Глава 23

Следующие три недели прошли практически как в тумане.

С изменением цвета листьев что-то внутри меня изменилось вместе с ними. Может быть, катализатором послужил явный страх, который я испытала во время «Адского похода», или, может быть, это было просто что-то в прохладном воздухе, но я чувствовала, как какая-то часть меня растет. Обосновывается. Это место, куда я вернулась, где я провела одни из лучших и один худший момент в своей жизни, с каждым днем все глубже проникало под мою кожу.

Я хотела жить. Не то чтобы это была новая мысль, но была разница между проживать и жить, и я хотела последнего. Я хотела последнего больше всего на свете. Вся жизнь могла измениться в одно мгновение, одним действием, и в каком-то смысле я забыла об этом.

Может быть, не каждый день будет идеальным, и ожидать этого было наивно, но каждый день может быть хорошим.

Я находилась там, где хотела быть, и обнаружила, что воспринимала всё намного ближе, чем раньше. Я еще больше погрузилась в отношения с Кларой и дружбу с клиентами, которые, конечно же, стали больше похожи на друзей. Еще больше я ценила своих друзей-подростков.

На самом деле, единственный, с кем я не общалась, это Роудс.

К данному моменту прошло уже две недели с тех пор, как он уехал, и он еще не успел нанести визит. Предположительно, он собирался приехать сюда, но в тот день его обратно вызвали в Колорадо-Спрингс — в четырех часах езды — по экстренному делу. Я по-прежнему видела Амоса почти каждый день между тем, когда его высаживал школьный автобус, и когда его забирал дядя. Он рассказал мне всё о том, как его отец звонил ему каждый день, и даже упомянул — не так уж тонко — что Роудс спрашивал обо мне.

Но Роудс не звонил и не писал мне, а я знала, что у него есть мой номер.

Я думала, что всё, что произошло с нами раньше, было каким-то поворотным моментом, я была уверена, что это так, но… может быть, он был слишком занят. И я старалась не погрязнуть в беспокойстве о вещах, которые я не могла контролировать. И то, как кто-то относится к тебе, было одним из них.

Я просто пыталась продолжать жить своей жизнью и в то же время еще больше обустраиваться, и именно поэтому в это утро, через три недели после «Адской тропы», я обнаружила сомнительный взгляд от Амоса, когда сжимала свой шлем, пытаясь подарить ему обнадеживающую улыбку.

— Ты уверена? — спросил он, надевая наручные щитки. Я была уверена, что Роудс настоял на том, чтобы он носил их, когда дал ему разрешение поехать со мной на горнолыжный курорт. За два дня до этого я сказала ему, что хочу поехать. Я никогда не каталась на сноуборде. Я точно знала, что каталась на лыжах с мамой, когда была моложе, но на этом все. В городе еще не было снега, но за пару ночей в горах выпало достаточно, чтобы открыть некоторые части курорта.

Я снова сосредоточилась на подростке передо мной в такой же зеленой куртке, как и шлем, которые, как он объяснил, купили его мама и другой папа в прошлом сезоне.

— Да, я уверена. Иди с друзьями. Я уверена, что смогу разобраться.

Он мне не поверил и даже не пытался притворяться в обратном.

— Ты помнишь, что я тебе говорил? Насчет использования пальцев ног и пяток?

Я кивнула.

— Сохранение коленей в согнутом положении?

Я снова кивнула, но черты его лица остались недоверчивыми.

— Обещаю. Всё в порядке. Иди. Видишь? Твои друзья машут тебе.

— Я могу спуститься с тобой один раз, чтобы убедиться. Сойти с подъемника довольно сложно…

Именно за это я полюбила этого ребенка. Он мог быть таким тихим, упрямым и угрюмым, как его отец, но у него было золотое сердце.

— Я только что видела, как это делал маленький четырех-пятилетний ребенок. Это не может быть так сложно.

Амос открыл было рот, но я снова опередила его.

— Послушай, если все пойдет совсем плохо, я напишу тебе, договорились? Иди с друзьями. Я всё запомнила.

— Окей.

Он выглядел так, будто хотел продолжить спор, но едва сдерживался. Амос повернулся, чтобы схватить свой сноуборд со стойки, на которой он его оставил, и пробормотал: «До свидание» так, что я почувствовала, будто он искренне думал, что больше никогда меня не увидит.

Что ж, это не звучало как дурное предчувствие.

Я надела шлем, натянула перчатки поверх защитных щитков, которые надела, ожидая, пока Амос купит свой сезонный абонемент, и побрела к подъемнику, который должен был поднять меня на вершину кроличьего холма, после того, как забрала свой арендованный сноуборд со стойки. Арендовала его в магазине по необыкновенно сниженной цене. Я потратила ночь на просмотр видео о том, как кататься на сноуборде, и это выглядело не так сложно. У меня было чувство баланса. Я уже брала пару уроков серфинга с Юки, и они прошли довольно хорошо… по крайней мере, до тех пор, пока доска для серфинга не ударила меня по лицу, и мой нос не начал кровоточить.

Я построила дом для летучих мышей и схватила гребаного орла. Я поднялась на гору в ужаснейших условиях. Я могу это сделать.

.•.•.❃.•.•.

Я не могу это сделать.

Именно это я и сказала Октавио, девятилетнему мальчику, который уже четыре раза помогал мне подняться.

— Все в порядке, — попытался он меня заверить, снова поднимая меня в стоячее положение. — Ты упала лицом вниз всего четыре раза.

Мне пришлось сдержать фырканье, когда я стряхивала снег с куртки и штанов. Мне так нравились дети. Особенно такие дружелюбные, как этот, который во второй раз подошел ко мне, когда я спускалась с холма, и помог мне после того, как я съела около чашки снега. Я уже сказала, что он такой хороший мальчик, его маме, которая всегда была рядом с маленькой девочкой, которую она учит кататься на сноуборде — и малышка делает это лучше, чем я.

Он действительно был таким. Мой собственный девятилетний белый рыцарь.

— Тавио! — позвала его мама.

Мой маленький друг повернулся ко мне и моргнул красивыми карими глазами. — Мне нужно идти. До свидания!

— Пока, — ответила я, наблюдая, как он с легкостью вернулся к ней.

Дерьмо.

Глубоко вздохнув, я посмотрела на утрамбованный снег, покрывающий пологий холм, и вздохнула.

Я могу это сделать.

Согнуть колени, держать вес в равновесии, пальцы ног вверх, пальцы ног вниз…

Я почувствовала присутствие, приближающееся ко мне, прежде чем увидела его. Когда кто-то остановился всего в паре футов от меня, я увидела большую фигуру в темно-синей куртке и черных штанах. Очки закрывали половину его лица, шлем скрывал все его волосы… но я знала эту челюсть. Этот рот.

— Роудс?

Я ахнула, когда мужчина поднял очки и надел их на шлем.

— Привет, Бадди, — сказал он с легкой улыбкой, его руки легли на бедра, взгляд блуждал по моему лицу.

Я просияла, и моя душа скорее всего тоже.

— Что ты здесь делаешь?

— Пришел, чтобы найти тебя и Ама, — сказал он, как будто мы встретились в ресторане, а не на горнолыжном курорте.

— Амос воспользовался одним из других подъёмников, так как его только что открыли, и он действительно знает, что делает, — сказала я ему, глядя на жесткую щетину, покрывающую его щеки. Он выглядел усталым.

Но счастливым.

Я скучала по его угрюмой заднице.

— Я знаю. Я его уже видел. Это он сказал мне, что ты здесь. — Его маленькая улыбка превратилась в большую, которая щекотала мою грудь. — Я думал, ты будешь брать уроки катания на сноуборде у профессионала.

Он снова шутил со мной. Я застонала и покачала головой.

— Мне помогал девятилетний ребенок, это считается?

Его смех был настоящим, удивив меня еще больше.

Кто-то был в хорошем настроении.

А может быть, он просто был очень счастлив оказаться дома.

— Это сложнее, чем казалось изначально, и я не могу понять, что делаю неправильно.

— Я помогу тебе, — сказал он, не давая мне выбора, хотя я бы и не отказалась.

Я кивнула ему слишком восторженно, так счастлива видеть его и не утруждая себя скрыть это. Возможно, он больше не называл меня своей подругой, но мы были друзьями. По крайней мере, я знала это наверняка.

Роудс подковылял ко мне, не обращая внимания на то, как он заставил меня чувствовать, и остановился прямо у моего плеча.

— Позволь мне увидеть твою стойку, ангелочек. Мы пойдем оттуда.

.•.•.❃.•.•.

Потребовалось три спуска с холма, прежде чем мне наконец удалось сделать это, не надорвав себе задницу более одного раза. По тому, как я подняла кулак в воздух, можно было подумать, что я выиграла золотую медаль, но мне было все равно.

И судя по тому, как Роудс улыбался мне, ему также было все равно.

Я была удивлена тем, насколько терпеливым учителем он был. Он никогда не повышал голос и не закатывал глаза, за исключением одного раза, когда он использовал свой военно-морской голос на подростке, который сбил меня с ног. Но он пару раз смеялся, когда я потеряла контроль, взбесилась и укатилась, в результате чего я отбила себе задницу. Но он также был тем, кто поднял меня в сидячее положение, вытер очки рукой в перчатке, а затем помог встать.

— Мне нужен перерыв, — сказала я ему, потирая бедро перчаткой. — Я должна пописать.

Роудс кивнул, прежде чем наклонился снять ботинки со сноуборда.

Я наклонилась и сделала то же самое.

Закончив, я взяла свою доску и последовала за ним. Здесь было небольшое здание, которое я заметила, когда мы приехали, с вывеской, говорящей о наличии туалета и прилавка с едой. Оставив наши доски на одном из стеллажей, я направилась в уборную, воспользовалась ею и к тому времени, как закончила, обнаружила Роудса сидящим с двумя чашками перед ним за одним из столиков на небольшой террасе, окружающей прилавок. Музыка тихо играла через динамики.

Но женщина, сидевшая в кресле напротив него, заставила меня остановиться.

Она была хорошенькой, примерно моего возраста, если не моложе… и, судя по улыбке на ее лице, она флиртовала с ним.

Ревность — чистокровная ревность — возникла из ниоткуда в моем желудке, и, честно говоря, это меня чертовски удивило. Моя грудь сжалась. Даже в горле было немного странное ощущение. Наверное, я могла бы пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз я когда-либо ревновала, пока была с Каденом. Один из таких случаев был, когда он пошел на фальшивое свидание; в другой раз это было сразу после того, как мы расстались, и месяц спустя он пошел на свидание. И два других случая были, когда его школьная подружка появлялась на его шоу, и это было только потому, что она нравилась миссис Джонс, как я решила однажды.