Я беру ее за запястье. Мой большой палец ощупывает ее кожу, вены под ней.

Нова издает тихое шипение.

— Все еще больно? — спрашиваю я.

— Нет.

Она мягкая, у нее бледная кожа.

Я наклоняюсь, чтобы коснуться губами ее запястья.

— А сейчас?

Она вдыхает.

Желание разгорается, мерцающее пламя влечения превращается в ревущий ад. Это не то, к чему я привык, — неглубокий жар, который угасает так же быстро, как и загорается.

Мне не наплевать на нее. Настолько не плевать, что удивительно, что я еще могу о чем-то думать.

— После игры, — начинает она, — ты был мудаком.

— Ты права, — признаю я.

— В следующий раз скажи: «Нова, у меня чертовски болит колено, и я в ужасном настроении».

— Мне не понравилось видеть тебя в его майке.

Она удивленно качает головой.

— А что я должна была надеть?

Я беру ее подбородок в свои пальцы, поднимая его так, чтобы она была вынуждена смотреть мне прямо в глаза.

— Мою, — пробормотал я. — В следующий раз, когда ты наденешь майку на игру, ты, блядь, наденешь мою.

Ее глаза расширяются.

Я не могу дать ей то, что она заслуживает, потому что моя карьера на первом месте, но на секунду я представляю, что был бы тем человеком, который мог бы это сделать.

Мы стоим и смотрим друг на друга, пока во дворе внизу не раздается музыка.

— Нова! — женский голос зовет откуда-то из дома.

Нова подпрыгивает.

— Нам нужно вернуться туда.

Я хочу запереть дверь и раствориться в этой девушке.

Я хочу позволить себе представить, что есть мир, где кто-то видит меня таким, какой я есть, каким я мог бы быть, и ни то, ни другое не имеет никакого отношения к моему разбитому колену или к тому, сколько очков я набрал.

Я отступаю, чтобы пропустить ее, и она направляется к двери.

— Клэй?

То, как она произносит мое имя, вызывает у меня желание оттащить ее назад и захлопнуть за нами дверь.

— Да?

Ее губы изгибаются.

— Спасибо.

Я в полной заднице.