БХУМИКА

Даже с использованием паланкина она была измучена, когда они добрались до беседки из костей. После родов ее тело изменилось и истощилось, а ребенок почти не спал. Слава духам, что у нее была Сима, чтобы дать ей совет, как сохранить жизнь бедному ребенку.

Это не место для тебя, подумала она, прижимая Падме к груди. Они добрались до беседки из костей. На земле лежали тонкие, изящные кости. Над ними звенели листья. Ни для кого из нас здесь не было места.

Пока Халида сторожила, она прислонилась спиной к дереву и кормила Падму. Она так устала, что могла бы заплакать.

"Уже недолго осталось", - шептала она Падме, которая теперь только тихонько капризничала. "Скоро мы будем дома".

"Город небезопасен", - сообщила позже Халида. Они с Дживаном вошли в Хиранапрастху и вернулись на опушку леса, где их ждали остальные с теми новостями, которые им удалось собрать. "Люди защищают свои дома, как могут, но стражники и воины в отсутствие хозяев создают много хаоса. У нас могут быть проблемы, если мы войдем в город в таком виде".

Бхумика кивнула в знак согласия, ничуть не удивившись. Ее разум был переполнен возможностями и опасениями - вероятное расстояние до имперских войск, посланных для подавления беспорядков или оказания помощи регенту; количество и сила солдат, с которыми ей и остальным придется столкнуться; окажутся ли они между несколькими силами, в кровавой схватке...

"Нам не обязательно сражаться", - внезапно сказала Прия. "Есть способ передвигаться по городу, никого не беспокоя, пока мы не будем готовы и не сможем с ними разобраться".

План Прии был прост и аккуратен, и Бхумика не смогла удержать одобрительного взгляда от того, чтобы посмотреть ей в лицо.

"Вот видишь", - сказала Прия с улыбкой. "Я умница. Вот тебе на".

"Я никогда не говорила, что ты не умная".

"Ты все время называешь меня дурой".

Бхумика сморщила нос и отвернулась. Сестры.

"Мы готовы", - сказал один из повстанцев вскоре после этого. Люди с проклятиями стояли кругом вокруг них. Ашок лежал рядом с ними, завернутый в шаль, а Падма возилась в своем одеяле рядом с ним.

Прия встретилась взглядом с Бхумикой. Бхумика кивнула.

Медленный, общий выдох, и земля вокруг них расцвела острыми цветами, буйными пурпурными и горькими желтыми. Повстанцы вздохнули вместе с ними, делясь силой.

Цветы начали подниматься по ногам повстанцев. Бхумика смотрела вниз и видела, как они вьются вокруг ее собственных лодыжек. Они двигались по ней, как новая плоть.

Город был разрушен: здания горели и тлели, те немногие, что стояли, были закрыты и заколочены. Вдалеке двигались фигуры, группы мужчин с топорами или булавами, с лицами, затянутыми в ткань. Но они не приближались ни к повстанцам, ни к жителям махала.

Даже издалека были видны листья и цветы, растущие из их кожи. Они выглядели как толпа больных гнилью, бредущих с широко раскрытыми глазами по городу, в котором для них не было места. Их обходили стороной.

Бхумика прижала Падму, которая, к счастью, спала, к себе, когда они пересекали Хиранапрастху, и посмотрела на махал. Его внешние стены были разбиты вдребезги - мятежники разбили камень лозой и сдвинули фундамент, раздвигая землю и корни своей проклятой силой. Но когда Бхумика пригляделась, она увидела свет, мерцающий из глубины махала.

На стенах стояла женщина, в ее луке была зажата стрела.

Бхумика вышла вперед с высоко поднятой головой. Когда женщина на стенах увидела ее, она опустила лук. И закричала. И с облегчением Бхумика поняла, что ее народ все-таки удержал розовый дворец.

"Шипы уберегли от худшего", - ворчливо сказала служанка Гаури. Она шла с явной болью, но в ней чувствовалась сталь, которая говорила Бхумике, что она хорошо держалась после отъезда Бхумики. "Они порочны, миледи. Мы были рады им".

Горстка измученных солдат из Париджати и Ахираньи, вооруженные служанки, сироты - вот кто удерживал махал после отъезда Бхумики.

Слуги с беспокойством смотрели на мятежников, но ничего не говорили. Радовало хотя бы то, что у мятежников хватило здравого смысла не надевать маски. Но Бхумика не хотела испытывать на прочность ни своих слуг, ставших солдатами, ни хрупкое, непрочное перемирие, установившееся между ее свитой и свитой Ашока. Она знала, что для того, чтобы разрушить его, потребуется совсем немного.

"Возьми ее, - сказала она, повернувшись к Дживану и передавая ему спящую дочь. "Если я не вернусь, ей понадобится кормилица. Поговори со служанками. Они все устроят".

Он уставился на нее, пораженный.

"Я должна пойти в Хирану", - сказала она. "Я должна набраться сил, необходимых нам, чтобы сохранить эту страну".

Он выглядел так, словно ему было трудно подобрать слова.

"Говори", - сказала она ему.

"У нее никого не будет", - сказал он наконец. "Моя госпожа".

"Если я умру, то она будет ничьим ребенком", - сказала Бхумика. "И это было бы правильно, я полагаю. Когда-то это была моя судьба, и я отказалась от нее". Но она прикоснулась своим лицом к лицу Падмы, вдохнула ее и поцеловала в лоб, прежде чем выпрямиться.

Дживан склонил перед ней голову. И больше ничего не сказал, когда она уходила, его руки нежно обхватили маленький сверток.

Вместе они начали путь к Хиране. Повстанцы. Ее братья и сестры. Прия, выражение лица решительное. Ашок, в полубессознательном состоянии, кровь текла у него из носа.

"Обопрись на меня", - сказала Прия.

Ашок покачал головой, обессиленный.

"Я могу нести тебя", - сказала Прия, взяв его за руку.