Черт.

Ее киска сжимает мой палец мертвой хваткой. Я начинаю двигать пальцем чувственными толчками. Я прерываю ее хриплый вздох, когда набираю темп. Лизать ее клитор точным натиском, нуждаясь почувствовать, как она кончает вокруг моего пальца и в мой рот.

Я медленно ввожу второй палец, позволяя ей глотнуть воздуха.

Она такая чертовски тугая.

Мой член болезненно тверд, когда я заставляю ее высвободиться, сильнее прижимая ее бедра к полу и оказывая давление на нижнюю часть живота.

Я сильнее посасываю ее комок нервов, когда мои пальцы вонзаются в устойчивую атаку, ее влажность скапливается сильнее, когда ее киска сжимается сильнее.

Я завладеваю ее дыханием, когда чувствую, как ее рука сжимается в моих волосах.

Она сдается.

Ее спина отрывается от пола пещеры, когда оргазм, наконец, пронзает ее. Ее колени дрожат, когда они сильно прижимаются к моим плечам, ее рука грубо тянет за пряди моих волос. Ее внутренние стенки спазмируются, безжалостно сжимаясь вокруг моих пальцев, пульсируя с каждой волной.

Я позволяю своим теням исчезнуть, когда она набирает полный рот воздуха, грудь вздымается, когда она кончает.

Она увядает передо мной, распластавшись, пока я продолжаю двигаться в постоянном темпе своим языком и пальцами, пока каждая волна ее освобождения не завершится.

Когда ее насытившееся тело опускается с высоты, я вытаскиваю пальцы и очищаю ее щель последним движением языка. Слизываю каждую каплю ее оргазма, поскольку ее вкус становится моей новой навязчивой идеей.

Она начинает приподниматься на локтях, когда я возвращаюсь ртом к шраму на ее ноге, снова целуя его. Эти порочные губы приоткрываются, когда она смотрит на меня полуприкрытыми глазами.

Я засасываю пальцы в рот, облизывая ее эссенцию, когда ее глаза расширяются, на щеках расцветает румянец.

— Такая хорошая девочка, — говорю я, обхватывая ладонями ее лицо, когда мой большой палец проводит по ее нижней губе.

Она тяжело вздыхает, как будто это доставляет ей удовольствие, и я не могу удержаться от высказывания мыслей, которые проносятся мимо.

— Сияй, как луна, Эмма.

Ее брови хмурятся вместе.

— Луна?

— У луны тоже есть шрамы. Но ночь за ночью она ярко светится в темноте, которая пытается ее скрыть.

Она открывает рот, чтобы заговорить, прежде чем закрыть его. Я могу сказать, что она борется с тем, что сказать, сбитая с толку мягкостью моего тона и добротой в моих словах. Я не позволяю ей страдать слишком долго, прежде чем выхожу из бассейна и хватаю ее, чтобы поставить на ноги.

— Я собираюсь захватить еще один комплект одежды в комнате, пока ты одеваешься. Я уже собрал оружие, так что нам следует вернуться и немного отдохнуть, пока солнце не застало нас врасплох.

Эти серые лужи ищут, отчаянно пытаясь найти слова, которые она хочет сказать, но я поворачиваюсь и ухожу, прежде чем она успевает. Лучше прекратить это, сократить расстояние между нами и сосредоточиться на том, чтобы найти Камень раньше ее отца.

Я делаю глубокий вдох. Я не понимаю, почему я теряю все осознанные мысли рядом с ней, зная только, что мне нужно быть рядом. Может быть, это то, как она кусает меня в ответ, или, может быть, мне будет скучно и я буду удовлетворен в тот момент, когда погружусь в нее. Освобожусь от этой неконтролируемой жажды. Я не могу зацикливаться на порочной женщине, которая не является моей парой, мне нужно избавиться от нее.

Мне нужно вернуть свой разум в прежнее русло, оставаться сосредоточенным и не теряться в принцессе, которая может так просто поставить меня на колени.