— Единственная причина, по которой ты не убила Джейка, когда у тебя был шанс, заключалась в том, что ты знала, что тебе отсюда не выбраться, не так ли? — сказал он. — Ты просто хотела, чтобы я знал, что ты можешь. Точно так же, как ты хотела сказать Алише, чтобы она сбежала, так что одним запасным вариантом меньше. Ты ей всё рассказала. И ты знаешь, что это значит, что я не могу отпустить её теперь, не так ли? Вообще никогда.

— Ты всё равно не собирался её отпускать. Никогда.

Он развел её большой и указательный пальцы, обнажая нежную плоть между ними. Она сжала другую руку на коленях, отказываясь показать ему хоть каплю страха.

— Тебе очень не нравится тот факт, что я могла убить его, не так ли, Калеб? — спросила она, не в силах не поддразнить его за то, что он осмелился попытаться установить над ней такой контроль. — Что я предпочла этого не делать. Трудно оправдать то, что ты планируешь сделать со мной, когда я снова и снова доказываю, что ты неправ, не так ли? Я думаю, что там на самом деле есть совесть. Может быть, глубоко похороненная, но всё равно она там.

— И снова и снова я буду доказывать, что ты ошибаешься, Лейла.

— Так докажи мне, что я ошибаюсь сейчас.

Его зеленые глаза по-прежнему пристально смотрели на неё, пока она смотрела на него сверху вниз. Он притянул её руку чуть ближе, приложил кончик осколка стекла к её плоти и легонько, уговаривающе провёл им по коже.

— За последние пару дней твоя жизнестойкость улучшилась.

— Моя жизнестойкость всегда была присуща мне. Просто у меня больше нет причин это скрывать. Что бы я ни сделала или ни сказала, для тебя это не будет иметь никакого значения. Ты видишь только то, что хочешь видеть. Ты всегда будешь видеть только то, что хочешь видеть. Точно так же, как ты будешь делать всё, что захочешь. Пусти мне кровь, Калеб, если тебе от этого станет легче.

— Дело не в том, чтобы заставить тебя истекать кровью, Лейла. Мне просто нравится твой вкус, — сказал он, нежно проводя стеклом по её коже. — Нравится смотреть как у тебя перехватывает дыхание, — сказал он, и его глаза мрачно блеснули.

Прежде чем первая капелька крови успела упасть на стол, он поднёс её руку к своему рту, приоткрыл губы и сделал медленный и уверенный глоток, не сводя с неё глаз.

И, несмотря на то, что она боролась с этим, инстинктивно у неё перехватило дыхание. Она была загипнотизирована его зелёными глазами, которые почти поглотили её душу так же легко, как он поглотил её кровь. Тепло разлилось внизу её живота, пока она смотрела, как он беззастенчиво поглощает её, как его прохладные, мягкие губы удаляют все следы крови.

— Такие милые пустяки, — съязвила она.

Он слизнул её кровь со своих губ.

— Я возьму тебя на ложе из роз, если ты этого хочешь.

— С необрезанными шипами? Готов истекать кровью вместе со мной, так?

— Может быть, капельку-другую.

Она пристально посмотрела в его глаза, которые пронзили её своим пристальным взглядом. И она будет бороться с ним изо всех сил, которые у неё ещё остались. Она не могла спасти себя, возможно, она не сможет спасти своих сестёр, но так или иначе образом она остановит это. И он был прав насчёт её бегства — этого не произойдёт, пока она не остановится и не повернётся лицом к тому, что слишком долго пугало её.

Такова была её судьба. И там, в этой тусклой, пустой комнате, у неё, наконец, не было другого выбора, кроме как признать это.

— Тогда пусть будут розы, — сказала она.

— Боль в сочетании с наслаждением, — ответил он.

— Именно так, как тебе нравится, верно?

Его улыбка была мимолетной.

— К тому времени, как я закончу, тебе будет всё равно, что с тобой происходит.

— К тому времени, как я закончу, ты даже не поймёшь, что тебя сразило.

Он улыбнулся, снова опустил её руку и отпустил запястье. Его внимание отвлекло то, как вдалеке послышался звук поднимающихся ставней, от которого по клубу разнёсся тихий гул.

— Сумерки, — сказал он, оглядываясь на неё. — Как раз вовремя.