– Так ты поедешь со мной? — спросил Оулен, обильно оросив своей спермой мягкий живот Киры.

– Это такой приём?

– Какой приём?

– Задать женщине, пребывающей на пике блаженства, сложный вопрос. Наверное, ты этому на тренинге по пикапу научился. Признавайся!

– Ничего подобного… Просто мне хорошо сейчас, и я хочу, чтобы также хорошо мне было с тобой потом… Неужели ты откажешься от поездки по Латинской Америке?

– Откажусь…

– Почему?

– Я не могу оставить «KarKas» без присмотра. На меня все надеются. Это большая ответственность, Ричард.

– Просто уволься оттуда и всё. Ты не обязана тащить на себе то, чего сама не создавала. Тем более, что всё это временно.

– Но я чувствую, что нужна этому проекту, нужна людям. Там от меня ждут решений и действий.

– Ты просто вошла в роль начальницы. Тебя охватила эйфория власти. Но всё это закончится, когда твой шеф встанет на ноги. Ты должна это понимать, а не фантазировать напрасно. Лучше остановись сейчас… Мы сразу же купим билеты и улетим в самое экзотическое место на земле.

– Что это за место?

– Аргентинская деревня Вилья-Эпекуэн, затопленная водами солёного озера. Там потрясающие виды… Всегда хотел побывать и поснимать в этом месте. Тебе тоже понравится, гарантирую. От этих останков зданий и деревьев, покрытых соляной коркой, дух захватывает…

– Я не такой страстный охотник за новыми впечатлениями, как ты. Соляные озёра выходят из берегов внутри меня, только этого никто не видит.

– Не надо метафор, Кира. Просто скажи, что я не тот парень, с котором бы ты хотела идти по жизни. И не удивляйся моей прямолинейности… Там, где я вырос, принято обсуждать свои чувства с партнёром без масок.

– Хорошо… Я не скажу, что ты не тот парень, но конкретно сейчас я не могу уйти из компании. Ты должен подождать немного. Я должна что-то решить для себя.

– Сколько я должен ещё ждать?

– Полгода или год… Мой шеф понемногу выздоравливает. Как только он выйдет в офис и войдёт в рабочий ритм…

– Не уверен, что ты захочешь так быстро от него уйти.

– Ты ревнуешь?

– Нет, я просто… Да, Кира, я ревную. Я вижу, что этот мужчина занимает важное место в твоей жизни. Я бы тоже хотел занимать важное место в твоей жизни. Но ты не даёшь мне этого сделать. Тебе нравится секс со мной, но дальше этого ты идти не хочешь…

– Но разве я виновата в том, что люблю другого?

– Так ты его любишь…

– Да. Но дело даже не в этом…

– А в чём же тогда?

– Сейчас мне хочется быть в Лемове… Не в Карбоновске, не в Нью-Йорке, не в Аргентине, а именно в Лемове, который уже столько мне дал… Я чувствую связь с этим городом, понимаешь? Ты мне очень нравишься, и я тебя по-своему люблю… Да, люблю, ведь для меня хочу и люблю — одно и то же. Не сердись на меня, если можешь.

– Ты точно хочешь остаться здесь? С твоим знанием английского можно жить и работать где угодно. Эти филиалы транснациональных компаний так похожи друг на друга. Подумай, ты можешь стать менеджером в одной из них и путешествовать по всему миру. Год работать в Штатах, год в ОАЭ, к примеру…

– Но ни в одной транснациональной компании я не буду чувствовать себя так свободно, как в архитектурном бюро «KarKas». Согласись, что можно работать в очень крупной компании и не чувствовать себя причастной к её успеху. Быть только винтиком большого необозримого процесса, из которого так легко выпасть, что никто и не заметит. А когда заметят, то просто вкрутят другой винтик и дело с концом… В нашем бюро я сама принимаю решения и сразу вижу результаты своего труда. Вот что ценно для меня.

– Ты думаешь, что Каровский поставит тебя во главе компании, а сам будет наблюдать за процессом со стороны?

– Я не знаю, что будет, но чувствую, что нужна компании, нужна Каровскому и Лемову тоже нужна.

– Да у тебя мания величия… Давно ли ты стала такой?

– Это не мания величия, а доверие своей интуиции, своему предназначению…

– Интуиция… Предназначение… Отлично. Если я не вписываюсь в твои планы, то не вижу смысла навязываться.

– Не обижайся. Ты в моих планах. В самых грандиозных планах.

– И как это вам, женщинам, удаётся понемногу вкладываться в нескольких мужиков и держать их всех на коротком поводке…

– Но я никого не держу.

– Вы этого не замечаете. Просто живёте так каждый день и всё. Но я не хочу тебе сейчас что-то доказывать… Поеду в отель. Если по-настоящему передумаешь, дай знать. Я буду в Лемове через две недели.

– Договорились.

Когда Оулен уехал, Кира легла от усталости на диван, долго крутила в голове однотипные мысли, а потом заснула в чём была. Открыв глаза перед утром, она ощутила страх. Ей казалось, что в жизни случилась трагедия, но, вспомнив вчерашние события, она только улыбнулась самой себе. Очередная неправильная любовь рассеялась, словно туман под лучами солнца. Она снова была свободна. Она снова готова была идти к своей цели. Могла ли она предположить, что жизнь очень скоро опять сведёт её с Ричардом Оуленом…

III. Поколение богинь

Таковы они, женщины, и их глобальный проект, по сравнению с которым загрязнение окружающей среды и мир во всём мире просто пустяк

Эльфрида Елинек

1.

Каровский привёз Деметрию в гости к Амалии в начале августа. Женщины быстро познакомились и затопили в гостиной камин, поскольку на улице уже второй день стоял собачий холод. Сатир много шутил, чтобы сделать атмосферу этой встречи максимально непринуждённой. Когда после третьего фужера шампанского Деметрия медленно поцеловала Амалию взасос, Каровский понял, что беспокоиться больше не о чем. В какой-то момент его даже посетило дежавю, как будто он уже сидел вот так с двумя женщинами у камина и был счастлив тем счастьем, которое бывает у детей, попавших в родную семью после вынужденной разлуки.

Деметрия разделась первой, соблазняя своими неспешными движениями Амалию и Сатира. Сначала на полу оказался кардиган, потом джинсы, белая блузка, шёлковые трусики и лифчик… Затем умелая искусительница подхватила свою большую кожаную сумку и скрылась в ванной комнате. Амалия и Казимир переглянулись смеющимися глазами.

– А ты будешь раздеваться или как? — обратилась Амалия к слегка захмелевшему Каровскому, когда Деметрия закрыла дверь ванной.

– Только после вас, несравненная, — отшучивался Сатир.

– Нет, нет… Давай раздевайся, молодой человек. Хочу полюбоваться тобой во всей красе.

– Как скажешь…

– Ты такой послушный сегодня.

– Совсем от вас двоих голову потерял.

– Неужели… Ай-ай-ай…

– Ты тоже раздевайся, красавица.

– Успею ещё… Хочу на вас с Деметрией полюбоваться.

– Хочешь секс с подглядыванием, как у французов?

– С вами всё хочу…

Из ванной комнаты вышла одетая в кожаную портупею Деметрия. В этом аксессуаре она выглядела неотразимо — настолько хорошо он прилегал к её телу, подчёркивая все достоинства фигуры. Сатир гладил, облизывал и пожирал глазами красавицу, которая играла с ним, как в фильмах, прикусывая пальчик, поднимая ножку и бросая томные взгляды... На мгновение он представил себя режиссёром, который снимает откровенное соло со своей любимой порноактрисой. Ему хотелось сказать ей, чтобы она опустилась на колени и покрутила как следует задницей перед его воображаемой камерой. Более того, он знал, что Деметрия с удовольствием исполнила бы это и другие его желания… Но сегодня он позвал её не для удовлетворения своих прихотей за деньги. Сегодня весь его животный эгоизм должен раствориться в эротическом служении двум богиням, о близости с коими он мечтал, кажется, с детских лет.

Наконец-то разделась и Амалия… Под её облегающим тёмным платьем оказалось бордовое кружевное бельё. Сатир и Деметрия отметили её выбор возгласами одобрения. На смугловатую кожу Верховской падали лучи заходящего солнца, как напоминание о том, что и эта красота когда-нибудь исчезнет, а потому стоит поспешить порадовать ей ближних…

Каровский впервые так остро переживал текущий момент бытия. Эти изумительные женщины заставили его прекратить на время гонку за новыми впечатлениями. Они заполнили сосуд его желаний до краёв, утопили его угловатое эго в тёплом мёде земных удовольствий… С ними можно было полностью расслабиться и отдаться вольному движению тела, как отдаются морской воде жители океанических побережий, пропитываясь йодом, солью и энергией глубин.

Женщины повалили Сатира на широкое ложе в спальне Амалии и принялись ублажать с вакхическим неистовством. Деметрия искусно работала с его членом, а Верховская дарила французскими поцелуи и лизала соски. Затем они поменялись местами… Амалия сразу же оседлала вздыбленный член Каровского, а клитор и половые губы Деметрии зависли в двух сантиметрах от его рта. Теперь уже Сатир старательно ублажал своих прекрасных менад, всё больше вдохновляясь всхлипами и стонами удовольствия, которые поминутно срывались с их ярко накрашенных губ…

После короткого отдыха Деметрия предложила поиграть в исполнение желаний. Нужно было кидать кубик и говорить кто, что и сколько раз должен был сделать. Каровскому выпало поцеловать по три раза каждый пальчик на ногах Амалии, что он и претворил в жизнь с видимым удовольствием. Деметрии досталось задание станцевать для Сатира шестиминутный танец, во время которого она возбудила его желание настолько, что ему пришлось немедленно совокупиться с Амалией, тоже быстро поддавшейся чарам страстных движений лемовской куртизанки.

Игры, распитие лёгкого алкоголя и разнообразный секс продолжались у счастливой троицы до пяти утра. Потом все участники оргии заснули. Каровский специально лёг между Амалией и Деметрией, чтобы, просыпаясь, ощущать в полумраке приятные округлости и запахи женских тел. На следующий день эротическое общение продолжилось. Теперь пришла очередь анального секса, достаточно искушённой в котором была только Деметрия. В ход пошли очистительные клизмы и смазки. Сатир старался бережно проникать в красивые дырочки своих подруг, испытывая при этом целую россыпь противоречивых эмоций — от неловкости и смущения до звериного наслаждения.