"Если бы мы попытались решить проблемы международного регулирования путем законодательного прекращения существования рынка евродолларов, мы бы обнаружили одно из двух. Либо эта попытка окажется в значительной степени неэффективной, поскольку евродолларовый рынок просто переместится в нерегулируемый центр; или же его эффект будет быстро сведен на нет, поскольку на его месте появятся другие механизмы", - говорит он.
И вот второй аргумент, который лондонский Сити использует для объяснения своей неспособности ввести правила. Первый заключается в том, что если он не сделает что-то, то это сделает кто-то другой. А второй, который элегантно перекликается с первым, заключается в том, что нет смысла воздерживаться от плохого поведения, пока все остальные не согласятся это делать, потому что это ничего не даст. Если я не украду ваши деньги, это сделает кто-то другой; и мне нет смысла останавливаться, пока это не сделают все остальные. Вместе эти два аргумента стали гибелью для Бреттон-Вудской системы контроля за движением капитала.
Пять месяцев спустя президент Ричард Никсон, разгневанный своей неспособностью контролировать инфляцию путем ограничения количества валюты в обращении, отказался от привязки доллара США к золоту. Отныне доллар будет стоить столько, сколько за него заплатят. Все доллары стали евродолларами, и банкиры получили свое решение трилеммы. Благодаря свободному движению капитала они могли делать деньги везде, где видели инвестиционные возможности, а американские банки, используя свои базы в Лондоне, могли избежать любых попыток обуздать их.
К концу 1960-х годов в Лондоне, к ужасу старой элиты Сити, насчитывалось более сотни иностранных банков с филиалами. Это было совсем не то, на что они рассчитывали. Они придумали этот бухгалтерский трюк, чтобы заработать немного денег, но им воспользовались настырные чужаки, которые теперь оттесняли старых Итонов в сторону. "Я не говорю, что их система плоха для американцев, в Америке, но я не думаю, что она очень хороша здесь", - сказал Кромер в интервью под конец своей жизни. "В прошлые времена человек был гораздо лучше информирован о том, что происходит, потому что круг общения был меньше, и люди не так сильно стремились к тому, что американцы называют "быстрой наживой"".
Конечно, американцы заметили, что их банки пересекают Атлантику и все большая часть бизнеса переходит в Лондон. Поэтому в 1980 году они скопировали мягкий режим регулирования Великобритании, пытаясь заманить бизнес обратно, и отменили Положение Q - ограничения на процентные ставки, которые помогли вдохновить рынок евродолларов, и создал "Международные банковские учреждения", которые копировали свободный от регулирования подход Великобритании. Уязвленные, в 1987 году британцы еще больше ослабили свои правила в эпическом акте дерегулирования, который отменил вековые процедуры и был назван "Большим взрывом". В 1999 году американцы отменили свои собственные правила, позволив финансовым учреждениям, специализирующимся на разных видах деятельности, объединяться в огромные корпорации. Это был двухэтапный процесс дерегулирования: британцы и американцы поочередно ослабляли свои правила, пытаясь привлечь бизнес в свой финансовый центр.
Большинство историков объясняют решения Маргарет Тэтчер и Рональда Рейгана, а также их преемников о демонтаже архитектуры социального государства и Нового курса общей консервативной философией, и это, конечно, важно. Однако не менее важен и тот факт, что они оказались в ловушке, в которой им приходилось постоянно отменять регулирующие нормы, чтобы предотвратить исчезновение своих финансовых секторов за Атлантикой. Как если бы Ирландия и Британия пытались умиротворить фермера, снижая налоги на бензин и ослабляя ограничения на торговлю, и при этом обнаруживали, что, что бы они ни делали, другая сторона может пойти дальше. Важным моментом является то, что для фермера нет разницы, какая сторона лучше относится к нему и его бензину; он получает прибыль в любом случае. То же самое произошло и с финансовыми институтами. Нью-Йорк и Лондон стали одним рынком - возможно, мы могли бы назвать его NY-LON, - где американские деньги заполняли британскую систему, что означало, что ни одно из правительств не могло контролировать их, и не было никакого демократического контроля над богатством. Банки просто перенесли свою деятельность на ту сторону Атлантики, где в тот момент было выгоднее.
"Многие из мер по дерегулированию в Британии и Америке во время идеологической трансформации "неолиберальной эры" зародились в 1960-е годы".
В Британии часто сетуют на то, что американцы захватили лондонский Сити, и в результате Великобритания потеряла свою автономию. И это правда, старые торговые банки были поглощены, а учреждения Сити, создавшие рынок евродолларов, - BOLSA, Hambros, Barings, даже Midland - больше не имеют независимого существования. Со времен господства итальянцев в Средние века финансовая элита Британии по сути своей интернациональна и не имеет автоматической привязанности к стране, в которой расположены ее офисы. Однако меньше внимания уделяется тому, что одновременно с этим происходило снижение автономии в противоположном направлении. Казначейство США лишилось надзора за собственными банками, когда они переехали в лондонский Сити. Оба правительства оказались в проигрыше, поскольку финансовые учреждения вышли из-под их контроля.
Освободившись от регулирования и надзора, финансовая индустрия смогла привлечь все больше и больше "ярких новичков", заканчивающих университеты, которых Фрай был так рад видеть в Сити в конце 1960-х годов. Сегодня в банковской и финансовой сфере работает более пятой части британских выпускников, что в три раза больше, чем в обрабатывающей промышленности, а в отрасли занято более двух миллионов человек. Каждый, кто учился в британском университете за последние тридцать лет, помнит рекрутеров из Сити, которые приходили на ярмарки карьеры, обещая более высокую зарплату, чем в любом другом секторе. Миру нужно много дворецких, чтобы перемещать все эти деньги.
Во время выступления в 1962 году, в котором он оглядывался на суэцкое унижение и упадок Великобритании, бывший госсекретарь США Дин Ачесон позволил себе язвительную эпиграмму: "Британия потеряла империю и еще не нашла свою роль". Эта фраза вызвала бурю ярости в Британии и с тех пор не утихает, но он был не прав. Британия потеряла империю, но она уже нашла свою роль: аморального слуги богатства, где бы оно ни находилось, используя навыки, накопленные за века строительства империи, чтобы помочь владельцам богатства не отчитываться ни перед кем, кроме себя. И последствия этого мы видим повсюду. Я пишу это предложение спустя девять месяцев после кризиса COVID-19 и только что прочитал отчет, опубликованный бухгалтерским гигантом PwC и банковским гигантом UBS, который показал, что с апреля по июль 2020 года 2189 миллиардеров мира увеличили свое коллективное состояние на 2,2 триллиона долларов.
Как, спрашивается в докладе, должен реагировать на это мир, особенно с учетом того, что правительства столкнулись с огромными дефицитами, поскольку пандемия нанесла урон их экономике, и их расходы резко возросли в ответ? В докладе говорится, что обложение налогом миллиардеров, которые могут просто вывести свои деньги из-под контроля национальных налоговых органов, будет неэффективным. Вместо этого правительства должны позволить инфляции расти, уничтожая оставшиеся у нас сбережения, потому что это те деньги, до которых можно добраться. Передача счета за общество тем, кто слишком беден, чтобы не платить, стала стандартным решением всех проблем, с которыми мы сталкиваемся, и это логика, которую завещал нам евродоллар. Когда деньги могут течь, куда им вздумается, правительствам необходимо хорошо относиться к их владельцам. Это следствие решения, принятого Банком Англии после Суэцкого кризиса, решения, которое позволило британским торговым банкам освободить богатство от демократического контроля, и мы все с этим живем.
Это не должно удивлять. Шонфилд, экономист, чьи взгляды чиновники Банка Англии отвергли еще в 1950-х годах из-за того, что он был евреем, предсказал последствия безудержного движения денег между странами еще до того, как оно произошло. Странам придется конкурировать друг с другом, чтобы привлечь этот свободный капитал, а это значит, что его владельцы смогут выбирать, в какой юрисдикции разместить свои средства. "Это сразу же устанавливает довольно узкие пределы того, что правительство может делать в отношении налогообложения, социальных расходов, национализации и ряда других важных политических вопросов, - пишет он. Это подрывает демократию, и не только в Соединенном Королевстве. Если правительства не могут контролировать свои финансовые системы, они перестают быть суверенными".
Британский дворецкий дал банкам возможность получить прибыль, которой они раньше не имели. Но, как и в случае с успешным решением Дживсом одной из последних заморочек его джентльменов, история на этом не заканчивается. Всегда найдутся новые проблемы, которые нужно решить, и новые гонорары, которые можно заработать на этом. Работа дворецкого никогда не заканчивается.