Чтобы помочь девочке, нужно было добраться до парапета детской комнаты. Для этого, подбежав ближе, я со всей силы бросил одну из шалей вверх, и пока она пролетала между стеклянным экраном и изогнутыми элементами ковки, мне пришлось запрыгнуть с разбегу на рядом стоящий столик, до смерти перепугав флиртующую между собой парочку, и, оттолкнувшись, сделать стремительный прыжок.

Шаль, достигнув максимума своего взлета, под тяжестью броши остановила свой полет вверх и …полетела вниз, где, уже, сделав прыжок, я перехватил ее вместе со вторым концом этой воздушной ткани. Таким вот образом была создана своеобразная поддержка меня рядом с повисшей Поял. Однако для спасения мне нужны были две руки, поэтому, ловко смастерив из концов крепкий узел, я сгруппировался и просунул ноги внутрь между полосками ткани, повиснув вниз головой.

Ну, а дальше было дело техники. Переместив броши на середину каждого куска ткани и ухватившись за их концы, с помощью приема витушки одну шаль я бросил слева от девочки, а вторую справа. После того, как они облетали тело малышки, я ловил их и быстро просовывал в середину перегиба другой конец, тем самым сооружая петлю.

Рывок, и Поял зажата кусками ткани, удерживаемыми моими руками.

Треск, и девочка с визгом полетела вниз, но повисла на шалях прямо над головами гостей, находившихся в оцепенении.

И как раз в этот момент подбежала госпожа Тоития. Ей стоило лишь протянуть руки, чтобы дотянуться до малышки. Я отпустил концы ткани, и Поял тут же оказалась в крепких объятиях перепуганной матери.

Солнечная улыбка засветилась на лице девчушки. Поял смотрела на меня с благодарностью и, улыбнувшись, прошептала:

– Спасибо!

Снова треск, и я резко полетел вниз. Шаль, на которой держался, треснула. Честно, я бы точно отдал богу душу в этот вечер. Но, видно, моя жизнь все же кому-то нужна еще. Я упал, конечно. Однако упал прямиком в руки дядюшки Рыжика, который, как и обещал, незаметно следил за мной. Поймал, и тут же дал деру с полученным трофеем на руках в комнату для персонала.

Естественно, мне влетело по полной программе. Я впервые узнал о себе много нового в самых красочных описаниях и услышал, что будет со мной, если еще раз посмею высунуться. Дядюшка волновался за меня, я это прекрасно понимал. Поэтому мне оставалось только улыбнуться, оголив полностью зубы, и снова пойти работать, чмокнув напоследок в щечку мужчину.

Мой чмок сработал мгновенно. Дядюшка замер, покраснев, словно рак. А я остался довольным, что сумел, пусть и таким нелепым способом, умаслить рассерженного мужчину.

Вечер становился более оживленным. Гости бурно обсуждали последнее событие, при этом постепенно увеличивая количество выпиваемого спиртного. Я постепенно успокаивался, слыша болтовню о спасении девочки, ведь, как бы люди не судачили, никто не догадывался о личности его спасителя. Вот в чем оказалась прелесть надетой мной маски и одинаковой одежды официантов.

Внезапно громкий голос озвучил прибывших гостей: «Семейство Эллинстонов!»

Почему-то эта фамилия показалась мне очень знакомой. Я остановился и, повернув голову, посмотрел на входящих в зал людей. Трое красивых мужчин в сопровождении таких же великолепных красавиц уверенно проходили между людей, приветствуя каждого на своем пути.

Но как только мой взор коснулся огненно-рыжих локонов одного из этих гостей, мое сердце бешено забилось. Его фигура, движения, держание головы – все было очень знакомым и …каким-то до боли родным. Казалось, все вокруг померкло рядом с этим красавцем, а, может, это я никого больше не видел. Кто ты такой, черт возьми?

Внезапно, будто ощутив мой пристальный взгляд, он обернулся. На меня смотрели прищуренные глаза с желто-оранжевыми зрачками, обрамленные окантовкой золотисто-красного цвета, словно вся сила и красота пламени в единый миг запечатлелись в них. Мое тело волнительно задрожало, почувствовав, пусть и случайное, внимание такого красивого человека.

Мне так захотелось прикоснуться к этому незнакомцу, ощутить с ума сводящую сладость его губ, жадность крепких рук, жар накаченного тела….

И губы зашевелились. Я услышал вырвавшийся из глубины души, наполненный непонятным мне чувством, свой голос, звучащий в унисон с барабанной дробью собственного сердца:

– Ричи!

 

Продолжение следует…