Глава 52. Тайм Боти

После случая с приставанием студентов школы альф, нашу группу обходили стороной, ну, по крайней мере, в моем присутствии. Нет, заигрывания продолжались, но это происходило ненавязчиво и только по обоюдному согласию.

Я не возражал. Да и как тут быть против? Студенческая пора – самое что ни на есть время любви. Пусть влюбляются, пусть обжигаются. Главное – без насилия и принуждения.

Скажу даже больше, группа Ричарда, мне показалось, стала нас как-то по-особенному оберегать, охранять что ли. И это было так мило. Ведь я всегда только себя считал «гением» маскировки и превосходной театральной игры. А нет, оказывается, альфачи меня перещеголяли.

Было смешно наблюдать, как они делились на группки, одна из которых шла домой, вторая нежилась с омежками под общежитием, а третья провожала задержавшихся в учебном корпусе.

В этой третьей части я обычно и состоял. Доминанты присоединялись к нам неожиданно, как бы невзначай. Заваливали всяческими вопросами. И самое интересное, что мы велись, искренне отвечая хитрым альфачам до самого общежития. А как только подходили к входной двери, вопросы тут же почему-то заканчивались. Несколько минут мы стояли в полной тишине, а потом, попрощавшись, шли внутрь здания.

Что особенно меня поразило, вопросы альфы задавали один за другим без остановки. И вскоре я раскрыл их замысел. Проходя мимо одного доминанта на перемене,  заметил интересный листок, лежащий на его парте. Не то, чтобы я был любителем подсматривать чужие записи. Как-то взгляд сам упал.… Да и написанное оказалось необычно нелепым…. Увидев это, у меня возникла мысль, что на уроках доминанты не учились, а специально придумывали для нас темы для будущих бесед.

В общем, как только альфа отвернулся, я сфоткал листочек, а потом переслал всем нашим. И когда после занятий нас снова пошли провожать, вопросы уже задавали мы, и именно те, что напридумывали доминанты, отчего, кстати, сильно их шокировали.

Ну, а если говорить о Ричарде, то он не участвовал в подобных мероприятиях. Он действовал проще. Просто, когда часы в комнате, где меня поселили совсем одного, в отличие от прибывших со мной ребят, пробивали ровно одиннадцать, рыжевласка без единого слова влезал в окно, сбрасывал с себя одежду и умащивался рядом со мной на кровати.

Скажем так, положа руку на сердце, я совсем не возражал. Ведь как только он прижимался сзади своим разгоряченным телом, как только его нос утыкался в мою шею, а крепкие руки нежно обнимали, феромоны доминанта окутывали меня, словно паутиной. И, ощутив абсолютную безопасность, покой и безграничное умиротворение, я моментально проваливался в сказочный мир сновидений, сопровождаемый настолько любимым ароматом – запахом свежескошенной травы.

Единственное, что меня поражало в том, что творил мой, так сказать, пасынок – утром, когда я просыпался под довольно неприятную мелодию будильника, Ричи уже не было. Странно же! Чего припирается вообще?

Еще была одна странность. Мое тело насыщалось ароматом рыжевласки настолько, что я потом ходил целый день, как зачарованный, продолжая вдыхать ауру своего любимого доминанта. Только вот, есть в таком блаженстве одно «но». Альфа пропитывает своими феромонами кожу партнера, словно метит принадлежащую именно ему территорию, чтобы дать понять другим людям одно – это чужая собственность. В народе этот процесс называли феромоновым душем. Прикольное «но», правда?

А я все голову ломал, почему меня все так сторонятся? Оказывается, ходил, даже не ощущая того, в защитном костюме, ненавязчиво сотканным специально под мои габариты из самых тончайших феромоновых молекул Ричарда. Не могу сказать, что мне это не нравилось, ведь я-то обожаю аромат его феромонов и, естественно, никакой угрозы не ощущал, в отличие от всех тех, кто находился со мной рядом. До сих пор удивляюсь, как это у альф получается создавать такой шедевр для своих любимок?

На третий день я покинул общежитие и направился к учебному корпусу …один. Проспал. Проблема состояла в том, что я спал рядом с Ричи, как ребенок. А в этот день так хотелось еще понежиться в кроватке, что неосознанно выключил будильник и снова отрубился. Когда же проснулся, понял, что на первую пару опоздал. Дожился, мать его так! Стыд-то какой!

Дорога от общежития до учебного корпуса была выложена из брусчатки и  проходила через красивую школьную аллею, засаженную молодыми пирамидальными деревцами, между которыми одиноко стояли старинные фонари с изогнутыми элементами художественной ковки. По краям дорожки стояли пустые лавочки, заманивая к себе великолепным окружением и собственным удобством.

Так и хотелось остановиться. Но я бежал на пары, и, единственное, что мог себе позволить в этот момент - это наслаждаться прекрасным видом, так сказать, на скаку. Однако мою утреннюю пробежку остановила непредвиденная ситуация.

У одной из лавочек толпились студенты. Со стороны можно было подумать, что одногруппники встретились перед занятиями посплетничать. Но было кое-что в сочетании с их громкими голосами, заставившее меня притормозить. Мне показалось, что плакал ребенок.

«Эй, ты, - послышался раздраженный голос одного из студентов в толпе. – Чего ты опять сюда приперся? А где твой шлюха-папаша? Снова околачивается около Ричарда в попытке окольцевать его? Сколько раз вам, убогим, можно повторять? Такие, как мы, никогда не женимся на, подобных вам, низкосортных омегах!»

От удивления я открыл рот. Молодые ребята были одеты в фирменную одежду школы, а значит, все они были доминантами. Тогда кому предназначалась эта гнусная речь? Мне что ли? Но парни стояли спиной, а их лица были направлены в сторону лавочки. Что происходит, черт возьми?

Я подошел ближе и в этот момент, скорее всего, как никогда ощутил истинную силу феромонового душа рыжевласки, оставленного на мне после проведенной ночи, потому что все альфы тут же обернулись, враждебно уставившись на меня звериными глазами.

Я даже икнул от такой неожиданности. Конечно, в другой ситуации мне пришлось бы виновато улыбнуться и дать деру. Но как только эта свора псов зашевелилась, перед моими глазами появился тот, кто стал причиной этого сборища. И мое сердце забилось в быстром ритме, захлёбываясь в яростном гневе нахлынувших эмоций.

Альфы издевались не просто над маленьким ребенком. Будучи доминантой, я моментально определил его сущность. Мальчик был омегой. По пухленьким щечкам этого дитятки текли тоненькие ручейки, которые никак не пересыхали даже после периодического вытирания их рукавчиком. И когда большие зеленые глазки малыша, полные отчаяния и боли, посмотрели на меня, я больше не мог стоять в стороне.

«Обладать огромной силой - значит нести такую же ответственность за ее последствия! Не это ли слова великого доминанта-ученого вашей страны Самиона Отто-Ривана? – зарычал я. – Для сильного доминанта применить в сражении свою мощь на себе подобном уже приравнивается к победе, а вот использовать ее на слабом виде – к поражению! Наверное, мне стоит спросить у вашего ректора, как студенты-доминанты такой великой школы, как эта, могли настолько низко пасть перед самым слабым видом человечества – ребенком-омегой?»

Как ни странно, но мои слова услышали. Фыркали, цыкали, метали в меня молнии, но стали потихоньку расходиться. А последний из альф глянул на возмущенного заводатора и тихо произнес: «Прости друг, но мне не нужны проблемы ни с нашим ректором, ни с доминантом-защитником этого паренька».

Студенты еще некоторое время оборачивались, покидая аллею, но мне было на них наплевать. Я подошел к мальчишке, присел рядом на корточки и, улыбнувшись, тихо заговорил: «Как зовут тебя, милое дитя? И что делает такой сладкий омежка в логове доминантов?»

«Я – Сири, - тихим голоском заговорил мальчик. – Мой папа пришел сюда встретиться с отцом. Он боялся оставлять меня дома одного, поэтому взял с собой. Но я прятался за зданием, где папа сказал мне подождать его. Только эти дяди заметили меня и притащили сюда».

«Тогда пойдем вместе к твоему папе», - ласково предложил я и протянул малышу руку, а он послушно обхватил мою ладонь и двинулся со мной к учебному центру.

За зданием стояли двое парней. Один из них, что был в форме школы, злобно шипел на второго, покорно склонившего голову и сжимающегося всякий раз, как первый на него напирал. Скорее всего, он и был папой Сири, ибо даже издалека мой нос учуял легкий сладковатый аромат омежьих феромонов.

Не подумайте, что этот парень так и разбрасывал свою ауру направо и налево. Все дело во мне. После проявления моей сущности как доминанты, я стал схож с могущественной ищейкой, способной определить по запаху тела принадлежность человека к тому или иному виду даже до его перевоплощения.

Сейчас же легкий ветерок окутывал меня мягкими нотками жасмина, несмотря на присутствие жесткого запаха пытающихся заглушить истинную сущность омеги медицинских препаратов – подавителей, которые папа Сири использовал в огромном количестве перед приходом сюда.

«Сколько раз мне тебе повторить еще? - шипел доминант. - Я никогда не признаю тебя своей парой, а ушлепка, что ты родил бог весть от кого, своим сыном. Сначала раздвигаешь ноги перед всеми подряд, а потом ищешь, куда своего щенка пристроить? Думаешь, нашел козла отпущения, если переспал разок со мной? Думаешь, такой как я, женится на такой ничтожной омежке, как ты? Я – доминант, а моя предназначенная высококлассная омега ждет меня дома, вышивает крестиком и читает сопливые романы, а не бегает по мужикам. Уясни же, наконец, ты - шваль и место твое на самом дне огромной выгребной ямы».

«Разве я прошу многого? – пытался оправдаться папа Сири. – Мне нужна всего лишь небольшая сумма денег, чтобы пристроить малыша в детский садик. Я устроился на работу, а ребенка оставить не с кем. Ты ведь знаешь, что я сирота и обратиться за помощью больше не к кому. Поэтому и прошу именно тебя. Помоги!»