Придвинувшись ко мне, он обхватил ладонью мою мокрую щеку, и только тогда я поняла, что его глаза полны непролитых слёз.

– Я был неправ, и мне никогда не следовало поворачиваться к тебе спиной. Но к тому времени, когда я смирился с этим, было слишком поздно. Я уже уничтожил свет в твоих глазах.

Из глубины моей груди вырвался жалкий всхлип, когда я зажмурила глаза, всё во мне горело, кричало, бушевало от того, как мы дошли до такого, почему нам потребовалось так много времени, чтобы попытаться всё исправить. Потому что осознание того, что я была ошибкой отца, могло сломить меня, но потеря Карима причинила мне гораздо больше боли. Он был моим союзником, моим сообщником во всём. Моим лучшим другом.

– Я не мог забрать назад всё, что сказал и сделал, независимо от того, насколько виноватым я себя чувствовал. Я не знал, как это сделать. А когда мама заболела, и я стал королем, я был в замешательстве, и я подумал, что если я всё равно уже всё испортил, то лучше продолжать держать тебя на расстоянии. Потому что ты не заслуживала иметь дело с такой развалиной, каким я был тогда.

Его губы изогнулись в самоуничижительном подобии улыбки, когда одинокая слеза скатилась по его щеке.

– Я не понимал, что сделал только хуже, обращаясь с тобой таким образом, пока не зашел слишком далеко. Но меня убило осознание того, что я, как твой брат, подвёл тебя во всех отношениях. Я не смог защитить тебя. Даже от самого себя.

– Я не нуждалась в твоей защите, – всхлипнула я, хлопнув ладонью по его плечу. – Мне нужно было, чтобы ты поговорил со мной. Мне нужно было, чтобы ты не отталкивал меня. Мне нужно было, чтобы ты не бросал меня. Мне нужен был мой брат, мне нужен был мой лучший друг!

– Я знаю, – прошептал он, и ещё одна слеза скатилась по его щеке. – Я знаю. И я не могу просить у тебя прощения; я могу только извиняться за то, что подводил тебя все предыдущие годы.

– Ты причинил мне боль, – выдавила я. – Ты причинил мне огромную боль, Карим. И я принимала всё это, потому что думала, что заслужила это, – я хватала ртом воздух. – Я была ошибкой отца. Я разрушила семью. Я не заслуживала быть принцессой, и не имело значения, что мама любила меня как свою собственную дочь, я всё время чувствовала себя виноватой рядом с ней. А потом она ушла, и я знала, что не имею на это права, но всё, на что я надеялась, это на то, что однажды ты будешь относиться ко мне как к своей младшей сестре...

Я врезалась Кариму в грудь, когда он обнял меня за плечи.

– Ты и есть моя младшая сестра, – сказал он мне в волосы. – Другой правды не существует, Эсмеральда. Ты моя младшая сестра. Ты дитя матери и отца. Ты законная принцесса Джахандара. Ты моя семья. И пусть кто–нибудь попробует утверждать обратное.

С резким звуком я обхватила руками торс Карима и уткнулась лицом в его плечо.

Маленькая девочка во мне, которая всегда хотела услышать эти слова, рыдала в его свитер, пока не выплакала вдвое больше слёз, которые молча проливала в подушку целыми ночами. И этого было достаточно, чтобы, наконец, успокоить её.

У меня остались только порезы и синяки, на заживление которых потребуется время, но, по крайней мере, теперь они могли начать заживать. И этот разговор был началом этого процесса. Процесса, который, как я очень быстро обнаружила, не обещает быть комфортным.

Я шмыгнула носом в объятиях Карима, когда атмосфера стала неловкой и мрачной после того, как из нас обоих были полностью вытянуты всхлипывающие признания.

Карим тоже пошевелился, прежде чем его руки ослабли на моих плечах. А затем медленно, скованно мы распутались. Я избегала смотреть прямо на него и была почти уверена, что он делал то же самое, когда мы поерзали в диванчике, чтобы снова создать пространство, которое было между нами. Он откашлялся, и я отвлеклась, поправив подол своего джемпера.

– Ты…ты в порядке? – хрипло пробормотал он.

Мое лицо горело, и, без сомнения, скоро у меня начнет болеть голова, но я кивнула

– Ага. А ты?

– Да…да. Наверное?

Вопрос в его голосе заставил уголок моего рта дернуться, и я взглянула на него. Его глаза расширились, когда я поймала его взгляд, и он быстро отвел его, только чтобы снова застенчиво посмотреть на меня. Он одарил меня неловкой мужской улыбкой, больше поджатых губ, чем изгиба рта, что сделало всё немного менее странным.

– Я должен... – он указал на дверь. – Я должен идти. Дам тебе отдохнуть. До завтра.

Я кивнула. Он не пошевелился. Я ничего не сказала. Он откашлялся. Я сглотнула.

– Ты…ты собираешься принять розу от Кая? Я имею в виду, завтра.

Я была удивлена вопросом.

– Если он предложит, то да.

– Вы с ним...ну знаешь?

– Я думаю, да... – брови Карима сошлись на переносице. – Я имею в виду, что да, но мы ещё не дали этому название, пока что. Хотя я думаю, что он хочет это изменить.

Карим решительно кивнул.

– Хорошо. Ему лучше сделать это. Он мне нравится, и я не хочу его ненавидеть.

Это заставило меня улыбнуться, отчего Карим выглядел немного смущенным.

– Я скажу ему, – сказала я.

– О том, что я не хочу ненавидеть его?

– Нет. Обо мне...

Он замер. На мгновение мне показалось, что он собирается убедить меня в обратном, но потом он спросил:

– Ты уверена, Эсмеральда?

– Он имеет право знать, чтобы решить, стою ли я хлопот, если правда когда–нибудь выйдет наружу.

– С изменением закона, которое предлагает принц Арш, проблем не возникнет. Это защитило бы и тебя. И если Кай решит, что ты этого не стоишь, я убью его.

Ни то, ни другое утверждение не было правдой, но я улыбнулась Кариму и пожелала ему спокойной ночи, когда он наконец встал и направился к двери. Он обернулся, прежде чем открыть её.

– Эсмеральда, – сказал он. – Я согласился на предложение принца Арша не ради него и Катии. Я согласился ради тебя, – его глаза впились в мои. – Я никому не позволю судить тебя за то, что было не в твоей власти. Я клянусь тебе в этом своей жизнью.