"Почему?"

"Принцесса уже почти здесь", - сказала она, как будто Прия была дурочкой. "Мы будем смотреть". Она потянула Прию вперед. "Пойдем. Мне пришлось подкупить одного из охранников целой флягой вина, чтобы получить хорошее место".

"Я голодна", - запротестовала Прия.

"Ты сможешь поесть позже", - сказала Сима.

Они пошли в кладовую, расположенную высоко в махале, где узкое зарешеченное окно выходило на вымощенный мрамором входной двор. Окно было достаточно большим, чтобы в него мог выглянуть только один из них. Прийя выглянула первой и увидела регента и его советников, рядом с которыми стояли слуги с зонтиками, чтобы уберечься от постоянной угрозы дождя. Вокруг них большим полумесяцем выстроились солдаты в белых и золотых одеждах Париджатдвипана.

Она отступила назад, позволяя Симе занять свое место.

"Ты должна была оставить для нас немного вина", - пробормотала Прия, опускаясь на пол.

Сима покачала головой. "У меня не будет времени на выпивку. У меня новая работа. Пока ты моталась по городу, Гаури набирала девушек для работы в новом доме принцессы. Подметать, готовить, все как обычно". Сима бросила на Прию косой взгляд. "Ты должна найти ее и тоже стать добровольцем. Наконец-то мы снова сможем работать вместе".

Они не делили работу по дому с первого года пребывания в махале, когда обе были еще девочками. Сима оставила свою деревню и семью и приехала в махал по собственному желанию, но она была потрясена размерами и суетой города. Прия, конечно, была похожа на Рукха: одна из тех, кого жена регента взяла к себе из жалости, еще одна брошенная сирота, одичавшая, озлобленная и совершенно одинокая. Поначалу они цеплялись друг за друга по необходимости. Но вскоре между ними завязалась дружба на почве общей любви к красивым девушкам, спиртному и вечерам, проведенным за сплетнями в дортуаре, смеясь друг с другом до тех пор, пока одна из служанок, пытавшихся заснуть, не бросала башмак, чтобы их заткнуть.

"Монета хорошая?" спросила Прия.

"Монета очень хорошая".

"Тогда я бы подумала, что у нее больше добровольцев, чем она может справиться".

"А, нет". Сима прищурилась сквозь решетку. "Подойди сюда. Я вижу лошадей".

Прия со стоном поднялась. Когда Сима не двинулась с места, она подтолкнула ее ближе к себе, прижав их лица друг к другу, чтобы они обе могли смотреть.

Лошади были прекрасны, чисто белые, с уздечками из блестящего золота, они тянули колесницу из серебра и слоновой кости. Ее обитатели были скрыты, сверху их окутывал полог из темной ткани, окруженный стеной из занавесок. По обе стороны колесницы сидели всадники, но полной свиты не было. Только кучка солдат, ощетинившихся оружием, и дворянин, который сошел с коня и отвесил регенту отточенный поклон.

"Принцесса, - сказал Сима ей в ухо, когда занавес колесницы раздвинулся и из нее вышла пожилая знатная дама, - заключена в Хиране".

В черепе Прии внезапно образовалась белая пустота.

"Гаури борется за добровольцев", - говорила Сима. "Есть я, конечно. Несколько новых девочек, которые не знают, что лучше. Вот и все".

"Но ты-то знаешь лучше", - сумела сказать Прия.

"Мне нужны деньги", - тихо сказала Сима. "Я не хочу быть служанкой до конца своих дней. Я приехала в Хиранапрастху не для этого. А ты..." Сима выдохнула, но Прия была настолько оцепеневшей, что не почувствовала этого, хотя они стояли щека к щеке. "Я не думаю, что ты тоже хочешь остаться здесь навсегда".

"Это не плохая жизнь", - сказала Прия. "Есть и похуже".

"Это не значит, что ты не можешь хотеть немного больше, чем имеешь", - сказала Сима. "И то, что произошло там - это было очень давно, При".

"Ахираньи не забывают". Прия отошла от окна. Прижалась спиной к стене и уставилась в потолок.

"Пусть повстанцы помнят", - сказала Сима. "Пусть пишут стихи и песни и берутся за оружие. А мы с тобой должны позаботиться о себе".

Она не добавила, потому что никто другой этого не сделает. Эта истина укоренилась в их мозгу.

Но.

Хирана.

Если Гаутам приблизил ее к костям ее прошлого, то Хирана была могилой, где разбитые кусочки ее памяти лежали в тревожном покое.

Все это обрушилось на нее тогда. Истощение. Пустота внутри нее. Храбрость и одиночество Рукха, как зеркало, отражающее ее собственное прошлое. Мысль о том, как легко лезвие может рассечь кожу. Унижение от того, что тебя сбивают с ног, отвергают, говорят свысока. И что ты делаешь? Подметаешь полы?

Когда-то она должна была стать намного лучше.

Она не могла быть той, кем ее воспитали. Но может быть, только может быть, она могла позволить себе хотеть немного большего, чем то, что у нее было. Совсем чуть-чуть.

Это желание внезапно вспыхнуло в ее сердце - такое маленькое и в то же время такое сильное, что оно разгорелось в ней, как голод в изголодавшемся теле. Она не могла позволить себе желать прежних даров или прежней силы. Но этого она могла хотеть: достаточно монет, чтобы купить священное дерево, не унижаясь перед человеком, который ее ненавидел. Достаточно монет, чтобы сделать жизнь немного лучше: для тех детей на рынке, у которых никого не было. Для Рукха, который теперь был под ее ответственностью. Для нее самой.

Монета была властью. А Прия так устала чувствовать себя бессильной.

"Я вижу ее", - внезапно вздохнула Сима. "Я не вижу ее лица, но ее сари прекрасно".

"Она принцесса. Конечно, ее сари прекрасное".

"Но оно серое. Я думала, она наденет что-нибудь посветлее".

"Она пленница."

"Кто знает, что носят заключенные королевские особы? Перестань огрызаться, При. Иди и посмотри".

На этот раз Прия заняла место Симы. Стройная фигура только что сошла с колесницы. Прия видела край руки, все еще опирающейся на стенку колесницы, перламутровая ткань сари принцессы слегка шевелилась на ветру.

"Я собираюсь найти Гаури", - сказала она, отступая назад.

"Прямо сейчас?" спросила Сима, наморщив лоб в замешательстве.

Прия не хотела ждать. Если бы она слишком долго думала о том, как это глупо, она бы убедила себя не делать этого.

"Почему бы и нет?" сказала Прия. "Мне нужно попросить ее о работе. Я пойду с тобой в Хиран". Она заставила себя улыбнуться. "Ты права, Сима. Пришло время позаботиться о себе".