ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

Дрейвен

Я впервые увидел, как ее одолевает настоящий страх. Она никогда раньше этого не показывала, даже когда думала, что я Тень. Но когда ее глаза встречаются с моими, в тот момент, когда она вылезает из воды, весь румянец отходит от ее лица. Она похожа на богиню душ, когда ее светлая кожа отражается в воде, а каштановые волосы развеваются вокруг нее.

Я сразу увидел красные порезы, покрывавшие ее спину, когда она плавала под поверхностью, и теперь, когда она стоит, мой взгляд устремляется к линиям, портящим кожу над ее ребрами. Дракон внутри меня высвобождает себя, кипя от ярости при виде этого.

Чувство вины начинает скручивать мои внутренности, за то, что я всегда думал, что она была избалованной принцессой, которой было наплевать на всех остальных. И все же, на этот раз, я был неправ. Ее не баловали. Ее держали в клетке в сверкающем дворце, в то время как она страдала от гнева зловещего короля. Неудивительно, что она ничего не знала о Проклятье. Откуда она могла знать? Она была слишком занята тем, что пряталась и вела свою собственную битву, которую дала ей эта жизнь.

Отдаленное чувство заставляет меня поверить, что знание этих шрамов — это запертый секрет, который я случайно обнаружил. Мгновенный огонек, который только что сиял в ее глазах до того, как она увидела меня, погас, когда она поняла, что больше не одна.

Я стискиваю зубы, пытаясь и терпя неудачу восстановить контроль над своими тенями и зверем внутри, который с ревом пробуждается к жизни, не в силах больше сдерживаться. Я понял, что что-то не так в тот день, когда она впервые появилась при моем дворе, по тому, как король Орен схватил ее за руку. Даже тогда я хотел отрезать ее ему за то, что думал, что он может так обращаться с женщиной, не говоря уже о собственной дочери.

Я стою там, блокируя выход, не оставляя ей пути к бегству. И даже если бы она это сделала, я бы пошел за ней, наслаждаясь погоней. Как только я подхожу к ней, она, кажется, понимает, что у нее нет другого выбора, кроме как уступить мне.

Когда я разворачиваю ее, моя грудь трещит. Мои глаза начинают сканировать каждый дюйм, рассматривая каждый шрам, но я случайно замечаю боль, запечатлевшуюся на ее лице, прежде чем она полностью поворачивается к стене пещеры. Вода пропитывает мою одежду, но я не могу найти причину для беспокойства, поскольку все мысли утонули в ту секунду, когда я увидел ее обнаженную, покрытую отметинами кожу.

Теперь у моих пальцев есть собственный разум, когда я провожу по каждой линии, наблюдая за дрожью, пробегающей по ее телу. Ее стройная маленькая фигурка обнажена передо мной, скользкая от капель воды, стекающих по ее коже. Вода мелеет у края, оставляя ее верхнюю половину на прекрасном виду, когда поверхность танцует вдоль изгиба ее спины. Ее волосы мокрые и зачесаны назад, как у сирены, заманивающей свою добычу.

Мои тени все еще бушуют в облаке хаоса вокруг меня, в то время как мой дракон просвечивает насквозь. Мой контроль ускользает, когда мое воображение разыгрывается при виде всего, через что она, возможно, прошла в одиночку. Боль, которую ей пришлось вынести. Очевидно, что она нервничает из-за моей реакции на ее шрамы, по тому, как она слегка горбится и обхватывает себя руками. Но также кажется, что она... защищается. Готова наброситься на меня, как маленький демон, которым она и является, если я причиню вред ее шрамам.

Я пристально смотрю на каждую отметину от гнева. Такая кожа для фейри не привычна, потому что благодаря силе наши тела заживают и остаются в первозданном состоянии. Только у тех, кто был закован в железо и сражался в войнах, есть такие отметины, но даже у них... они не похожи на эти. Не похожи на ее.

Она идет наперекор всему этому, демонстрируя свою собственную красоту, которая показывает ее храбрость. Эти шрамы никогда не следует рассматривать как следы насилия или сломленного фейри, потому что вместо этого они рассказывают историю каждой выигранной битвы. Каждой войны, которую ее отец развязал против нее, от которой она не отступала. Она стояла на своем и никогда не сдавалась, что ясно по тому, как она идет против него сейчас.

Часть, которая вызывает мое разочарование, заключается в том, что она, похоже, не верит, что у нее есть сила исцелить свою душу. Не так, как она приветствовала бы смерть, если бы она постучалась в ее дверь. Не в том, как она замыкается в себе, как будто она выеденного яйца не стоит. Ее кожа — это не основа ее силы, это то, что у нее внутри. Если она этого не увидит, мне просто придется заставить ее.

Я прижимаюсь к ней ближе.

— Я хочу целовать и облизывать каждую из линий, пока ты не увидишь, насколько они прекрасны. Пока ты не поймешь, что эти гребаные шрамы поднимают свои средние пальцы и кричат пошел ты своему отцу. Они — доказательство твоей силы, — говорю я ей прямо перед тем, как наклонить голову и прижаться губами к толстому красному пятну, покрывающему верхнюю часть ее позвоночника.

Я слышу, как она втягивает воздух, когда напрягается каждый мускул в ее теле. Ее поза застывает, когда я целую еще один шрам над ее лопаткой.

— Что ты делаешь? — спрашивает она на неглубоком вдохе, вода мягко плещется между нами.

— Я собираюсь заставить тебя увидеть, маленький демон, — грубо говорю я между нежными поцелуями.

— Что..

Ее слова застревают у нее в горле, когда я разворачиваю ее и перекидываю через плечо. Мой член твердеет от ощущения ее обнаженного тела, лежащего на мне, ее задницы прямо у моего лица. Восхитительное искушение укусить, что я и делаю. Я впиваюсь в нее зубами, когда с ее губ срывается крик. Прекрасный звук разносится по всей пещере. Я облизываю место укуса, мой зверь ликует от самодовольства, увидев отметину, оставленную моими зубами на ее светлой коже.

Я иду по воде торопливыми шагами, не в силах больше натягивать поводок на своего зверя, когда он вырывается на свободу. Я осторожно опускаю ее на край горячего источника рядом с ее одеждой, усаживаю ее перед собой и раздвигаю ее ноги, чтобы встать между ними. Я сжимаю ее бедра, чувствуя еще один шероховатый участок кожи под своими руками. Мои ноздри раздуваются, когда гнев проходит через меня, усиливая ярость моего дракона.

— Ты скажешь мне, если захочешь, чтобы я остановился, — говорю я, едва сдерживая дыхание, нуждаясь в том, чтобы заставить ее увидеть. Нуждаясь в том, чтобы насладиться ее вкусом.

Я опускаюсь, вода доходит мне до груди, и целую шрамы на ее бедрах, медленно облизывая их своим языком. Я раздвигаю ее колени еще дальше, приближаясь на дюйм к ее центру. Я слышу, как у нее прерывается дыхание, когда провожу рукой по ее боку.

— Что ты делаешь? — спрашивает она снова, в ее хриплом голосе сквозит неуверенность, но то, как твердеют ее соски, выдает ее.

Я останавливаюсь, только чтобы посмотреть на нее. На ее лице написано замешательство, а глаза выглядят безумными из-за того, как близко мое лицо к ее сердцевине. Но под этим на ее коже появляется румянец, и зверь внутри меня поднимает голову при виде этого. Я знаю, что мои глаза превратились в серебристые щелочки, но это заставляет дракона во мне радоваться, что она не съеживается.

— Показываю тебе, что твою душу стоит спасти.

— Ты ничего не знаешь о моей ду..

Я прижимаюсь ртом к ее клитору, сильно посасывая, когда ее выплевываемые слова замолкают со вздохом, который эхом разносится по пещере. Низкое рычание вибрирует в моем горле, когда я опускаю язык и облизываю ее щель снизу доверху. Я чувствую, как мои тени становятся более безумными, когда ее запах поглощает меня.

Но ее вкус…

Это сладчайший яд, и он погубит меня. Он будет течь по моим венам и заставит меня сдаться, упасть на колени, пока я снова не смогу ощутить ее вкус. Мне нужно быть осторожным, принимать эту дозу яда только до того, как моя кровь возжаждет его.

Но ей, блядь, нужно усвоить, что ее душу стоит исцелить, что она может чувствовать нечто большее, чем боль.

Моя рука поднимается выше по ее боку, когда я достигаю ее груди, пощипывая розовый бутон, который просит внимания. У нее вырывается пронзительный стон, когда она пытается сомкнуть ноги, но я просовываю свои плечи между ними, отказывая ей.

Такая чувствительная.

Моя рука продолжает ласкать ее грудь, когда я возвращаюсь ртом к ее клитору, обводя его языком, прежде чем сильно пососать. Моя другая рука поднимается, чтобы потереть ее отверстие, чувствуя, какая она скользкая. Истекает. Молит о наполнении.

Я погружаю палец, заставляя ее спину выгибаться назад, когда с ее губ срывается еще один стон. Я могу сказать, что она близко, поскольку я поддерживаю постоянный ритм своим языком по ее набухшему бугорку.

Я нажимаю ладонью между ее грудей, чтобы уложить ее спиной на влажный камень, пока мои тени скользят по ее телу, прежде чем я приказываю им обвиться вокруг ее горла.

— Дрейвен, — ее хриплый голос полон плотского желания, она отчаянно пытается не потерять всякий здравый смысл. Услышав, как мое имя срывается с ее губ, я теряю контроль. Ее голова вскидывается, когда мои тени сжимают свою хватку, зверь во мне хочет украсть у нее воздух. Чтобы ее жизнь балансировала на грани под моим контролем.

Эти штормовые серые глаза отчаянно ищут мои, не решаясь признать, что я претендую на ее дыхание.

— Ты всегда можешь сказать стоп,маленький демон.

Я напоминаю ей, ожидая, что она именно это и сделает. Но ее глаза закатываются, когда я возвращаюсь к наслаждению ее вкусом. Она снова опускает голову, таким образом говоря мне не останавливаться.

Я не остановлюсь.

Я позволяю своим пальцам продолжать надавливать на ее отверстие, слегка погружая кончик одного из них внутрь. Ее бедра выгибаются, и я обхватываю ее бедра рукой, удерживая их внизу.

Хныканье покидает ее, когда я вдавливаю однин палец до конца внутрь.