ПЯТЬ

Вероника

Я НЕ ХОТЕЛА возвращаться в дом Бакли.

После того как Остин сказал "спасибо", что на самом деле это было больше похоже на "пошла ты", — я схватила свою сумочку и как можно быстрее выскочила из гостиной. Я видела, что Мейбл чувствовала себя так же ужасно, как и я. Дети, которые сидели бок о бок на одной ступеньке и слушали все, помахали мне на прощание с грустными лицами.

— Мне бы хотелось, чтобы ты была нашей няней, — сказала Аделаида.

— Мне тоже, — повторил ее брат.

Впервые я подумала о том, насколько интересной была бы эта работа, и очень пожалела, что отказалась от нее. У меня бы могла быть возможность провести лето в этом очаровательном, дружелюбном городке, гулять с этими очаровательными детьми на пляже, кататься на велосипедах, есть мороженое и помадку. Мы могли бы делать поделки и раскрашивать. Печь праздничные торты и есть тесто из миски. Придумывать танцы и устраивать представления на заднем дворе. На самом деле я любила детей и хотела, чтобы у меня когда-нибудь были свои.

Черт возьми, я могла бы стать хорошей няней! А этот заносчивый придурок даже не дал мне шанса. Да и умел ли он вообще улыбаться?

Пока я шла к гостинице, которая, если верить моему почти разрядившемуся телефону, находилась в одной миле от города, адреналин, который помог мне пережить этот день, начал улетучиваться. Я несколько раз тяжело сглотнула, но комок в горле упорно не желал рассасываться. На глаза навернулись слезы. Я сделала несколько глубоких вдохов и сосредоточилась на том, чтобы уловить в воздухе разные запахи: помадки, залива, кустов сирени на чьем-то дворе. Я уже почти взяла эмоции под контроль, когда в моей сумке зажужжал телефон.

Это была Морган.

— Ну как? — пискнула она. — Какие новости? Ты теперь миссис Вероника Вандерхуф?

— Вообще-то, нет. Я не она. — боже, как приятно было это сказать.

Тишина. А потом: — Подожди. Что?

— Я не вышла за него замуж.

Опять молчание. — Ты серьезно?

— Да.

— Алле-блядь-луя! Но ты в порядке?

— Я в порядке. — я вздохнула. — Или буду. Думаю, я все еще в шоке.

— Что случилось?

— Примерно за полчаса до церемонии он прислал мне сообщение, предназначенное для кое-кого другого.

— И кто же этот кое-кто ? — Морган не удивилась.

— Валери. Его ассистентка. Должно быть, он нажал на букву V в своем телефоне и не обратил внимания на то, чье именно имя высветилось.

— Это потому, что ты была помолвлена с полным придурком, который тебя не заслуживает и никогда не заслуживал, — сказала Морган, — Но продолжай. Я постараюсь не выносить дополнительных суждений до конца.

— Кажется, они могли быть вместе прошлой ночью.

— Где?

— Я не знаю точно. Может быть, Валери остановилась в загородном доме семьи. А может, он пошел к ней в номер. Я осталась одна в гостинице, в которой мы с тобой планировали остановиться.

Морган застонала. — Боже, Рони, мне так жаль, что меня нет рядом. Моему ребенку приспичило появиться так рано. Я никогда в жизни никуда не опаздывала! Должно быть, это он унаследовал от Джейка.

Я не могла не улыбнуться, вспомнив все те звонки, которые Морган чуть не пропустила, когда мы вместе были рокетками. — Как дела у ребенка?

— Хорошо. — голос Морган потеплел. — Он выписан из отделения интенсивной терапии, дышит самостоятельно и хорошо ест. Доктор с осторожным оптимизмом говорит, что мы сможем забрать его домой в течение недели.

— Это потрясающе. Не могу дождаться встречи с ним.

— Сделай это. Убеги. Сядь на самолет до Нью-Йорка прямо сейчас, черт возьми.

— И что делать? Где жить? — я свернула за угол и побрела дальше по холму в сторону гостиницы "Вишневый цветок". — Как я вообще сяду на самолет? У меня нет денег, которые не принадлежат ему, и я отказываюсь тратить еще хоть один цент из Вандерхуфа.

— Он твой должник, Рони. Мы найдем тебе работу. Ты можешь жить здесь.

— В твоей двухкомнатной квартире с мужем и новорожденным? — Морган вышла замуж за талантливого композитора и музыкального директора, но даже их совместные доходы не позволяли оплачивать аренду жилья на Манхэттене, и их квартира была небольшой. — Ни в коем случае. Я не навязываюсь вам, ребята.

— Вот что ты сделаешь. — продолжила она, как будто я вообще ничего не говорила. — Ты как можно скорее пойдешь в банк и снимешь деньги со всех счетов, которые только можешь — сберегательных и расчетных. Потом ты...

— Ты шутишь? Моего имени нет ни на одном банковском счете, Морган. У меня была кредитная карта, которую Нил погасил. Он давал мне карманные деньги наличными.

Моя лучшая подруга зарычала. — Боже, я ненавижу его. И если бы я была лучшей подругой, то я бы не позволила тебе сказать ему "да" и уехать.

— В этом нет твоей вины. Ты была занята тем, что выходила замуж, была беременна и счастлива. — мой голос стал тише. — И я дала маме обещание. Я чувствовала, что в долгу перед ней.

— Ты ничего ей не должна. — голос Морган был тверд. — Я знаю, как сильно ты любила свою маму, Рони. Я знаю, как она забеременела в восемнадцать лет. Я знаю, что ее бросил парень и от нее отреклись родители. Я знаю, на скольких работах она трудилась, чтобы оплатить твое обучение танцам. Но ты не обязана ей этим.

— Я не знаю, когда она спала, — вклинилась я, хотя Морган уже слышал все мои истории в самом начале нашей дружбы. — Но она ни разу не пожаловалась. Она хотела, чтобы моя мечта сбылась.

— И она сбылась, — мягко сказала она. — Ты не думаешь, что твоя мама хотела бы, чтобы ты продолжала танцевать? Ей нравилось наблюдать за тобой!

— Но ей также нравилось видеть меня с Нилом. Она была так очарована им и его обещанием, что он всегда будет заботиться обо мне. Она была в восторге от его денег.

— А как же любовь? Разве ты не кажется, что она хотела, чтобы ты нашла любовь?

Я прикусила язык. Отношения моей матери с любовью были сложными. Она сильно влюбилась в человека, который ее предал, поэтому всю жизнь давала мне понять, что романтическая любовь — это не то, чему можно доверять.

Твое сердце может ввести тебя в заблуждение. Лучше думать головой.

Охраняй свое сердце, как свой дом, — всегда говорила она. Будь осторожна с теми, кого впускаешь.

— Потому что Нил не был способен любить, — продолжала Морган. — Однажды вечером он увидел на сцене то, что ему понравилось, — самый яркий, самый блестящий, самый красивый объект, который он только мог себе представить, — и когда ты отказала ему в первые несколько раз, он еще сильнее захотел доказать, что может заполучить тебя, потому что он привык получать то, что хочет. Но это не любовь, Рони. Это просто жадность.

— Я знаю. Но я тоже его не любила.

— Надеюсь, ты ему это сказала?

— Думаю, это подразумевалось, когда я отказалась выйти за него замуж.

— Боже, как бы я хотела быть там. — тон Моргана смягчился. — И как старина Корнелиус воспринял новость? Не могу представить, что он был очень рад тому, что его бросили в день свадьбы.

— Он не был счастлив. Не после того, как это сделала я. — я рассказала ей всю историю, и она разразилась хохотом.

— Это лучшее, что я когда-либо слышала, — сказала она. — Наконец-то он получил по заслугам. Итак, что ты теперь будешь делать?

— Ну, сначала мне нужно вылезти из этого платья. — добравшись до гостиницы, я направилась по дорожке к главному входу. — Затем зарядить телефон. Потом хорошенько выспаться. После этого я смогу трезво мыслить.

— Подожди, ты все еще в этом платье?

— Да. В нем я даже проходила собеседование на работу няни.

— На какую работу?

— На работу няни. Но я ее не получила.

Морган снова засмеялась. — У тебя был чертовски трудный день, Вероника Саттон. Но если кто-то и может оправиться после такого, то это ты.

— Спасибо. — я открыла дверь и вошла в холл отеля Вишневый Цветок. — Я позвоню тебе завтра.

— Я люблю тебя, и все будет хорошо.

— Я тоже тебя люблю. И надеюсь, что ты права.

Но она не была права.

По дороге через вестибюль меня остановил нервно выглядящий сотрудник по имени Рэндалл, который сообщил мне бомбу — точнее, несколько бомб.

Меня выселили. У меня было десять минут, чтобы собрать вещи и покинуть помещение. Номер кредитной карты, который я указала для оплаты расходов, был уже недействителен.

— Должно быть, произошла какая-то ошибка, — начала я, и тут меня осенило.

Это сделал Нил. Это был его способ показать мне, что он все еще контролирует ситуацию. Он все еще держал мою судьбу в своих руках. Я нуждалась в нем. Без него я была никем.

Ну и черту это.

На всякий случай, если этому Рэндаллу заплатили за то, чтобы он доложил Нилу, я отказалась умолять или разваливаться перед ним на части. С гордо поднятым подбородком я поднялась в свою комнату и под пристальным взглядом Рэндалла сложила все свои вещи в чемодан.

— Можно мне минутку побыть одной, чтобы переодеться, пожалуйста? — спросила я.

Он кивнул и вышел из комнаты. Как только дверь закрылась, из меня вырвался всхлип, но я подавила его. Быстро, как только могла, я скинула свадебное платье и переоделась в джинсовые шорты и черную футболку, завязав футболку на талии так, как нравилось мне и как ненавидел Нил. В ванной я вымыла лицо и выдернула шпильки из шиньона, оставив волосы распущенными по плечам. Снова надев кроссовки, я взяла свои сумки и открыла дверь.

Рэндалл окинул взглядом комнату, выражение его лица было недоверчивым, словно я пыталась уйти с лампой или подушкой. — А это что? — он указал на что-то.

Я оглянулась и увидела свое свадебное платье в грустном, сдувшемся ворохе тюля и шелка на полу. — Оно мне не нужно. Это мусор.

— Вы просто оставите это так?

— О, простите. — я вернулась в комнату и скомкала платье в клубок, насколько смогла, а затем устроила целое шоу, пытаясь запихнуть его в крошечную корзину для мусора. Оно переполнилось через край, как пена в слишком быстро налитом пиве. — Так лучше?

Прежде чем он успел ответить, я вышла, волоча за собой чемодан, набитый одеждой для роскошного медового месяца на Гавайях.