Пейзаж менялся и менялся, а я восхищалась красоте и зелени вокруг. И, может быть, потому, что я была слишком занята, любуясь всем и думая, что жизнь наладится, я не заметила изменений неба. Не видела темных туч, которые начали надвигаться, пока вспышка молнии и раскат грома не разорвали то, что было ясным небом, напугав меня до чертиков.

Я буквально взвизгнула и побежала к ближайшей группе деревьев, пригнувшись за секунду до того, как начался дождь. К счастью, Клара предупредила меня, чтобы я брала с собой брезент в дальние походы, и я укрылась им, натянув дождевик Роудса для дополнительной защиты. Я все еще сидела там, когда град начал забрасывать все вокруг.

Но я оставалась оптимистом. Я знала, что это только часть этого. У меня уже случалась такое ранее раз или два. Это никогда не длилось долго, и этот раз не стал исключением.

Я начала снова, продолжала идти, уставала, но ничего страшного. Дождь шел не так долго, чтобы превратить все в слякоть, а просто земля стала влажной.

Я пересекла отрывочный участок и гребень, который пытался убить меня в прошлый раз, через который мне пришлось карабкаться, и тогда я поняла, что мне осталось немного. Я была почти там. Максимум час.

Я проверила свой телефон, увидела, что у меня есть сеть, и отправила пару сообщений.

Первое было Роудсу.

Я: Добралась до гребня. Всё хорошо. Я напишу тебе на обратном пути.

Затем я отправила Кларе одно, которое было в основном таким же.

В этот момент пришло входящее сообщение от Амоса.

Амос: Ты пошла в поход одна?

Я: Дааааа. Я добралась до гребня. Всё хорошо.

У меня даже не успела снова перевести телефон в авиарежим, когда от него пришло ещё одно сообщение.

Амос: Ты с ума сошла?

Ну, полагаю, я могла бы также посидеть здесь еще минуту. Я могла бы использовать перерыв. Так что я ответила ему, упершись задницей в ближайший камень, решив, что ещё пять минут не убьют меня.

Я: Ещё нет.

Амос: Я мог бы пойти с тобой.

Я: Ты помнишь, как ты был несчастен, когда мы проходили четыре мили?

Я достала драгоценный батончик мюсли и съела половину за один укус, глядя на небо. Откуда, черт возьми, взялись эти облака? Я знала, что они нагрянули непрошено, но….

Ещё одно сообщение пришло, пока я жевала.

Амос: Ты не должна делать это сама!!!

Он использовал восклицательные знаки.

Он любил меня.

Амос: Папа знает????

Я: Он знает. Я позвонила ему, но он не ответил. Честно, я в порядке.

Я прикончила остаток своего батончика во второй укус, сунула обертку в пакет из продуктового магазина, который я использовала для мусора, и, когда я снова не получила ответа ни от Амоса, ни от Клары, ни от кого-либо, я встала — моя нижняя часть тела плакала от отчаяния, от того, как она уже устала — и продолжила идти.

Следующий час прошёл чертовски отстойно. Я думала, что я в хорошей форме, думала, что смогу справиться с этим дерьмом.

Но я была измотана.

Одна только мысль об обратном пути заставила мой энтузиазм исчезнуть.

Но я делала это для мамы, я была здесь, и, черт возьми, я не собиралась заканчивать это на полпути. Лучше бы это озеро было величайшей вещью, которую я когда-либо видела.

Я продолжала идти и идти.

В какой-то момент я уловила мерцание того, что, по моему мнению, должно было быть озером вдалеке, блестящим и похожим на зеркало.

Но с каждым моим шагом тучи становились все темнее и темнее.

Снова полил дождь, и я достала свой мокрый брезент и спряталась с ним под деревом.

Но на этот раз он не прошёл через пять минут.

Или десять.

Двадцать или тридцать.

Он лил и лил. Потом град. Потом лил ещё.

Гром сотряс деревья, мои зубы и мою душу. Я вытащила свой телефон из кармана и проверила, есть ли у меня связь. Не было. Я съела большую часть закусок, которыми планировала побаловать себя, когда доберусь до озера, чтобы сэкономить время. Мне нужно было добраться туда, в значительной степени развернуться и начать возвращаться.

Дождь, наконец, превратился в моросящий спустя почти час, и оставшиеся четверть мили казались мне десятью.

Особенно, когда дерьмовое озеро было самой удручающей вещью, которую я когда-либо видела.

Я имею в виду, это было мило, но это было не… это было не то, что я ожидала. Оно не светилось. Оно не было кристально-голубым. Это было просто… обычное озеро.

Я начала хихикать; затем я начала смеяться, как идиотка, слезы навернулись на мои глаза, когда я снова расхохоталась.

— О, мама, теперь я понимаю, почему была волна. — Так себе. Это было так себе. Это должно было быть так.

Я ожидала найти кого-нибудь поблизости, но никого не было. Были ли они ещё на тропе? Континентальный Водораздел находился в нескольких милях отсюда, ответвляясь от другой тропы, примыкающей к этой.

Я снова рассмеялась ещё больше.

Затем я села на мокрое бревно, сняла ботинки и стала есть яблоко, наслаждаясь хрустом и сладостью. Мое гребаное удовольствие. Выхватив свой телефон, я сделала селфи с тупым озером и снова засмеялась.

Никогда снова.

Я сняла носки и пошевелила пальцами ног, прислушиваясь к животным и людям, но ничего не было.

Десять минут спустя я встала, снова надела носки и обувь, застегнула куртку, потому что дождь сильно понизил температуру, а солнце не вышло, и пошла обратно.

Все болело. Мне казалось, что каждая мышца моей ноги была разорвана. Мои икры были на грани смерти. Мои пальцы никогда не простят и не забудут этого.

Я потеряла темп, когда мне пришлось остановиться из-за дождя, и еще один взгляд на часы сказал мне, что я потеряла два часа из-за погоды и остановок. То, что казалось трудным на пути к озеру, оказалось в сто раз тяжелее на обратном пути.

Чёрт, дерьмо, чёртово дерьмо, грёбаный чёрт, все это вылетело из моего рта. Как, черт возьми, кто-то прошёл это, было выше моего понимания. Я останавливалась, казалось, каждые десять минут, я так устала, но всё же продолжала идти.

Два часа спустя, не зная, как мне пережить следующие три часа, и глядя на проклятые тучи, которые снова вернулись, я вытащила свой телефон и стала ждать, надеясь, что смогу словить сеть.

Не было ни одной палочки.

Пришлось попробовать отправить несколько сообщений.

Первое было Роудсу.

Я: Опаздываю. Я в порядке. Возвращаюсь.

Затем я отправила Кларе тоже самое сообщение.

И, наконец, Амос получил моё третье.

Я: На обратном пути. Я в порядке. Погода испортилась.

Я решила не включать авиарежим, надеясь, что в конце концов смогу снова соединится с вышкой. Батарея была на 80%, поэтому я подумала, что этого будет достаточно. Я надеялась.

Земля была скользкой, гравий опасен под моими ботинками, и это еще больше замедляло меня. Вокруг никого не было. Я не могла рисковать причинить себе вред.

Я знала, что мне придется идти еще медленнее, чем я планировала.

Тучи сгустились ещё больше, а я показывала себе средний палец за то, что была упрямой идиоткой.

Я должна была быть осторожна. Я должна была быть медленной.

Я даже не могла позвать на помощь, потому что не было никакой связи, и я не собиралась позориться перед Роудсом, будучи тем человеком, которого нужно спасти. Я могла сделать это. Моя мама могла это сделать. Но…

Если я выберусь отсюда, я больше никогда не буду делать это дерьмо в одиночку. Разве я не знаю этого лучше кого-либо? Конечно, черт возьми, это так.

Это было глупо.

Я должна была остаться дома.

Я хотела, чтобы у меня было больше воды.

Я вообще не собиралась ходить в походы в следующем году.

Я больше не собиралась никуда ходить.

О Боже, мне ещё нужно было ехать домой.

Черт, черт, черт.

Я не сдавалась. Я могла сделать это. Я собиралась сделать это.

Больше я никогда не стану совершать трудных походов. По крайней мере, не за день. К черту это дерьмо.

Одна нога за другой валила меня вниз. Я остановилась. Я спряталась под брезентом. Температура начала падать, и я не могла поверить, что не взяла с собой более толстую куртку. Мне следовало знать лучше.

Я накинула куртку Роудса поверх пуловера, когда меня начало знобить.

У меня было мало воды, хотя я наполнила бутылку водой из ручья, и мне приходилось делать самые маленькие глотки каждый раз, когда я останавливалась, потому что источников воды больше не было.

Мои ноги болят все сильнее и сильнее.

Я не могла отдышаться.

Я просто хотела вздремнуть.

И появление вертолета, который меня спасет.

Мой телефон по-прежнему был вне зоны доступа.

Я была так глупа.

Я шла и шла. Вниз и вниз, иногда скользя по мокрому гравию и изо всех сил стараясь не упасть.

Я упала. Дважды, прямо на задницу и поцарапав ладони.

Два часа превратились в три, и я так медленно двигалась. Становилось слишком темно.

Я замёрзла.

Я плакала.

Затем я плакала больше.

Поселился настоящий страх. Неужели моя мама испугалась? Знала ли она, что облажалась? Я надеялась, что нет. Боже, я надеялась, что нет. Я уже испугалась; Я не могла представить….

Полмили до финиша, а ощущалось, как тридцать.

Я вынула фонарик и сунула его в рот, изо всех сил цепляясь за треккинговые палки, потому что без них я, вероятно, умерла бы.

Большие, толстые, неряшливые слезы разочарования и страха потекли по моим щекам, и я доставала фонарик изо рта, чтобы пару раз выкрикнуть «черт».

Меня никто не видел. Меня никто не слышал. Здесь никого не было.

Я хотела вернуться домой.

— Черт! — Я снова закричала.

Я заканчивала эту чёртову тропу, и я никогда больше не пойду в этот «так себе поход». Это был бред. Что я должна была доказать? Мама любила это. Мне нравились шестимильные походы. Легкие и средние.

Я просто шутила; Я могла сделать это. Я делала это. Я заканчивала это. Было нормально бояться, но я выбиралась отсюда. Выбиралась.

Оставалась десятая часть мили, где нужно было свернуть назад и спуститься, а я была холодная, мокрая и грязная.

Это отстой.

Я взглянула на часы и застонала, когда увидела время. Было шесть. Я должна была закончить несколько часов назад. Я собиралась ехать в темноте, я имею в виду, в кромешной тьме. Теперь я почти ничего не видела.