«Я заприметил твою красоту еще в школе альф, - шептал он мне прямо в ухо. – Твои волосы…, нежность кожи…, стройность фигуры, будто слепленный великим художником…. Ты покорил меня с первого взгляда. Если бы ты оказался омегой, я при первом удобном случае пометил бы тебя, сделав своим. Но вот незадача. Ты -  бета. Я не собирался проводить на тебе эксперименты, правда. Но жизнь решила все за нас двоих. Чтобы осуществить задуманное с тобой, я должен перевоплотить бету в омегу. Не волнуйся, я буду нежен с тобой».

Этот придурок навалился на меня всем своим весом, придавив к полу, а так как у меня были связаны руки и ноги, я не мог его ни оттолкнуть, ни вмазать по довольной похотливой мине.

Господи, какое же на меня нахлынуло чувство отвращения, когда почувствовал, как этот придурок обхватил мой член своей лапой и стал, как бы это выразиться деликатней, …дрочить. Не знаю, что сработало в этот момент: либо инстинкт самосохранения, либо реакция поставленной Ричи метки на выпущенные перевозбужденным альфой феромоны…. Но мой перчик как болтался тряпочкой между ног, так и не отреагировал на подобные действия даже малейшим приветствием.

А в это время уже второй паренек бился на полу в конвульсиях, вопя от боли. Профессор повернул голову, равнодушно взглянув на то, что дрыгалось неподалеку, и, развернувшись ко мне, прошептал с улыбкой на лице: «Ничего. Скоро твой член будет самопроизвольно вставать только от аромата моих феромонов, детка. Будешь извиваться, как похотливая сучка, лишь бы я оттрахал тебя».

И пока я крутился, пытаясь увернуться от его слюнявых губ, этот чокнутый профессор достал шприц с разработанным препаратом и вонзил его в мое плечо.

Не помню подобной боли за всю свою короткую жизнь. Мне казалось, что я сгорал изнутри. Каждая клеточка тела, словно переживала тысячу смертей одновременно. И теперь-то я точно осознал, отчего парнишки так колбасились после введенной им инъекции. От испытываемой боли мое сознание помутилось. В конечном счете, сработал защитный механизм, и я потерял сознание.

Когда пришел в себя, в помещении было совсем тихо. Солнце уже взошло, и через маленькое окошко попадал свет, которого было достаточно, чтобы отчетливо видеть все вокруг в этом небольшом пространстве. На полу лежали парнишки в очень замысловатых позах без единого движения. Даже грудная клетка не шевелилась. Странно.

В принципе, я чувствовал себя довольно прилично, только виски немного сдавливало. А еще руки немного затекли, ведь они до сих пор оставались связанными. Осмотревшись, я заметил в углу торчащий штырь. Кое-как добравшись до него, стал тереться скотчем, сдерживающим мои руки, о металлический штырь.

Мне повезло. Вскоре удалось разорвать назойливые путы, и я облегченно вздохнул. Ноги освободить уже было проще простого. Затем я подполз к валяющимся на полу парнишкам и пощупал пульс. Меня бросило в холодный пот, потому что они были мертвы. Даже тела успели остыть.

Сколько таких ребят скончалось в муках в этих стенах? Стоил ли подобный препарат стольких невинных смертей? Почему из-за дурости одного чокнутого человека должны страдать другие, ни в чем не повинные люди?

Я так и сидел рядом с холодными телами, глядя в пустые глаза мертвецов, словно пытаясь отыскать в них истинные ответы. Когда человек начинает мнить себя богом, он всегда будет называть содеянное ролью великой миссии. И самое печальное в этом то, что такие люди на самом деле так считают, без преувеличений.

Из подобных мыслей меня вернули в реальность звуки, доносившиеся от двери. Быстро подскочив на ноги, я кинулся к стене, рядом с входом и, вжавшись в нее всем телом, приготовился к атаке.

На пороге появился сонный помощник Краль Моник. Зевая и потирая глаза, он даже не догадывался, что мрачная темница встретит его ударом моей ноги в голову. Человек оказался довольно стойким, поэтому приятное приветствие мне пришлось повторить несколько раз с довольным выкрикиванием «на бис».

Моник упал. С последним ударом я, скорее всего, переусердствовал. Так сказать, приложился от чистого сердца. Помощник профессора не шевелился. Я пощупал пульс и, осознав, что не грохнул со злости, прости господи, этого человека, стал ощупывать его одежду, в попытке найти хотя бы что-нибудь, чтобы выбраться отсюда.

Мне снова повезло. Кроме связки ключей в его карманах я обнаружил пистолет с полным магазином патронов. Я знал, как им пользоваться, потому что в свое время дед Рафаэль, можно сказать, принудил меня правильно обходиться с холодным оружием, якобы для самозащиты в критической ситуации. Вишь как, пригодилось!

Я пробирался тихими шагами, на цыпочках, по темному холодному коридору. То, во что нас, заложников, одели после похищения, и одеждой-то назвать нельзя было: широкие хлопковые штаны на резинке да нательная майка без рукавов и с широким вырезом горловины. Холодно было так сильно, что казалось, кости превратились в ледышки, а ноги стали схожи с деревянными колодками, будто и не были босыми вообще.

Сощипив крепко зубы, чтобы не выдать своего присутствия звонким постукиванием, я двинулся вперед. В конце коридора виднелось огромное окно. Туда и потопал. Но как только приоткрыл его и посмотрел вниз, у меня растаяла даже последняя надежда на спасение.

Под самыми стенами особняка протекала бурливая река, а высоты от окна до водного потока было достаточно, чтобы умереть, если сброситься вниз. Теперь уже не стоял вопрос, как выжить. Для меня теперь был предоставлен особый выбор, как достойно умереть: либо от рук чокнутого похотливого профессора, либо от мощного удара о толщу холодной воды.

«И куда это собрался мой новоиспеченный женишок?» - послышался хрипловатый голос профессора Дуля, заставивший меня оглянуться.

Решение пришло само собой. Я повернулся к распахнутому окну и даже успел поставить одну ногу на низкий подоконник. Но тут же был перехвачен обезумевшим альфой. Дуль схватил меня за майку и отшвырнул в сторону.

Боль снова захватила мое тело. Но больно было скорее не столько от удара о бетонную стену, сколько от ускользнувшей возможности покинуть это место. Мной столько раз игрались и помыкали, распоряжаясь моей жизнью! Дайте хотя бы собственную смерть выбрать такую, какую выберу сам.

Наверное, это безудержное желание придало мне сил. И я, поднявшись с пола, набросился на профессора.

Видел ли, куда и как наносил удары кулаками? Вряд ли. Но то, что меня накрыло состояние аффекта, могу сказать с уверенностью. Стресс, страх, боль, обида, унижение, презрение, в конце концов…. Я словно освободил все накопившиеся негативные эмоции и подчинился их мощному выбросу.

И это продолжалось до тех пор, пока я не ощутил некое бессилие. Только тогда увидел, что натворили мои руки. Подо мной лежал булькающий кровью профессор с месивом вместо лица. Живучая скотина!

Снова гнев накрыл меня. Я достал пистолет, прижал босой ногой его руку, которая недавно теребила мое хозяйство, и… выстрелил.

Наверное, я очень плохой человек, потому что глядя, как этот ублюдок воет с каждым моим выстрелом, во мне восстанавливалось практически растоптанное чувство справедливости этого мира.

Размозжив его руку, я размахнулся и сделал последний удар пистолетом по голове профессора. Мужчина замер. Понимая, что тот испустил дух, мое тело, наконец, расслабилось. Снова оказавшись у раскрытого окна, я посмотрел на бурлящую воду у стен особняка.

Бежать было некуда. Скорее всего, скоро на выстрелы прибегут слуги, которые тут же передадут меня в руки правосудия. Кто поверит приезжему студентику из другой страны в ужасы, происходящие в стенах дома почтенного профессора Кимора Дуля, работающего на благо самой знаменитой школы альф? Ведь улики сто пудов уничтожат. И даже, если возникнут какие-либо подозрения, инцидент замнут. А кончину «великого человека» опишут красочными кровавыми сценами трагической гибели несчастного профессора от рук сумасшедшего студента.

У меня все также оставался единственный путь – бурливая река. Я поднялся на подоконник, и в этот момент раздался выстрел. Мое тело, словно что-то подтолкнуло вперед, но в последний момент я успел ухватиться за проем и обернулся. Позади стоял помощник Моник с пистолетом в руках, прожигая меня презрительным взглядом. Очнулся-таки, ублюдок.

Внезапно он сорвался с места и рванул ко мне. Было здорово наблюдать, как его лицо изменилось с презрения на волнение, потому что, видя, как Краль Моник бежит, протягивая вперед свои тонкие длинные лапы в попытке ухватиться за меня, я ехидно улыбнулся и… отпустил руки. Мое тело слегка пошатнулось, а затем полетело прямо в объятия холодной водной стихии.

 

Продолжение следует...