Я ему не нравлюсь.

— Простите, я не пытаюсь быть Йоко, — заверила она (прим.: Йоко Оно — японская авангардная художница, певица и деятель искусства, вдова Джона Леннона. Многие винили ее в распаде The Beatles).

— О, нет, просто он столько о тебе говорит. Очень много. Не переставая. Не затыкаясь. Я не могу вставить ни слова. Не… — затарахтел Руиз.

Таль отвесил ему подзатыльник.

— Заткнись, Руиз. Дай нам двадцать минут, и мы встретимся в баре, — внезапно сказал Таль и свободной рукой выхватил из руки Руиза спортивную сумку.

— Что? Но я думал, ты хочешь… — запротестовал его напарник.

— Нет-нет, все в порядке, Таль, можем встретиться потом. Я просто хотела поздороваться, правда… — вмешалась Миша.

— Тихо, — рявкнул Таль. Все замолчали. — Миша, ты никуда не пойдешь, кроме как наверх. Руиз, с нашей проблемой мы разберемся позже. Встретимся здесь через двадцать минут.

Потом Таль практически потащил ее в лифт.

— Честно, повеселись со своим другом. Я не пытаюсь быть «такой цыпочкой», я просто хотела поздороваться, — быстро сказала она, как только они остались одни.

— Я хочу, чтобы ты была «такой цыпочкой», и ты сделаешь гораздо больше, чем просто «поздороваешься», — заверил он ее.

Он провел пальцами по волосам и мотнул головой. Во все стороны полетела пыль — его черные волосы выглядели с проседью.

— Чем вы занимались!? — спросила она, снова блуждая взглядом по его одежде.

— Хммм, ты не хотела бы знать, — поддразнил он, хватая ее за бедра и притягивая к себе.

— Нет, хотела бы. И перестань меня лапать, ты весь в грязи.

— Ой, брось, ты любишь меня грязного, — проворковал он, наклоняясь, чтобы укусить ее за ухо.

— Грязного, а не чумазого. Ты противный, — заявила она.

— Грязный, порочный, противный, непристойный; я — человек многих талантов, — прошептал он, проводя языком по раковине ее уха.

Он выглядел так, будто катался в яме с засохшей грязью, но когда он поцеловал Мишу, она его не остановила. Не могла ему сопротивляться. Прикажи он ей встать перед ним на колени — в лифте, каким бы грязным он ни был, — и она сделала бы это, не раздумывая.

Почему жизнь не может быть похожа на грязного мужчину, который хорошо целуется?

***

— Я не нравлюсь твоему другу.

Прошло уже около сорока пяти минут, когда Таль и Миша спустились вниз.

— Дело не в этом, он просто… замкнутый, — попытался объяснить Таль.

— Я не нравлюсь твоему «замкнутому» другу, — повторила она.

Он закатил глаза.

— Он тебя не знает, как же он может составить о тебе какое-либо мнение? — заметил он.

— Хм, это называется «осуждение». Из-за… ну, знаешь… моей проблемы, — заикаясь, пыталась объяснить она. Они по-прежнему избегали слова на букву «б».

— Ах, «моя проблема», как чудесно. Как раковая опухоль, — усмехнулся он, хотя прозвучало сердито. Зло.

— Не смешно, — огрызнулась она.

Майк был абсолютно невинной жертвой ее небольшой интрижки. Ну, не такой уж и небольшой, вполне даже значимой, — и от этого стало только хуже. Она не позволит ни Талю, ни кому-либо еще говорить о нем столь пренебрежительно.

— Какая ранимая. И нет, причина не в этом — у Руиза нет морали, я почти уверен, что он предпочитает замужних женщин. Просто он беспокоится, что ты слишком меня отвлекаешь, — сказал Таль.

Миша прикусила нижнюю губу.

— Отвлекаю? Но я не хочу доставлять тебе неприятности, — заверила она.

Внезапно он грубо схватил ее за задницу и прижал к себе. Видимо, Таль предпочитал, чтобы она всегда прижималась к нему. Она не думала, что когда-нибудь привыкнет к тому, что кому-то нужно так часто к ней прикасаться.

— Детка, ты — самый большой отвлекающий фактор, который у меня когда-либо был за всю мою жизнь. И мне это нравится. Позволь мне самому беспокоиться о моей работе, — заверил он.

— Было бы проще, если бы я точно знала, чем ты занимаешься.

Они вошли в вестибюль, и он проигнорировал ее заявление, приветствуя своего друга.

Руиз все также смотрел на Мишу с улыбкой-не-улыбкой, но ничего не сказал. Они заказали еду и напитки. И разговор потек. Таль отличался дерзостью и остроумием, а Руиз больше смеялся и веселил. В его речи слышался небольшой акцент, и, в конечном итоге, выяснилось, что он родом с Кубы.

Поужинав, они подошли к бару и заказали крепкие напитки. Руиз, казалось, расслабился с ней и развлекал историями о Тале. О местах, где им довелось побывать, и о глупостях, которые вытворял там Таль. У него имелась склонность к тому, чтобы быть пойманным на публике за совершением порочных деяний, которые лучше оставить для спальни. Очевидно, Миша не была единственной, с кем ему нравилось предаваться этому фетишу.

В конце концов, она отпустила ощущение, что не нравится Руизу, и просто стала наслаждаться приятным вечером. Она не могла вспомнить, когда в последний раз так сильно смеялась, чувствовала себя такой беззаботной. С друзьями она всегда скрывала свою постыдную тайну — с этими мужчинами она была открыта, и ее принимали. Рядом с мужем она всегда ходила на цыпочках, потому что его легко было обидеть, и он всегда хотел быть в центре внимания. С этими мужчинами… они умели и брать, и отдавать, и даже поощряли ее к этому.

— Ребята, вы слишком крутые. — Миша изо всех сил пыталась отдышаться, вот как сильно она смеялась. Таль ушел, отправившись на поиски туалета.

— Да, мы это часто слышим, — смех Руиза стих.

— Давно я так не смеялась, — она вздохнула, вытирая глаза.

— Таль хорошо умеет смешить.

Это было сказано сухо, что отрезвило ее веселье.

— Он довольно забавный, — попыталась она поднять настроение.

— Да. Итак, скажи мне кое-что, — начал Руиз, прислоняясь к стойке и приближаясь к ней.

Странно, но когда Таль оказывался в ее личном пространстве, даже в самый первый раз, Миша не возражала. С этим мужчиной она возражала очень сильно.

— Что? — спросила она, скрестив ноги. Он стоял достаточно близко, чтобы ее колено коснулось его талии.

— Что у тебя за дела с моим другом?

Уф, он просто беспокоится о друге.

— Никаких дел. Он отличный парень, с которым я столкнулась однажды ночью, — начала она объяснять.

— И только? Ты всего лишь «столкнулась» с ним? — уточнил Руиз.

— Да. Обещаю, я не пытаюсь развалить группу, — заверила она его.

— Понимаю. Значит, это просто секс. Да?

Вау. Совершенно никакого стеснения.

— Ну, думаю, да. Вроде того, — ответила Миша, хотя слово было неподходящим. Нисколько. Она старалась не думать об этом, но теперь становилось очевидным, что они стали чем-то гораздо большим — она не могла назвать то, что у них было, «просто сексом».

— Ты прилетела в Италию только для того, чтобы подцепить мужика. Боже, дома тебе, должно быть, приходится тяжко. — При этих словах Руиз откровенно оглядел ее тело.

— Прошу прощения!? — Мишу такое немного шокировало.

— Горячая штучка вроде тебя? Кто бы не захотел хорошенько тебя ублажить. В чьей еще постели ты здесь кувыркаешься? — он продолжал задавать вопросы, от которых у Миши запылали щеки.

— Ни в чьей. Я не такая, — отрезала она.

Только… ты, вроде как, именно такая.

— Женщина изменяет своему мужу с незнакомцем. Ты, определенно, такая, малышка. Почему бы не дать и мне попробовать твою киску?

Миша спрыгнула с табурета и протиснулась мимо Руиза. Он обвил рукой ее талию и удержал на месте. Между тем, его другая рука бегала вверх и вниз по ее телу. Она почувствовала, что ее вот-вот стошнит.

— Отвали от меня! — она чуть ли не кричала, пихая и ударяя его в грудь.

— Ой, брось! Если думаешь, что хорошо провела время с Талем, подожди, пока не увидишь, что я…

— Какого хрена ты творишь!?

Таль был крупным, смуглым мужчиной с резкими чертами лица — представить его рассерженным было несложно. Однако увидеть и услышать его в таком состоянии — было совсем другим делом. Даже Миша испугалась тона его голоса и того вида, с которым он на них наступал.

— Эй, все нормально, чувак, — рассмеялся Руиз, отпуская Мишу.

Она налетела спиной на Таля, который практически толкнул ее за себя.

— Это, пи*дец как, не нормально… какого хрена ты творишь!? — повторил Таль.

Я на сто процентов Йоко. Боже, я ужасна.

— Я пойду, а вы, ребята, поговорите, — сказала она, пятясь. Таль повернулся и указал на нее.

— Ты останешься. А ты, — он повернулся к другу. — У тебя есть пять секунд, чтобы объяснить мне, о чем, мать твою, ты думал.

— Ты же сам сказал, что хорошо с ней позабавился. Я хотел сам в этом убедиться.

После этого разразился ад. Таль рванул к мужчине, встав с ним лицом к лицу, и начал на него орать. Руиз закатил глаза, но тут же нахмурился. Бармен кричал на всех. Завязалась потасовка. Зазвучали угрозы расправой.

Миша развернулась и выбежала из бара.

Одно дело разрушить собственные отношения. Но она не собиралась уничтожать чужие.

Глава 11

~Что мы делаем~

— Миша!? — рявкнул Таль, проходя через вестибюль.

— Она ушла, чувак, отпусти ее, — простонал Руиз, следуя за ним на небольшое расстояние.

— Заткнись, — прорычал Таль в ответ, прежде чем выйти на улицу.

Но Руиз был прав, Миша давно ушла. Улизнула, пока Таль угрожал засунуть голову Руиза ему в задницу.

— Найдешь свою горячую цыпочку позже. Нам нужно обсудить дело, — крикнул его напарник.

— Мне нечего с тобой обсуждать! Ты, кажется, все время забываешь, напарник, кто выше по рангу, — напомнил ему Таль.

— О, я все прекрасно помню. А вот ты, кажется, многое забыл. О чем ты только думал, решив с ней связаться!? Почему ничего не сказал?! — спросил Руиз, подходя к нему. Он зажимал нос, пытаясь остановить кровотечение. Таль нанес ему точный удар в центр лица.

Назови ее другим именем, ублюдок.

— Потому что это не твое гребаное дело. Это ничего не значит, ничего не меняет, — подчеркнул Таль.

— Ты прикалываешься что ли!? Это полностью компрометирует цель нашей миссии! Так что это ты должен помнить, за каким хреном мы здесь! И что мы здесь надолго не задержимся, — рявкнул Руиз.

— И к чему ты ведешь?

— К тому, каким чертовски милым ты был с этой сучкой, что совсем не обязательно, если хочешь только ее киску. Братан, она, бл*ть, замужем. Она — не твоя. Она тоже тебя использует. Ты здесь не живешь, ты здесь по работе, и тебе, черт подери, нужно помнить обо всем, что влечет за собой эта работа. Помнить, для чего мы здесь.