Непонятная птица НИКОЛАЙ РОЙЛЬ

Было уже поздно. Гвен минут десять помогала Эндрю наводить порядок на кухне, потом обняла его и сказала, что идет спать.

"Я ненадолго", - сказал Эндрю, отпуская ее с поцелуем.

Гвен улыбнулась.

"Конечно, нет", - сказала она.

Это был ритуал. Она знала, что пройдет не меньше часа, возможно, два, а может быть, и больше, прежде чем он присоединится к ней.

Снаружи прокричала сова.

Глаза Эндрю за круглыми линзами очков были темными и непостижимыми.

Он повернулся к раковине, когда она направилась к двери в холл, где остановилась и снова посмотрела на него. Опираясь руками на край раковины, он, казалось, смотрел в окно на сад, окутанный темнотой. Она еще немного понаблюдала за ним, прежде чем повернуться и уйти.

Гвен лежала в постели и думала об Эндрю. Она вспомнила, как в начале недели встала, чтобы сходить в туалет. Кровать Эндрю была пуста и холодна. Она решила, что он в кабинете или внизу, но когда случайно выглянула из окна ванной, то увидела, что он стоит посреди лужайки, его бледное круглое лицо повернуто вверх и смотрит на растущие деревья в конце сада. Лежа в постели, она подумала, что правильнее всего было бы спуститься и поговорить с ним, а может быть, осторожно, как сомнамбулу, проводить его обратно в дом, но она не сделала ни того, ни другого. Вместо этого она вернулась в постель и снова заснула. Когда Гвен проснулась утром, Эндрю, как обычно, был рядом с ней.

Она услышала, как он поднимается по лестнице, и потянулась к выключателю, чтобы выключить прикроватный свет. Лежа в темноте, она слышала, как его тщательно выверенные шаги приближаются к двери ее спальни, на мгновение замирают и затем проходят мимо. Она слышала, как он остановился возле детской, чтобы прислушаться к дыханию Генри, а затем спустился по лестнице в свой кабинет в задней части дома. Она слышала, как захлопывается дверь, и представляла, как он сидит за столом, поднимает крышку ноутбука и смотрит попеременно то на экран, то в окно. Однажды вечером она стояла у открытой двери и наблюдала, как он переключает внимание с одного на другое и обратно, пока не увидел ее отражение в окне и не повернулся в кресле, покраснев. Она опустила глаза на экран его компьютера, но вместо оскорбительной порнографии увидела лишь иконки в виде квадратиков, характерные для социальных сетей.

"Знаешь, тебе действительно следует больше спать", - пробормотала Гвен утром, когда Эндрю принес ей чашку чая.

"Я знаю, но... ты знаешь", - сказал он.

"Что?"

"Профессорство. Я все равно могу его не получить, но уж точно не получу, если не закончу эти работы".

"Ммм..."

В ванной кошка Даффи лежала на спине на коврике. С лапками, вытянутыми по обе стороны блестящего черного тела, она была похожа на огромную коробку из-под коньков. Гвен пощекотала ей животик, и голова Даффи высунулась вперед, чтобы погладить ее по запястью.

Гвен заглянула в комнату ребенка, а затем спустилась вниз. Когда она вошла в кухню, скрипнула половица. Эндрю перестал выгружать посуду из посудомоечной машины и смотрел в окно на сад. Она подошла к нему сзади и обняла его, крепко прижав к груди и положив подбородок ему на плечо.

"Мы ничего не можем сделать", - сказала Гвен.

Голова Эндрю повернулась на шею.

"Из-за Генри", - сказала она, отстраняясь.

"О," - сказал он. "Нет. Я знаю".

Они отстранились друг от друга, и Гвен наблюдала за спиной Эндрю, который продолжал освобождать посудомоечную машину. Его плечи были напряжены, сгорблены. Когда он закончил, то с тихим щелчком закрыл дверцу машины.

"Все это уйдет, ты знаешь. Все", - сказал он, снова глядя в окно. "Не наши деревья, конечно, но все, что дальше, на старой железнодорожной вырубке".

Он повернулся, чтобы посмотреть на нее. Она не знала, что сказать.

"То есть я знаю, что это хорошо, - продолжал он, - расширение трамвайной системы, или, по крайней мере, я так думал, но теперь я в этом не уверен. Теперь я думаю об экологических издержках. Все эти деревья. Бесчисленные места гнездования".

Она некоторое время молча смотрела на него, прежде чем сказать: "Мне пора на работу".

В больнице Гвен сидела с Анжелой в столовой.

"Как Генри?" спросила Анжела.

"Пока ничего не известно", - ответила Гвен. "Спасибо, что спросила".

"Скрестим пальцы, милая".

"Спасибо".

"А что с Эндрю?" - спросила она.

"На него оказывается давление на работе. Он претендует на профессорскую должность".

"О, профессор, да?"

"Это звучит не так мудро". Гвен на мгновение задумалась. "Эндрю все же меняется", - сказала она. "Это реакция на Генри или что, я не знаю".

"Что ты имеешь в виду?"

Гвен посмотрела на тонкие морщинки, расходящиеся от уголков глаз Анжелы, которые углубились, когда она улыбнулась.

"Я видела выставку на фестивале искусств в Дидсбери", - сказала Гвен. "Она проходила в новом продовольственном магазине на Бертон-роуд. Там под потолком висела бамбуковая клетка с маленьким экраном, на котором показывали видео с птицами, снятое в Пекине. По словам художника - так звали Дэниела Стейнклиффа - по всему Пекину по утрам собираются старики, чтобы поиграть в шахматы, и берут с собой певчих птиц в маленьких клетках. Они подвешивают клетки на ветвях ближайших деревьев, и пока старики играют в шахматы, птицы поют друг другу".

"Ах..."

"Да, мило, не правда ли?" сказала Гвен. "Но это заставило меня вспомнить об Эндрю. Он как одна из тех птиц, застрявших в своей клетке, которая чирикает другим одиноким людям, застрявшим в своих собственных клетках".

"Твиттер?"

"Ну, знаешь, Twitter, Facebook".

"Пустая трата времени".

"Я знаю."

"С ним что-то происходит. Он меняется. Мы больше не разговариваем, у нас никогда не было секса. Я почти мечтаю о том, чтобы он разграбил сберегательный счет и купил спортивную машину или завел роман".

Анжела засмеялась.

Гвен посмотрела на часы.

"Лучше идти", - сказала она.

Гвен стояла у кухонного стола и проверяла почту.

"Что-нибудь?" - раздался голос позади нее.

"Господи!" Она обернулась. "Ты заставила меня подпрыгнуть. Ты такая чертовски тихая в последнее время".

"Извини."

Даффи присоединился к ним на кухне.

"У нее что-то есть", - сказал Эндрю, наклоняясь.

Даффи открыла рот и уронила дохлую мышь на деревянный пол.

"Молодец, Даффи", - сказала Гвен. "Хорошая девочка". Она опустилась на колени, чтобы пощекотать и погладить ее.

"В последнее время ты больше суетишься из-за кошки, чем я", - сказал Эндрю.

Гвен посмотрела на него, и он слабо улыбнулся.

"Извини", - сказал он.

"Что ты хочешь съесть?" - спросила она его.

"Я не знаю".

"Ну, Даффи же знает, чего хочет, правда, Даффи?" - сказала она, как будто разговаривая с ребенком.

Кошка сомкнула свои ореховые челюсти вокруг головы мышки и укусила ее с продолжительным, хорошо слышным хрустом. Они оба смотрели, как Даффи трудится над мышью, разрывая ее кожу и ломая мелкие косточки. Через некоторое время останки мыши на полу кухни стали неузнаваемыми. Гвен подумала, не оставит ли Даффи кишки, лапки и крошечные ступни, но проглотила все до последней крошки, а щетинистый хвост проскользнул в горло последним. Гвен поняла, что гримасничает; ей стало немного плохо. Раньше, когда Даффи приносила птиц или мышей, Гвен или Эндрю снимали их с нее и, если они были еще живы и не слишком сильно пострадали, выпускали на улицу.

Стоя на коленях рядом с ней, Эндрю повернул голову на девяносто градусов, чтобы посмотреть прямо на Гвен. Его черные глаза были пусты.

Гвен поднялась на ноги, ее колени подкосились. Она подошла к холодильнику и достала пластиковый контейнер с остатками домашнего супа.

"Мы это съедим", - сказала она, нажимая на кнопку, чтобы открыть дверцу микроволновки. Она издала тоненький возглас и уронила контейнер с супом. Он приземлился на угол, сбив крышку, и большая часть супа выплеснулась на ее ноги в чулках и на пол, быстро растекаясь.

"Что это такое?" - закричала она, указывая на микроволновую печь.

"А, извини", - ответил Эндрю, схватил рулон кухонной бумаги и несколько чайных полотенец и неумело вытер ноги Гвен. "Это совиный гранулят".

"Что это за совиный гранулят и что он делает в микроволновке?" - закричала она.

"Совы срыгивают части своей добычи, которые они не могут съесть. Кости, мех и прочее. Все это выходит в маленьком комочке, аккуратно завернутом вот так. Это называется совиный гранулят". Пока он объяснял, Эндрю мыл пол. Он наполнил миску мыльной водой и начал оттирать.

"А почему это в микроволновке?"

"О, потому что если ты собираешься ее препарировать, то сначала ее нужно простерилизовать, а лучше всего это сделать в микроволновке. Иначе на гранулах могут остаться вирусы или бактерии грызунов".

"Господи!"

Гвен вышла из комнаты.

Ужин в тот вечер прошел в напряженной обстановке. После этого они сидели на противоположных концах дивана и смотрели по телевизору что-то, что никто из них не хотел видеть. Как только все закончилось, Гвен объявила, что идет спать.

"Это даст тебе возможность препарировать совиный гранулят", - сказала она. "А где ты его взял?"

"В разрезе. Я перелез через нашу заднюю стену и осмотрел ее. Удивительно. Все совсем заросло. Там, наверное, столько дикой природы, которая станет бездомной, когда ее расчистят для трамвайных путей.

"Вначале это была железнодорожная линия".

"Я знаю, но это было сорок или пятьдесят лет назад, и с тех пор там выросла целая экология, а теперь ее собираются уничтожить, ради чего? Чтобы мы могли ездить на трамвае в Чорлтон? Никто не будет ездить на нем в город. Это длинный и извилистый маршрут. Это займет целую вечность и будет стоить целое состояние. У них должно было хватить ума пустить его по Уилмслоу-роуд и избавиться от всех этих ужасных автобусов".