– Но мне нравится Маршалл Кингсли.

Когда он так себя ведет, это напоминает мне, что ему всего девятнадцать. Хотя то, что он делал со мной в спальне, противоречит этому.

– Я просто прикалываюсь. Маршалл Кингсли звучит здорово.

Харпер поднимается с места.

– Я лучше пойду спать. Вы, ребята, слишком сладкие, и у меня от этого уже болят зубы.

– А как же щенки? – спрашивает Ноа.

– Я не против одного щенка в квартире, но не семи. Я так понимаю, что Маршал должен остаться здесь, верно?

– Да. Ноа не может держать собаку в своей комнате размером с банку тунца.

Она пристально смотрит на меня в течение нескольких тактов:

– У вас все становится серьезно.

Черт. Почему она должна была сказать это при Ноа?

– Мы просто совместно воспитываем собаку. Ничего особенного, - говорю я, не глядя в его сторону.

Она сужает глаза:

– Ну конечно. Ну, тогда спокойной ночи. Увидимся завтра.

– Спокойной ночи, Харпер, - отвечает Ноа.

Я наконец-то смотрю на него, но он отвлекся. Сейчас он держит Маршалла на руках, и щенок занимает все его внимание.

– Не стоит играть с ним так поздно. Еще не время для кормления.

– Я знаю, но не могу удержаться.

– Я иду спать.

– Я приду через минутку, – он не встречает моего взгляда, и это заставляет меня чувствовать себя сукой.

Я ранила его чувства, но я не знаю, что сказать, чтобы исправить ситуацию, не опуская снова свои барьеры.