному препарату он смог тебя превратить в омегу. Теперь я воплощу его грандиозную идею в жизнь, как помощник, как правая рука. Вознесу его до небес и заставлю каждого произносить имя великого Дуля с особым почтением. Но прежде чем приступить к этому, мне нужно отомстить неблагодарной твари, посмевшей отобрать жизнь у этого святого человека.

Ты мог бы стать любимой омежкой профессора, мог бы купаться в его любви, но оказался недостойным всего этого. Поэтому сегодня умрешь. И будь благодарен. Твоя смерть станет своеобразным ритуалом воссоединения великого профессора с его творением.

А далее мужчина сильнее надавил мне на горло, тем самым перекрыв доступ воздуха в легкие. В глазах помутнело. Тело еще некоторое время пыталось сопротивляться. Тщетно. Я умирал. Мой мозг умирал. Я даже уже смирился со своей участью. Но что-то, наверное, в этом мире сильно удерживает мою грешную душу, потому что яркая вспышка, внезапно возникшая перед глазами, оживила меня с новой силой. Картинки одна за другой пробегали, воскрешая исчезнувшую, спрятанную за семью замками память. Что-то, что так упорно скрывало мои воспоминания, в один миг разлетелось на куски. Я вспомнил все. Все до мельчайших подробностей. И самым главным было то, что вспомнил свою истинную сущность.

Аура мощной силой прорвалась сквозь кожу и вырвалась наружу. Мои феромоны окутали тело, словно создав для него защитный барьер, из-за чего хватка чужака на моем горле перестала ощущаться. Вдохнув глубоко желанный воздух, я открыл глаза. Но теперь передо мной был ни незнакомый человек. Моя память четко отрапортовала. Это был верный помощник чокнутого профессора с бредовыми идеями переделывания бет в омег, а именно Краль Моник.

Вспомнив все и соединив это воедино, до меня дошло. Придурок, узнав, что я якобы перевоплотился в омегу с помощью ненаглядного профессора, решил продолжить дело своего мастера, как истинный почитатель его творений. Но перед этим захотел отомстить за смерть наставника, наказав тем же способом обидчика, то бишь меня. Вот же параноик!

Однако слишком долго мои феромоны были заперты внутри тела. Они столько времени находились в заточении, что, ощутив свободу, безудержно пустились во все тяжкие.

Краль Моник вдруг отдернул руку от моей шеи и непонимающим взглядом стал рассматривать ее со всех сторон. Скажу честно, я сам был в шоке от увиденного. Его кисть, покрытая моими феромонами, таяла на глазах, как мороженное в знойную жару. Просто стекала каплями на постель.

В какой-то момент Моник посмотрел с ужасом в глазах на меня, а я с недоумением на него. Но маленький бесенок в моей голове, веселившийся от происходящего, точно дал понять, что этот придурок скоро заорет во все горло, тем самым подняв весь дом на уши. Такого счастья, уж простите, я ему позволить не мог. Поэтому, как только его рот приоткрылся в порыве крика, мои феромоны тут же гурьбой кинулись в нужное отверстие, завладев сначала глоткой Краля, а потом и его внутренностями.

Наверное, все-таки я очень плохой человек! Наблюдая со стороны, как этот мудила дергается в конвульсиях, моя душа испытывала удовлетворение, вспоминая о том, сколько молоденьких ребят умерло от его руки и сколько еще могло бы умереть. Конечно же, в этот момент я не ощущал себя ни божьим судьей, ни защитником униженных и оскорбленных. Сыграли больше эгоистические мотивы: я или он. И, естественно, выбор был очевиден. Я!

Теперь, когда память вернулась, мне не составило труда с помощью своих же феромонов разорвать веревки, удерживающие руки. Поднявшись с кровати, я подошел к Кралю, вдавленному в стену силой моей ауры.

Голос прозвучал тихо, но мужчина услышал каждое слово:

– Я проявился омегой задолго до того, как оказался в особняке профессора Дуля. Он как был бездарным, так им и помер, ибо такой, как ты говоришь, великий человек даже не смог разглядеть перед собой… доминанту.