Я ему не нравлюсь.
— Простите, я не пытаюсь быть Йоко, — заверила она (прим.: Йоко Оно — японская авангардная художница, певица и деятель искусства, вдова Джона Леннона. Многие винили ее в распаде The Beatles).
— О, нет, просто он столько о тебе говорит. Очень много. Не переставая. Не затыкаясь. Я не могу вставить ни слова. Не… — затарахтел Руиз.
Таль отвесил ему подзатыльник.
— Заткнись, Руиз. Дай нам двадцать минут, и мы встретимся в баре, — внезапно сказал Таль и свободной рукой выхватил из руки Руиза спортивную сумку.
— Что? Но я думал, ты хочешь… — запротестовал его напарник.
— Нет-нет, все в порядке, Таль, можем встретиться потом. Я просто хотела поздороваться, правда… — вмешалась Миша.
— Тихо, — рявкнул Таль. Все замолчали. — Миша, ты никуда не пойдешь, кроме как наверх. Руиз, с нашей проблемой мы разберемся позже. Встретимся здесь через двадцать минут.
Потом Таль практически потащил ее в лифт.
— Честно, повеселись со своим другом. Я не пытаюсь быть «такой цыпочкой», я просто хотела поздороваться, — быстро сказала она, как только они остались одни.
— Я хочу, чтобы ты была «такой цыпочкой», и ты сделаешь гораздо больше, чем просто «поздороваешься», — заверил он ее.
Он провел пальцами по волосам и мотнул головой. Во все стороны полетела пыль — его черные волосы выглядели с проседью.
— Чем вы занимались!? — спросила она, снова блуждая взглядом по его одежде.
— Хммм, ты не хотела бы знать, — поддразнил он, хватая ее за бедра и притягивая к себе.
— Нет, хотела бы. И перестань меня лапать, ты весь в грязи.
— Ой, брось, ты любишь меня грязного, — проворковал он, наклоняясь, чтобы укусить ее за ухо.
— Грязного, а не чумазого. Ты противный, — заявила она.
— Грязный, порочный, противный, непристойный; я — человек многих талантов, — прошептал он, проводя языком по раковине ее уха.
Он выглядел так, будто катался в яме с засохшей грязью, но когда он поцеловал Мишу, она его не остановила. Не могла ему сопротивляться. Прикажи он ей встать перед ним на колени — в лифте, каким бы грязным он ни был, — и она сделала бы это, не раздумывая.
Почему жизнь не может быть похожа на грязного мужчину, который хорошо целуется?
***
— Я не нравлюсь твоему другу.
Прошло уже около сорока пяти минут, когда Таль и Миша спустились вниз.
— Дело не в этом, он просто… замкнутый, — попытался объяснить Таль.
— Я не нравлюсь твоему «замкнутому» другу, — повторила она.
Он закатил глаза.
— Он тебя не знает, как же он может составить о тебе какое-либо мнение? — заметил он.
— Хм, это называется «осуждение». Из-за… ну, знаешь… моей проблемы, — заикаясь, пыталась объяснить она. Они по-прежнему избегали слова на букву «б».
— Ах, «моя проблема», как чудесно. Как раковая опухоль, — усмехнулся он, хотя прозвучало сердито. Зло.
— Не смешно, — огрызнулась она.
Майк был абсолютно невинной жертвой ее небольшой интрижки. Ну, не такой уж и небольшой, вполне даже значимой, — и от этого стало только хуже. Она не позволит ни Талю, ни кому-либо еще говорить о нем столь пренебрежительно.
— Какая ранимая. И нет, причина не в этом — у Руиза нет морали, я почти уверен, что он предпочитает замужних женщин. Просто он беспокоится, что ты слишком меня отвлекаешь, — сказал Таль.
Миша прикусила нижнюю губу.
— Отвлекаю? Но я не хочу доставлять тебе неприятности, — заверила она.
Внезапно он грубо схватил ее за задницу и прижал к себе. Видимо, Таль предпочитал, чтобы она всегда прижималась к нему. Она не думала, что когда-нибудь привыкнет к тому, что кому-то нужно так часто к ней прикасаться.
— Детка, ты — самый большой отвлекающий фактор, который у меня когда-либо был за всю мою жизнь. И мне это нравится. Позволь мне самому беспокоиться о моей работе, — заверил он.
— Было бы проще, если бы я точно знала, чем ты занимаешься.
Они вошли в вестибюль, и он проигнорировал ее заявление, приветствуя своего друга.
Руиз все также смотрел на Мишу с улыбкой-не-улыбкой, но ничего не сказал. Они заказали еду и напитки. И разговор потек. Таль отличался дерзостью и остроумием, а Руиз больше смеялся и веселил. В его речи слышался небольшой акцент, и, в конечном итоге, выяснилось, что он родом с Кубы.
Поужинав, они подошли к бару и заказали крепкие напитки. Руиз, казалось, расслабился с ней и развлекал историями о Тале. О местах, где им довелось побывать, и о глупостях, которые вытворял там Таль. У него имелась склонность к тому, чтобы быть пойманным на публике за совершением порочных деяний, которые лучше оставить для спальни. Очевидно, Миша не была единственной, с кем ему нравилось предаваться этому фетишу.
В конце концов, она отпустила ощущение, что не нравится Руизу, и просто стала наслаждаться приятным вечером. Она не могла вспомнить, когда в последний раз так сильно смеялась, чувствовала себя такой беззаботной. С друзьями она всегда скрывала свою постыдную тайну — с этими мужчинами она была открыта, и ее принимали. Рядом с мужем она всегда ходила на цыпочках, потому что его легко было обидеть, и он всегда хотел быть в центре внимания. С этими мужчинами… они умели и брать, и отдавать, и даже поощряли ее к этому.
— Ребята, вы слишком крутые. — Миша изо всех сил пыталась отдышаться, вот как сильно она смеялась. Таль ушел, отправившись на поиски туалета.
— Да, мы это часто слышим, — смех Руиза стих.
— Давно я так не смеялась, — она вздохнула, вытирая глаза.
— Таль хорошо умеет смешить.
Это было сказано сухо, что отрезвило ее веселье.
— Он довольно забавный, — попыталась она поднять настроение.
— Да. Итак, скажи мне кое-что, — начал Руиз, прислоняясь к стойке и приближаясь к ней.
Странно, но когда Таль оказывался в ее личном пространстве, даже в самый первый раз, Миша не возражала. С этим мужчиной она возражала очень сильно.
— Что? — спросила она, скрестив ноги. Он стоял достаточно близко, чтобы ее колено коснулось его талии.
— Что у тебя за дела с моим другом?
Уф, он просто беспокоится о друге.
— Никаких дел. Он отличный парень, с которым я столкнулась однажды ночью, — начала она объяснять.
— И только? Ты всего лишь «столкнулась» с ним? — уточнил Руиз.
— Да. Обещаю, я не пытаюсь развалить группу, — заверила она его.
— Понимаю. Значит, это просто секс. Да?
Вау. Совершенно никакого стеснения.
— Ну, думаю, да. Вроде того, — ответила Миша, хотя слово было неподходящим. Нисколько. Она старалась не думать об этом, но теперь становилось очевидным, что они стали чем-то гораздо большим — она не могла назвать то, что у них было, «просто сексом».
— Ты прилетела в Италию только для того, чтобы подцепить мужика. Боже, дома тебе, должно быть, приходится тяжко. — При этих словах Руиз откровенно оглядел ее тело.
— Прошу прощения!? — Мишу такое немного шокировало.
— Горячая штучка вроде тебя? Кто бы не захотел хорошенько тебя ублажить. В чьей еще постели ты здесь кувыркаешься? — он продолжал задавать вопросы, от которых у Миши запылали щеки.
— Ни в чьей. Я не такая, — отрезала она.
Только… ты, вроде как, именно такая.
— Женщина изменяет своему мужу с незнакомцем. Ты, определенно, такая, малышка. Почему бы не дать и мне попробовать твою киску?
Миша спрыгнула с табурета и протиснулась мимо Руиза. Он обвил рукой ее талию и удержал на месте. Между тем, его другая рука бегала вверх и вниз по ее телу. Она почувствовала, что ее вот-вот стошнит.
— Отвали от меня! — она чуть ли не кричала, пихая и ударяя его в грудь.
— Ой, брось! Если думаешь, что хорошо провела время с Талем, подожди, пока не увидишь, что я…
— Какого хрена ты творишь!?
Таль был крупным, смуглым мужчиной с резкими чертами лица — представить его рассерженным было несложно. Однако увидеть и услышать его в таком состоянии — было совсем другим делом. Даже Миша испугалась тона его голоса и того вида, с которым он на них наступал.
— Эй, все нормально, чувак, — рассмеялся Руиз, отпуская Мишу.
Она налетела спиной на Таля, который практически толкнул ее за себя.
— Это, пи*дец как, не нормально… какого хрена ты творишь!? — повторил Таль.
Я на сто процентов Йоко. Боже, я ужасна.
— Я пойду, а вы, ребята, поговорите, — сказала она, пятясь. Таль повернулся и указал на нее.
— Ты останешься. А ты, — он повернулся к другу. — У тебя есть пять секунд, чтобы объяснить мне, о чем, мать твою, ты думал.
— Ты же сам сказал, что хорошо с ней позабавился. Я хотел сам в этом убедиться.
После этого разразился ад. Таль рванул к мужчине, встав с ним лицом к лицу, и начал на него орать. Руиз закатил глаза, но тут же нахмурился. Бармен кричал на всех. Завязалась потасовка. Зазвучали угрозы расправой.
Миша развернулась и выбежала из бара.
Одно дело разрушить собственные отношения. Но она не собиралась уничтожать чужие.
Глава 11
~Что мы делаем~
— Миша!? — рявкнул Таль, проходя через вестибюль.
— Она ушла, чувак, отпусти ее, — простонал Руиз, следуя за ним на небольшое расстояние.
— Заткнись, — прорычал Таль в ответ, прежде чем выйти на улицу.
Но Руиз был прав, Миша давно ушла. Улизнула, пока Таль угрожал засунуть голову Руиза ему в задницу.
— Найдешь свою горячую цыпочку позже. Нам нужно обсудить дело, — крикнул его напарник.
— Мне нечего с тобой обсуждать! Ты, кажется, все время забываешь, напарник, кто выше по рангу, — напомнил ему Таль.
— О, я все прекрасно помню. А вот ты, кажется, многое забыл. О чем ты только думал, решив с ней связаться!? Почему ничего не сказал?! — спросил Руиз, подходя к нему. Он зажимал нос, пытаясь остановить кровотечение. Таль нанес ему точный удар в центр лица.
Назови ее другим именем, ублюдок.
— Потому что это не твое гребаное дело. Это ничего не значит, ничего не меняет, — подчеркнул Таль.
— Ты прикалываешься что ли!? Это полностью компрометирует цель нашей миссии! Так что это ты должен помнить, за каким хреном мы здесь! И что мы здесь надолго не задержимся, — рявкнул Руиз.
— И к чему ты ведешь?
— К тому, каким чертовски милым ты был с этой сучкой, что совсем не обязательно, если хочешь только ее киску. Братан, она, бл*ть, замужем. Она — не твоя. Она тоже тебя использует. Ты здесь не живешь, ты здесь по работе, и тебе, черт подери, нужно помнить обо всем, что влечет за собой эта работа. Помнить, для чего мы здесь.