Не похоже, что я ему безразлична.
Он из кожи вон лез, чтобы убедиться, что я это знаю.
Может, он не понимал, как сильно обидел меня, когда разорвал отношения, и теперь чувствует себя виноватым за это.
Когда я смотрю, как он работает, как тщательно прорабатывает каждый штрих, это успокаивает меня.
Я вспоминаю, как хорошо было быть с ним. Он первый человек, который по-настоящему поверил в меня как в художника.
– Остановись, – рявкаю я после десяти или пятнадцати минут, в течение которых я направляла его.
Он смотрит вниз, недоумевая.
Я осматриваю стену во всей ее красе.
– Думаю, это все.
Клэй опускается и протягивает аэрограф.
Мы стоим слишком близко, и я делаю неуверенный шаг назад.
– Не мог бы ты передвинуть лестницу?
Он легко переносит ее на дюжину шагов в сторону, прежде чем вернуться.
Я критически осматриваю стену, когда поднимаю взгляд и замечаю капельки синего на его дорогом свитере.
Мой желудок сжимается.
Не задумываясь, я хватаю его за руку и тяну за ткань, чтобы проверить, не является ли пятно обманом света.
Не повезло. На половине его предплечья засыхает аква-туман.
– О нет...
Однажды на белой рубашке Брэда появилось пятно от краски. Он был раздражен неделями, и это, вероятно, стоило часть того, что носит Клэй.
– Эй, – он приподнимает пальцем мой подбородок и заставляет меня посмотреть на прямой нос, темные глаза и твердые губы, которые я так часто видела в своих мечтах. – Мне плевать на свитер.
Внезапно я вспоминаю, как мы смеялись на Красных скалах, бегая по ним. Ту ночь, когда он обнял меня у себя дома после испорченного девичника.
Мое внимание возвращается к стене.
Я поднимаю телефон и настраиваю фильтры так, чтобы свет освещал каждый дюйм зданий, неба, облаков и птиц.
Я делаю снимок, изучая изображение с той же интенсивностью.
Эта часть неба неровная, или это просто свет?
Я поднимаю палец, указывая на стену.
– Вот здесь. Мне, наверное, следует исправить...
– Нова, – он хватает мою руку в воздухе, сжимая ее в своей. – Это прекрасно.
Мой желудок вздрагивает. За мгновение до того, как я отстраняюсь, его пальцы ощущаются как множество вещей.
Вины среди них нет.