ГЛАВА 33

ДЖИА

Пока Ной вбивается в меня, я пытаюсь освободить свои запястья от импровизированной веревки, которую он сделал из моего платья. То, что он сделал, может повредить материал, хотя, возможно, это был его злой способ убедиться, что я никогда больше не надену это платье, это был слишком горячий жест, чтобы я могла жаловаться. Но сейчас мне до смерти хочется разжать запястья, чтобы прикоснуться к нему везде.

Ноа слишком сосредоточен на том, чтобы трахать меня до беспамятства, чтобы замечать, что я делаю. Честно говоря, трудно сосредоточиться на задаче, когда он делает мне так хорошо. Его член растягивает меня самым приятным образом, и он попадает в нужное место.

Наконец, ткань ослабевает, и, потянув еще раз, я полностью развязываю узел. Только тогда Ноа замечает, чем я занимаюсь.

Он откидывается назад и смотрит на меня строгим взглядом:

– Эй, кто сказал, что ты можешь развязать руки?

– Я сняла, чтобы сделать это, – я провожу своими длинными ногтями по его спине, слегка царапая ее.

Он целует уголок моего рта и шепчет:

– Ты коварный котенок.

– Я знаю. Ты не единственный развратник в этой комнате, детка.

Он отшатывается назад, глаза у него круглые, как блюдца, и на секунду перестает трахать меня.

– Ты назвала меня деткой.

Я вздергиваю бровь.

– Да, и что?

Медленно его губы растягиваются в улыбку, от которой плавятся трусики.

– Мне нравится.

– Хорошо.

Он подкладывает руку под мою правую ногу и поднимает ее над своим плечом, приподнимая при этом мои бедра над матрасом. Когда он снова входит в меня, я вскрикиваю, мне нравится этот новый угол.

– Вот так, детка. Покажи мне, как тебе нравится, когда мой большой член заполняет тебя, растягивая до предела.

Теперь он стоит на коленях на матрасе, нависая надо мной и отдаляясь от моих рук. Но он уже превращает мой мозг в пушистые облака, поэтому я закрываю глаза и прижимаю сомкнутый кулак ко лбу, а другой рукой сжимаю простыню.

– Трахни меня сильнее.

– Как пожелаешь, – он впивается пальцами в мои бедра и начинает двигаться с бешеной скоростью. Изголовье кровати ударяется о стену, издавая ужасный звук.

Не прошло и минуты, как раздается громкий стук в стену. Соседи жалуются. Ноа на секунду замирает, но я говорю ему:

– Не обращай на них внимания.

– Хорошо, потому что я не хочу тормозить.

Я знаю, что мы ведем себя не очень по-соседски, но я уже не в состоянии быть хорошей. Я вот-вот увижу звезды, и ничто не сможет удержать меня от них.

Ноа застонал:

– Мне нравится, как твоя киска обсасывает мой член, солнышко. Скажи мне, что ты уже близко.

Я собираюсь ответить, что да, я близка, но слишком поздно. Оргазм обрушивается на меня, как цунами, увлекая под воду, в водоворот бездумного блаженства. Я кувыркаюсь, теряя всякое чувство направления, пока не разбиваюсь на части, уплывая в бескрайний океан.

Он становится еще тверже, пока его член не начинает пульсировать внутри меня, и с его губ не слетают бессвязные слова. С последним толчком он опускает мою ногу и прижимается губами к моим.

Наконец-то я снова могу прикоснуться к нему, я зажимаю его лицо между ладонями и позволяю себе утонуть в нем. Мое сердце бьется со скоростью света, и не из-за секса. Оно бьется от эйфории, и мне хочется вцепиться в это чувство и никогда его не отпускать.

Он переворачивается на бок, увлекая меня за собой. Он уже не внутри меня, но мы как будто не можем отпустить друг друга. В конце концов, Ноа отстраняется.

– Я должен избавиться от презерватива.

– Точно.

Он отбрасывает ноги в сторону и спрыгивает с кровати.

– Сейчас вернусь.

– Ладно, – я смотрю в потолок, затем закрываю глаза.

Каждое нервное окончание в моем теле живет и покалывает. Мой клитор все еще пульсирует от сотрясения, вызванного очередным уничтожающим оргазмом. Я никогда не сомневалась, что Ноа будет хорош в постели, но он превзошел все мои ожидания. Я вся мокрая от пота, и мне обязательно нужно принять душ, но сейчас во мне нет ни единой твердой косточки.

Я слышу, как включается и выключается кран, прежде чем Ноа возвращается в комнату и ложится в кровать рядом со мной. Он прикасается к моему лицу.

– Как ты себя чувствуешь, солнышко?

– Замечательно. Спасибо.

– Нет, спасибо тебе, – он целует меня в щеку, отчего у меня в животе порхают бабочки.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

– Где ты научился всем своим трюкам?

Он гримасничает.

– Я не уверен, что на это можно отвечать.

Я смеюсь.

– Расслабься, я не пытаюсь доставить тебе неприятности, и клянусь, я не из тех девушек, которые склонны к ретроактивной ревности.

Его брови изгибаются.

– Правда? Значит, ты совсем не ревнуешь?

– Этого я не говорила...

– Ты действительно ревновала меня к моей бывшей няне до того, как узнала, кто она такая. Признайся.

Я покачала головой:

– Никогда.

Он проводит пальцами по моим ключицам, опуская взгляд:

– Тогда я признаюсь. Я ревновал сегодня вечером.

– К Райдеру? Ноа...

– Я знаю, что я всего лишь твой ненастоящий парень, но я ничего не мог с этим поделать, – он снова поднимает свои глаза на мои. – Ты надела платье, которое он купил, и он, наверное, представлял, как раздевает тебя.

– Он раздевал меня много раз. Он мой бывший.

Его лицо опускается:

– Если это твой способ заставить меня чувствовать себя лучше, то ты плохо справляешься, солнышко.

Я провожу пальцем между его бровей, пытаясь стереть образовавшуюся там складку.

– Тебе не о чем беспокоиться. Я с тобой.

– Но это не по-настоящему.

Я прикусила нижнюю губу:

– Почему ты так сильно хочешь, чтобы это было реальным?

– Как ты можешь этого не знать? Я без ума от тебя, солнышко. С тех пор, как впервые тебя увидел.

– В "Наследии"?

Он перевернулся на спину и уставился в потолок:

– Нет, это случилось не тогда.

Я опираюсь на локоть, чтобы заглянуть ему в лицо:

– Где же ты меня тогда увидел?

– На полуфинале Ледяной Четверки, – он смотрит мне в глаза. – Я увидел тебя в толпе. Потом, когда я шел в раздевалку Воинов, я застал вашу ссору с Райдером.

Мой желудок опускается:

– Ты был там?

– Ага.

– И ты был свидетелем всего этого?

Он кивает, в его глазах светится раскаяние.

– Мне очень жаль. Я знаю, что не должен был шпионить, но я не знал, что делать, и... ты сердишься?

Я злюсь? Нет. Это не та эмоция, которая бурлит в моей груди.

– Мне стыдно.

Я сажусь, поворачиваясь к нему спиной.

– Почему? Тебе нечего стыдиться. Единственный, кто должен так себя чувствовать, это хренов Райдер.

Как мне объяснить Ноа, чтобы он понял? Это был момент дна в моей жизни. Я чувствовала себя жалкой, уязвимой, и не потому, что у меня было разбито сердце из-за разрыва. Я чувствовала себя преданной. Я думала, что знаю, кто такой Райдер, но в тот вечер передо мной было лицо незнакомца.

– Это не имеет значения, – я встаю, чувствуя холод и опустошенность в одно мгновение. Я хочу вернуться в тепло объятий Ноа, но мои стены вновь сформировались, и страх довериться ему и его чувствам ко мне вернулся с новой силой. – Я должна пойти проверить щенков.

Я надеваю свою большую толстовку и выхожу из комнаты. Я убегаю от Ноа и его больших чувств, как трусиха, но знание того, что он был там той ночью, не дает мне покоя, и мне нужно разобраться не только с этим, но и со всем остальным.

Я должна была знать, что он пойдет за мной. Прежде чем я успеваю проверить коробку, он обнимает меня сзади и упирается подбородком в мое плечо.

– Я знаю, что есть вещи, которые ты держишь глубоко в сердце, и это нормально, детка. Я буду рядом, если ты решишь рассказать мне об этом в любой роли - друга, фальшивого парня... любви всей твоей жизни, – он хихикает, унимая мою тревогу.

Я смеюсь вместе с ним:

– Любовь всей моей жизни? А ты не слишком забегаешь вперед?

Он кружит меня и нежно ласкает мое лицо кончиками пальцев.

– Думаешь?

Судя по тому, как он смотрит на меня, я почти верю, что он говорит серьезно. Но звук ключа заставляет меня отпрыгнуть от него.

Через секунду входит Харпер. Ее глаза расширяются, и она быстро отворачивается:

– Мне так жаль.

– Вот черт. Нет, это мне жаль:

– Ноа бежит обратно в мою комнату во всей своей обнаженной красе.

Мое лицо пылает. Как я не заметила, что он пошел за мной, не потрудившись одеться?

– Он ушел? – спрашивает Харпер.

– Да. Мне очень жаль. Этого больше не повторится.

– Все в порядке. Я почти ничего не видела. Ты загораживала большую его часть.

Ее лицо краснее помидора, поэтому, чтобы сменить тему....

– Как прошло мероприятие?

– Большой успех. Гордон был доволен, а значит, доволен и мой босс.

– А Адриан появился?

Ее губы раздвинулись.

– К сожалению, да.

Не успела она договорить, как в гостиную вернулся Ноа в брюках и рубашке:

– Ты показала ей щенков?

Брови Харпер взлетели к небу:

– Каких щенков?

– Это отвечает на твой вопрос? – я ухмыляюсь.

Ноа подходит к коробке и открывает крышку.

– Этих щенков.

Харпер подходит ближе и наклоняется вперед.

– Боже мой. Они такие крошечные. Где вы их нашли?

– Их выбросили у мусорного бака.

Ее позвоночник выпрямился.

– Что за монстр мог сделать такое?

– Бессердечный.

Она приседает рядом с коробкой.

– Но мы не можем их оставить. Это противоречит правилам студенческого общежития.

– Мы не собираемся никому рассказывать, пока мы их не приютим.

– В одном из моих классов есть девочка, у которой есть тайный питомец. Правда, это кошка, поэтому ее легче спрятать, – Харпер пересчитывает их. – А тут семь щенков. Вы, ребята, с ума сошли.

– Я надеюсь, что мы сможем найти им приемных родителей, - говорю я.

– Мы? – Ноа удивленно смотрит на меня.

– Да, я принесу их завтра на арену. Может быть, кто-то из ребят заинтересуется.

–Но не Маршалл - он наш.

– Подожди, когда мы успели выбрать это имя?

– Я только что решил. Ну, знаешь, в честь Маршала из "Щенячьего патруля". Маршал Кингсли хорошо звучит, не так ли?

Я скрестила руки.

– А почему не Маршалл Манчини? По-моему, это звучит даже лучше.

Я дразнюсь, но это не идет ему впрок. Он надувается, превращая свои губы в еще более привлекательные для поцелуев: