Рао знал Адитью, этого Адитью, достаточно хорошо, чтобы понимать, что будет дальше. Им предстояло мчаться по долине, истребляя множество воинов. Это был бы более чистый путь, чем тот, который планировался. Это приведет к гибели многих их людей, которых они не могли позволить себе потерять. И все же мысль об этом приносила облегчение. Это была благородная война, а Адитья - благородный император в ожидании.

Рао уже потянулся за мечом, когда Малини вышла вперед. Она сбросила мешковину и стояла в одном лишь влажном сари, ее коса черной змеей обвилась вокруг горла. Она шла вперед, а под ними усиливались жуткие крики - крики убиваемых и умирающих людей. Адитья застыл на месте. То, что он увидел на лице сестры, удержало его.

"Ни один человек не хочет убивать своих родственников", - мягко сказала Малини. "Я понимаю это".

Она взяла у Адитьи лук. Он был слишком велик для нее, но она держала его крепко.

"Жрецы безымянного верят в судьбу", - сказала она на чистом забанском языке - достаточно громко, чтобы ее услышали мужчины. Рао опасался, что и люди внизу услышат ее достаточно громко. Но она не дрогнула и не стала защищаться. Она стояла во весь рост. "Жрецы Безымянного построили свой сад из лака и смолы. Они знали, что этот день настанет. Не так ли, принц Рао? Знают ли твои жрецы пути судьбы?"

"Знают", - услышал он свои слова и понял, что осудил их.

"Возможно, ты не захочешь слушать мольбы простой женщины", - сказала она ровным и спокойным голосом, в котором совсем не было смирения. "Но я дочь старейшего рода Париджатдвипы. Принцесса Париджата. Я происхожу от первой матери пламени. Мой брат, лжеимператор, пытался сжечь меня заживо, но я выжила. Я знаю, что такое суд огня, и какую цену он требует. И здесь, в этой темноте, я слышу матерей. И я знаю, что мой долг - обеспечить исполнение судьбы". Она глубоко вдохнула, как бы укрепляя себя, как будто несла непостижимую ношу, и повернулась и посмотрела на коленопреклоненного воина, который смотрел на нее, молча и восторженно. "Зажги мою стрелу", - сказала она.

Он обмакнул стрелу в топленое масло. Поднял кремень. Зажег искру.

Жрецы Безымянного построили свой сад из лака и смолы. Они знали, что этот день настанет.

Рао с каменным лицом смотрел на горящую точку пламени, пока Малини поднимала и накладывала стрелу. Он подумал о жрецах, которые остались позади, и об их спокойных глазах. Он думал о том, что судьба движется, как петля, как шелк, ожидая, когда придет время затянуть ее.

Они знали, что этот день наступит. Это было правильно. Ах, будь она проклята, это было правдой.

Позади нее - вокруг нее - появилась дюжина новых точек пламени. Еще дюжина. Стрелы были выпущены. Копья поднялись.

Малини выпустила стрелу, и огонь последовал за дугой ее освобожденного пламени.

На мгновение в темноте остались лишь наконечники горящих стрел, маленькие огоньки, похожие на падающие звезды.

А потом загорелся лаковый сад.

Сквозь треск пламени Рао услышал крики. Малини стояла, на краткий миг зажмурившись от света, лук все еще был в ее руках. За ней поднимался дым, огромное облако, уходящее в ночь, с серыми краями и золотистым оттенком. Он сглотнул, смотрел на нее и смотрел, пока от дыма и огня у него не стали слезиться и гореть глаза. Таков был путь судьбы.

Он должен был знать, что этот день тоже наступит.