ПРИЯ

Под махалом находились тюремные камеры. Раньше у Прии не было причин задумываться об этой реальности. Но теперь у нее были веские причины для этого.

Охранники были достаточно мягки с ней. Они позволили ей самой пройти по поверхности Хираны, как она подозревала, по необходимости, а не по какой-либо другой причине, затем связали ей руки и повели за генеральские сады, к почти переполненному ступенчатому колодцу и к отдельной лестнице с железной решеткой, ведущей вниз, в недра махала. Они заперли ее в камере, велели сидеть и отдыхать, пока ее не позовут, а потом оставили.

В ее камере было только одно окно: высокое, покрытое филигранной решеткой, которое, казалось, почти не пропускало света, но свободно пропускало дождевую воду. Дождь наконец-то перестал, наконец-то, но вода все еще лилась через решетку медленным, ровным потоком, когда все, что не могла проглотить почва, скатывалось по наклонной земле в камеру Прии.

Она подумала, не была ли эта конструкция - наклон, окно, вода, неизбежно скапливающаяся у ее ног, - преднамеренной. После часа стояния в мутной прохладе, слишком оцепенев от шока, чтобы сделать что-то еще, она мрачно решила, что, вероятно, так и было. Она пробралась в самый дальний угол комнаты. Села, выгнувшись вперед, положив голову на колени.

Как только она села на землю, ее тело начала бить дрожь. Она не могла контролировать это. Она прижала ладони к локтям, пытаясь сдержать дыхание, и почувствовала, как дикая паника сжимает ее грудь.

Она хотела вспомнить, не так ли? О, теперь она могла признаться себе в этом. Она хотела большего, чем обрывки воспоминаний. Что ж, она добилась своего. Более чем достигла. На мгновение, когда она боролась с Миной, она стала той Прией, которая была ребенком в храме. Она видела сангам в своем воображении.

И она убила женщину.

Мина, конечно, пыталась убить ее. Но от этого она не чувствовала себя менее потрясенной.

Еще в детстве она научилась причинять боль и справляться с ней. Всех храмовых детей Хираны учили быть сильными, чтобы у них был шанс пережить процесс становления старейшиной. Три путешествия через магические воды, не знающие смерти. Три путешествия, в которых они могли погибнуть от утопления. Или другими, более страшными способами.

Однажды Прия уже погружалась под воду. Только один раз. И она вынырнула с дарами. Способность манипулировать Хираной. Умение проскальзывать в сангам.

Она не делала этого с тех пор, как была девочкой. Она не умела.

Она посмотрела вниз на свои руки. Она хотела монет. Хотела власти. Может быть, в глубине души она даже хотела получить свои законные дары. Но теперь она смотрела на свои дрожащие пальцы и думала, были ли ее желания разумными. Она гадала, не расщепились ли ее воспоминания, чтобы спасти ее от еще большей боли.

В конце концов, несмотря на холод и воду, она задремала. С восходом солнца стало проникать тепло, и она спала неспокойно, ей снилось, что вода под ногами шипит и извивается, что глаза наблюдают за ней из темноты.

Когда она проснулась, то увидела, что кто-то принес еду. Она поела, потом снова свернулась калачиком. Уснула, и ей снова приснилась вода. Тень ее брата в жидкой темноте.

Прошло несколько часов.

Дверь с лязгом открылась. Она подумала, что ей принесли еще еды. Вместо этого она почувствовала руку на своей руке.

"Идем", - сказал охранник. Он был вооружен до зубов, но его голос был достаточно мягким, и хватка тоже. "Ты нужен леди Бхумике".

В покоях леди Бхумики в розовом дворце было множество цветов, расставленных в богато украшенных вазах на окнах. Срезанные лилии плыли, как бледные облака, по водной глади, меняясь, словно легкий ветерок подталкивал их легкими руками.

Сама леди Бхумика сидела на диване из аметистового шелка. Она не откинулась назад, несмотря на обилие подушек позади нее. Она сидела высоко, положив одну руку на живот. По бокам от нее стояла служанка и обмахивала ее веером. Когда Прия вошла в комнату и низко поклонилась, леди Бхумика не улыбнулась. Ее глаза были подернуты тенью.

"Все хорошо, дитя, - сказала она мягким голосом. "Мой муж попросил меня позаботиться о тебе. Ты не должна бояться".

"Моя госпожа", - сказала Прия и снова склонила голову в поклоне.

У Бхумики была репутация доброй хозяйки. С тех пор как она вышла замуж, она принимала в свой дом осиротевших и потерявших родителей. Все ее охранники, ее слуги были ее избранниками и были ей яростно преданы. Поэтому, когда она сказала: "Оставьте нас наедине", неудивительно, что ее служанка опустила веер, а стражники склонили головы в знак признательности и удалились в стремительном молчании.

Двери закрылись со звучным стуком. Прия подняла голову.

Через мгновение Бхумика заговорила.

"Расскажи мне, что случилось". Мягкость ее голоса исчезла, оставив только железо, и они больше не были служанкой и госпожой.

Они были храмовой дочерью и храмовой дочерью. Сестры, хотя Прия не часто позволяла себе думать в таких терминах. Она не любила слишком пристально вглядываться в смысл сестринских отношений, десятилетие спустя после того, как сгорели их братья и сестры.

"Мина напала на меня на Хиране", - сказала Прия. "Она знала, кем я была. Она хотела, чтобы я показала ей путь к водам бессмертия. А когда я сказала, что не могу, она попыталась меня убить". В ее голове мелькали образы борьбы. Они были еще слишком свежи, чтобы казаться воспоминаниями. Ее сердце все еще колотилось. Ее кожа все еще зудела от магии. "У нее была маска короны".

Правый глаз Бхумики выразительно дернулся. "А потом? Что случилось?"

"Она надела маску. Она ранила Гаури и пыталась ранить Симу. И я... я сбросила ее с Хираны".

"Ты сказала что-нибудь, чтобы раскрыть себя?"

Прия ничего не сказала.

"Прия".

"Только ей". Она не упомянула принцессу. В конце концов, она не знала, что слышала принцесса. Тем не менее, ее слова были похожи на ложь, которая на ее языке превратилась в горький ужас.

"Как ты могла быть такой идиоткой? Неужели я ничему тебя не научила?"

"Она собиралась убить меня. Что мне оставалось делать? Обнять ее?"

Бхумика закатила глаза. "Духи, Прия. Ты могла ничего не говорить. Ты могла взывать о помощи. Я знаю, что там наверху полно стражников".

"И позволить им говорить с ней? Она уже знала, кем я была. Я". Прия подняла голову. "Убить ее было единственным, что я могла сделать, чтобы защитить нас. Было бы хуже, если бы я призналась в том, кем являюсь, и все равно оставила бы ее в живых, не так ли?"

"Очевидно, да", - резко ответила Бхумика. "А как она вообще узнала, кто ты?"

Прия пожала плечами. Она знала, что это только еще больше разожжет обычно хорошо скрываемый нрав Бхумики, но она и сама чувствовала себя довольно плохо. На нее напали. Она убила кого-то, и сколько бы раз она ни говорила себе, что это то, для чего ее воспитывали, и пыталась убедить себя, что у нее не было другого выбора, это потрясло ее. И ее злило, что она вообще что-то чувствует - что она недостаточно сильна, чтобы ничего не чувствовать.

Было легче злиться на Бхумику, чем на себя.

"Рассказывала ли ты кому-нибудь еще о своем прошлом?" спросила Бхумика.

"Я не дура".

Наступило долгое молчание. Бхумика смотрела на нее не мигая.

Наконец, мужественно, Прия добавила: "Нет".

Глаза Бхумики сузились. Она побарабанила пальцами левой руки по колену. "Сначала ты спасла Симу, а теперь..."

"Ты бы предпочла, чтобы я позволила Симе умереть?"

"Чтобы защитить себя? Да", - огрызнулась Бхумика. "А ты не подумала, что спасение Симы может быть именно тем, что раскрыло тебя перед мятежниками?"

Бхумика, конечно, была права. Именно так Мина и вычислила ее. Она видела, как Прия уверенно взбирается на Хирану, как когда-то взбирались дети из храма.

"Я не могу сделать столько, сколько можешь ты, дваждырожденная", - сказала Прия.

"Не называй меня так".

"Хорошо. В любом случае, знаешь, Бхумика, я даже не могу сделать столько, сколько должна была бы сделать дважды рожденная, как я". Поход на Хирану, спасение Симы - это был риск, но это было не больше, чем любая храбрая женщина может сделать или сделает. Даже если бы я не была тем, кто я есть, - продолжала Прия, - я бы рискнула собой ради Симы".

Единожды рожденный должен был уметь входить в сангам по своему желанию. Должен был уметь с легкостью манипулировать поверхностью Хираны. Должна была чувствовать природу, всю ее светящуюся, дышащую силу, где бы она ни находилась.

Все это у нее было, когда она была маленькой девочкой. До того, как ночь огня сломала в ней что-то.

Дважды рожденные, как Бхумика, были еще сильнее. А триждырожденные...

Ну. Теперь их не осталось.

"Я думаю, - медленно произнесла Прия, - что ты просто решил на меня рассердиться. Я не сделала ничего плохого. Я не просила, чтобы на меня напал мятежник, ищущий воды Бессмертия. И я сделала все возможное, чтобы защитить себя. И тебя".

"Ты могла умереть. Ты понимаешь это?"

"Понимаю".

"Тебя могли обвинить в том, что ты убийца. Или мятежница. Или и то, и другое".

"Я действительно не дура", - огрызнулась Прия. "Я не знаю, как часто мне приходится говорить тебе. Я знаю."

Иногда она ненавидела Бхумику. Она ничего не могла с собой поделать. Было что-то такое в ее храмовой сестре, что заставляло ее кровь гореть, а на язык попадал яд. В Бхумике была вся фальшь: кротость для мира, огонь в сердце. Бхумика любила изысканные сладости, красивые сари и прекрасную музыку. Она никогда, никогда не мыла полы. И Бхумика вышла замуж за регента. Этого Прия никогда не сможет понять, ведь Бхумика спасла бесчисленное количество жизней, став его мягкосердечной женой.

Когда брат Прии бросил ее на пороге дома Гаутама, именно Бхумика спасла ее. Бхумика, которая приехала в своем паланкине из красного дерева, взяла Прию в свой дом и обеспечила Прию едой, кровом и возможностью жить заново.