15

МАРИКА

У меня замирает сердце, когда Тео начинает проводить экскурсию по огромному особняку. Я с трудом сосредотачиваюсь, пока он рассказывает мне о предметах искусства, которыми он наполнен, и о примечательных деталях, связанных с ним. Очевидно, что он много работал над его дизайном, желая создать дом в стиле архитектуры и декора, которые были бы у него, если бы его семья могла жить в таком месте, когда они изначально были здесь. Он гордится им, и по праву, ведь он сам его спроектировал, и даже если он не строил его физически, он явно приложил руку к каждой части, которая не была вытесана из камня. Я знаю, что для него это очень важно… на этой земле его прабабушки и прадедушки и многие поколения до них трудились в домах, которые были гораздо меньше и проще, чем этот.

Мысль о детях не покидает меня, когда он ведет меня через первый этаж к задней части поместья. Я знаю, что он надеется именно на это, судя по тому, что он сказал мне, когда мы приехали, и чувство вины, поселившееся во мне после нашей брачной ночи, только усиливается, когда я вижу выражение его лица. Я должна была подарить ему детей, но планы Николая, в центре которых я нахожусь, делают это невозможным. Сейчас я должна думать в первую очередь не о том, что Тео хочет детей, что само собой разумеется, и что он хочет растить их здесь больше, чем в Чикаго, а о том, что мне придется продолжать делать вид, что я хочу того же, и при этом делать это совершенно невозможным. Но все, о чем я могу думать, это то, что я видела по дороге сюда.

Не знаю, как мне удалось сохранить нейтральное выражение лица, когда я увидела Адрика. Слава богу, я увидела его только после того, как мы с Тео закончили, хотя я не знаю, как долго он стоял и смотрел на нас.

Никогда раньше я не испытывала таких чувств, видя его. Как будто по позвоночнику пробежал холодок, а кровь превратилась в лед из-за выражения его лица. Он был так зол. Я и раньше видела такой взгляд в его глазах, но никогда он не был обращен на меня.

И его не должно было быть здесь.

Я не знаю, выбрал ли его Николай, думая, что он может быть одним из тех, кто заставит меня чувствовать себя в большей безопасности, будучи из персонала особняка, или Адрик попросил прислать его на работу, но в любом случае это плохо. Если первое, то он должен был попытаться придумать причину, чтобы отпроситься. А если второе... Я боюсь об этом думать, потому что все варианты гораздо хуже., например, что он здесь, чтобы попытаться отвадить меня от Тео. Чтобы убедить меня уехать с ним. Чтобы как-то навредить Тео. Ни один из этих вариантов не имеет хорошего конца.

Неужели будет так плохо, если с Тео что-то случится раньше, чем позже?

То, как сжимается мой желудок при этой мысли, беспокоит меня, потому что, как бы мне ни хотелось это признавать, это не совсем так, потому что это нарушит планы Николая и, возможно, сделает все еще хуже. Если Адрик уберет Тео, то смерть Тео будет выглядеть слишком подозрительно, он встретит маловероятный конец вскоре после нашей свадьбы, а Николай окажется под прицелом... возможно, и я тоже. Короли Тео могут не сразу купиться на оправдание Николая, а что касается Адрика...

Я достаточно хорошо знаю этот мир, чтобы понять: если понадобится козел отпущения или жертва, Адрик будет быстро принесен в жертву. Николай не станет защищать его за то, что он действовал не по его приказу, особенно если выяснится, почему он так поступил. Николай также не будет мягко допрашивать его.

Адрик не может быть настолько глуп, судорожно думаю я, пока Тео показывает мне сады, и обхватываю себя руками, чтобы не замерзнуть как внутри, так и снаружи. Не может же он искренне думать, что сможет все исправить. Должно быть, это Николай выбрал его...

Но почему тогда он не попытался отказаться?

Единственная надежда, за которую я могу уцепиться, это то, что Адрик действительно пытался отказаться от задания, а Николай настоял на своем. Мой брат, не тот человек, которого многие осмелились бы просить о чем-то дважды, и Адрик не стал бы продолжать протестовать, если бы Николай сказал ему об этом снова. Я говорю себе, что это наиболее вероятная причина, а не что-то другое. Но я не могу избавиться от тревоги при воспоминании о гневном выражении лица Адрика.

Как же он должен был выглядеть? После того как увидел меня...

Мое лицо раскраснелось при воспоминании о том, как я сидела на коленях у Тео, его член был во мне, а мое платье задралось так, что любой прохожий мог заглянуть под него и наверняка понял бы, чем мы занимаемся. Это была самая близкая к публичному сексу вещь, которой я когда-либо занималась или, надеюсь, когда-нибудь буду заниматься, и самое ужасное в этом то, что мне это нравилось. Более чем нравилось. Я заводилась от одной мысли, что стюардесса или кто-то из охраны услышат нас, выйдут и увидят, как я прыгаю на члене Тео, а он обхватывает мои бедра и жестко насаживается на них.

Мой румянец становится еще глубже, и я рада, что мы на улице, потому что я могу свалить все на холод, если Тео заметит. Он плохой человек, пытаюсь напомнить я себе. Насколько я знаю, во всяком случае. То, что он был добр ко мне...

Но это не просто так. Он был не просто добр. Он был осторожен со мной, быстро убеждался, что я действительно хочу того, что мы делали вместе, и даже зашел так далеко, что сказал, что прекратит, если я попрошу его об этом. Я не знаю, почему я спросила его об этом, почему я вообще задумывалась об этом, я не ожидала, что он скажет да. Я ожидала, что он скажет, что не может остановиться, что он не сможет, что я его жена и что он будет трахать меня, когда и где захочет.

Но, похоже, это не то, что заводит Тео. А вот что...

Меня пробирает дрожь, и я рада, что могу списать это на холод. По словам Николая, он частично виновен в смерти моей матери, напоминаю я себе. Возможно, он даже был ее любовником. Это должно заставить меня не желать иметь с ним ничего общего, я знаю, но с каждым мгновением, проведенным с ним, я нахожу это все менее правдоподобным. Что же это получается? Спрашиваю я себя, пока Тео ведет меня обратно в дом, и у меня сжимается горло. Разве я не должна верить своей семье: матери, брату, а не кому-то еще, особенно мужчине, которого я едва знаю? Но ничто в нем не заставляет меня думать, что он имеет к этому отношение. Он не ведет себя как человек, который стал бы участвовать в разрушении жизни женщины, и, похоже, он слишком уважает идею брака, чтобы обеспечить рогами другого мужчину и участвовать в интрижке. Эти два человека, тот, которого мне описали, и тот, с которым я провела несколько дней, совсем не похожи друг на друга.

Даже если он не имеет к этому никакого отношения, он жадный, властный человек, пытающийся разрушить мою семью. Но мне трудно понять и это. У него были планы посягнуть на территорию моей семьи, это правда. Если бы я не согласилась выйти за него замуж, не знаю, что бы произошло. Это должно расстраивать меня больше, но разве мой брат не поступил бы так же, если бы увидел такую возможность? Разве он не взял бы то, что было у другого человека, невзирая на кровопролитие, если бы это было выгодно ему?

Мне не нравится думать об этом, но мне никогда и не приходилось. И я не могу сказать, что он не сделал бы этого.

Тео меня цепляет, поняла я, когда он повел меня наверх, чтобы показать спальни. С того момента, как он надел кольцо на мой палец, эту семейную реликвию, которая, как мне кажется, никогда не должна была принадлежать мне, он разрушает мою защиту с терпением и мягкостью, которые не соответствуют тому типу мужчины, о котором мне говорили. Все это - разговоры о земле его семьи, о доме предков, о желании вырастить здесь семью, о том, как сильно он хочет всего этого, действует мне на нервы, заставляет меня чувствовать, что мужчина, за которого я вышла замуж, это тот, за кого я действительно могла бы хотеть выйти замуж. И дело не только в этом. Дело в том, что он явно хочет меня, и не так, как я предполагала. Я ожидала от него требований, похоти, того, что он будет трахать меня, как угодно, и когда угодно, но Тео оказался гораздо более щедрым в постели, чем я ожидала. Вспоминая его слова, сказанные ранее, я снова начинаю краснеть - мне нужно заставить тебя кончить, чтобы я мог быть внутри тебя.

Он не имел в виду буквальный смысл, я была неловко мокрой из-за собственного возбуждения и того, что он уже дважды входил в меня, он имел в виду, что ему нужно заставить меня кончить, чтобы он мог почувствовать, что мне хорошо трахаться с ним. Ему нужно было знать, что я тоже получаю от этого удовольствие. Это далеко не то, чему меня всегда учили мужчины в этом мире.

Мне нравится трахаться с ним. Я не могу притворяться, что мне это не нравится. Мы заходим в хозяйскую спальню - огромную, великолепную комнату, оформленную так, как я представляю себе старинное поместье, с полом из темного ореха и толстым меховым ковром на нем, камином, похожим на тот, что был в доме в Чикаго, и огромной кроватью с балдахином, застеленной, похоже, самыми мягкими постельными принадлежностями и подушками, которые я когда-либо видела, и первое, что я думаю, это то, что Тео собирается трахнуть меня в этой кровати, и жар, разливающийся по мне, поражает.

Я думаю, что он может мне понравиться.

И это все усложняет. Конфликт во мне нарастает, и я не могу представить, что станет лучше, прежде чем все закончится, если только все это не является какой-то сложной схемой, которую Тео использует, чтобы манипулировать мной, чтобы я ослабила бдительность, чтобы я чувствовала себя комфортно, прежде чем он обратится ко мне. Это не исключено, но каждый раз, когда я думаю об этом, мне кажется, что это невозможно, учитывая то, что он мне показал. С момента нашей встречи он казался искренним.

Мужчины в этом мире лгут, Марика. Это то, что они делают.