Ладонь Кая легла мне на затылок, и только тогда я поняла, что сижу так неподвижно, что у меня заболели плечи и шея. Он сжал меня и смягчил моё напряжение. На мгновение я закрыла глаза и позволила ему, расслабляясь в его прикосновениях, пока мои плечи не опустились ниже.

– Мама сказала, что думала обо мне как о последнем шансе завести ещё одного ребенка. С тех пор как родился Карим, у неё было три выкидыша, ни один из которых не был объявлен публично, и она изо всех сил пыталась забеременеть другим способом. Она хотела меня. Я всё ещё не уверена, что полностью понимаю, как она могла хотеть меня как свою собственную дочь, но именно такой женщиной она была. Любящий до безумия и совершенно бескорыстной, когда дело касалось меня и Карима. В своём письме отец сказал, что сначала был настороже, но они придумали план оставить маму и Линду в замке Глоссхэм с мамой Катией, пока Линда не родит. Они сказали СМИ, что это из–за того, что врачи беспокоятся состоянием здоровья моей матери. Никто никогда не ставил под сомнение это решение.

– Менее чем через шесть месяцев родилась принцесса Эсмеральда Айла Джахандар, – тень улыбки тронула мои губы. – Наверное, хорошо, что у меня был такой же цвет глаз, как у отца, никогда не возникало сомнений в том, что я его.

– А Линда? – спросил Кай.

– Она ушла сразу же, как только получила свои деньги. Но три месяца спустя в местных новостях показали, что её бойфренд–наркоман убил её после ссоры из–за крупной суммы денег, которую она спрятала от него – тех самых денег, которые ей дали мать и отец.

Вокруг нас воцарилась тишина, пока я теребила ткань его толстовки. Я избегала его взгляда, но он продолжал гладить меня по затылку, держа большой палец на подбородке.

– Согласно действующим законам о легитимности, – пробормотала я. – Я не имею права на титул принцессы, не говоря уже о праве на трон Джахандара как наследница Карима.

– Это неправда, – тут же возразил Кай. Его большой палец лег мне под подбородок и заставил поднять голову. – По закону ты являешься их ребенком, так что у тебя есть все права на всё это.

– Только потому, что мир не знает правды. Если бы они узнали...

– Предложение дяди Арша об изменении закона защитил бы тебя, – он наклонился ближе, уткнувшись в меня своими бездонными глазами. – Я был у него перед твоим приходом. Я прочитал его предложение. Он не просто предлагает изменить законы о браке, он также хочет отменить законы о незаконнорожденности. Никто не смог бы тебе ничего сказать, Эсмеральда. Ты была бы защищена.

Это было не совсем правдой.

Может быть, я была бы защищена юридически, но эмоционально? Напряжение от суждений и мнений всего мира? Это было бы вс      ё равно, что нести вес дюжины слонов, используя только указательные пальцы. Невозможно.

А как насчет людей, которые были мне небезразличны? Меня не очень беспокоило, что все скажут обо мне, но что насчет Карима? Вся тяжелая работа, которую он приложил, чтобы завоевать всеобщее доверие к своей власти, была бы уничтожена. А как же имидж моих родителей? Всего рода Джахандаров? Кай?

Я навсегда запятнала бы имя своей семьи. И, возможно, Кая тоже.

Я не хотела этого. Никогда.

– Может быть, – прошептала я. – Но это не спасло бы тех, о ком я забочусь, – собрав всю свою силу воли, я высвободила руки из–под толстовки Кая. Но когда я опустила их к себе на колени, Кай поймал одно из моих запястий и поднял его к своему плечу, удерживая там. – Если моя незаконнорожденность всплывет наружу и предложение принца Арша сорвется, это навредит всем вокруг меня. Включая тебя, Кай.

Мой взгляд почти лихорадочно метался между его сверкающими глазами.

– Я не забыла, что ты будешь наследным принцем Томы. Если когда–нибудь из–за меня ты не смог бы…я...я не смогла бы...

– Прекрати.

Мой голос испарился, когда его сердитое рычание донеслось до меня; его хмурый взгляд был таким же неумолимым. Он скользнул рукой с моей челюсти на затылок, крепко сжимая.

– Я ненавижу, что ты пугаешь себя выдуманным сценарием, в котором мне придется выбирать между тобой и титулом. Но ещё больше я ненавижу то, что ты не знаешь, каким был бы мой выбор, – он нахмурился ещё сильнее. – Разве я не дал понять, как много ты для меня значишь, Эсмеральда? Как ты можешь думать, что я предпочту титул тебе?

Моя голова двигалась сама по себе, отрицательно качаясь.

– Прошла всего неделя. Мы едва знаем друг друга...

– Девять дней. Сегодня девятый день, когда ты в Томе, и, может быть, мы не были такими – нами – все эти девять дней, но как насчет ночей, которые мы провели вместе? – он слегка сжал мою шею. – После стольких часов, проведенных вместе, ты не можешь сказать мне, что не знаешь меня, Бэббл. Потому что если ты не знаешь меня, то никто не знает.

– Ты видишь меня и понимаешь меня лучше, чем кто–либо другой. Ты не сомневалась во мне, ни разу. Вместо этого ты доверила мне так много. Свои секреты, своё сердце. Задолго до того, как я даже узнал, что это всё есть у меня. Ты ждала достаточно долго, чтобы я открыл глаза и увидел тебя, и ты никогда не поймёшь, как я благодарен тебе за это. И теперь, когда я увидел тебя, ты настаиваешь на том, что я едва тебя знаю? – на его правой щеке появилась лёгкая и дерзкая ямочка. – Разве я не знаю, на что похоже твоё постоянное бормотание?

Я игриво хлопнула его по плечу.

– Я не бормочу.

Он издал низкий, сексуальный смешок, от которого у меня в животе затрепетало.

– Ты любишь, моя маленькая болтушка, и твоё бормотание один из самых прекрасных звуков во всем Невише.

Моя. Моя. Он сказал “Моя”. И, чёрт возьми, это превратило мои внутренности в лужицу теплой слизи.

– Другой – это твой смех, – добавил он. – И я пристрастился к нему уже несколько месяцев.

Застигнутая врасплох его заявлением, я выпрямилась.

– Что? Что ты имеешь в виду?

Краска залила щеки Кая.

– Если мы будем честными сегодня вечером, то я должен сказать тебе, что видел тебя. На новогодней вечеринке в Шахе. На балконе.

Моё сердце екнуло.

– Что? Когда? Где ты был?

– Это было после обратного отсчета в полночь. Мне нужно было отдохнуть от толпы, поэтому я вышел на балкон. Я не ожидал, что там будет кто–то еще. Но там была ты, – он скривил челюсть. – Ты говорила по телефону, и я не совсем слышал тебя, но я не знал, как представиться. Так что я не стал. Но я и не ушел.

У меня отвисла челюсть, когда он провел пальцами по моим волосам.

– Ты выглядела сногсшибательно в том чёрном шелковом платье, и это застало меня врасплох. Я не понимал, как я мог знать тебя всю свою жизнь и только тогда осознать, насколько ты прекрасна. Я не мог отвести взгляд. Я знал, что веду себя подло, наблюдая за тобой, но я не мог даже пошевелиться, Эсмеральда. Ты пленила меня.

Я пробормотала что–то неразборчивое, и он одарил меня ленивой улыбкой.

– А потом ты засмеялась, и я...не мог дышать. Это было так громко, так бесстыдно, так мило. И мне это понравилось. Я хотел подойти к тебе и узнать, что заставило тебя смеяться, и делать это снова и снова, чтобы ты смеялась только для меня. Но потом ты повернулась, и я запаниковал, поэтому спрятался в темноте, – он покачал головой. – Но, Бэббл, я никогда не забуду звук твоего смеха или то, как ты выглядела той ночью. После этого я думал о тебе дни и ночи напролет, гадая, что было бы, если бы я дал о себе знать. Я потерял счёт тому, сколько раз жалел об этом.

– И ты говоришь мне это только сейчас? – воскликнула я, когда обрела дар речи, сильно встряхивая его за плечи. – Почему? Почему ты не сказал мне раньше?

Он нахмурился, но всё ещё выглядел удивленным.

– Что я должен был тебе сказать? Что я стоял в темноте, наблюдая, как ты смеешься, как извращенный сталкер, и потом неделями мечтал о тебе?

Я энергично кивнула.

– Да! Ты хотя бы понимаешь, какой счастливой это сделало бы меня? Парень, который мне нравился, наблюдал за мной и думал обо мне без моего ведома? Это был мой идеальный сценарий.

Он откинул голову назад.

– У нас, должно быть, разные определения идеала.

Я усмехнулась его смятению, затем притянула его обратно к себе, захватывая его рот в неуклюжем поцелуе.

– Но я рада, что ты не слышал, что я сказала той ночью, – прошептала я.

– Почему? – выдохнул он, и мятный аромат его зубной пасты заполнил мои легкие.

– Потому что я говорила о тебе с Марией, – я поцеловала сладкий, застенчивый изгиб его губ несколько раз подряд. – Ты уверен в этом, Кай?

– Да. И если ты спросишь меня об этом ещё раз, то заслужишь жесткую порку, – мои бедра сжались вокруг его, когда его предупреждающее рычание послало волну жара вниз по моему телу. – Я бы никогда не позволил никому или чему–либо забрать тебя у меня. Я всегда буду сражаться на твоей стороне.

– Но что, если твоя семья...

– Моя семья тоже выбрала бы тебя, Эсмеральда. Они одержимы тобой. И если я не попрошу тебя стать моей девушкой сегодня вечером, я на сто процентов уверен, что завтра они сами сделают тебе предложение.

Мне казалось, что моё бешено колотящееся сердце вот–вот взорвётся, когда я пыталась переварить то, что он говорил.

– Ты хочешь, чтобы я была твоей девушкой?

– Конечно, хочу. Но если король Карим всё ещё мной недоволен...

– Нет. Ты его устраиваешь, и мы. Он сам сказал мне об этом. До того, как я пришла сюда.

Понимание растаяло на его лице.

– Итак, причина, по которой ты плакала...

Я кивнула.

– Он извинился, и мы поговорили. Это было нелегко, но думаю, что теперь мы можем постепенно начать налаживать наши отношения, – я улыбнулась, поднося руку к щеке Кая. – И он сказал мне, что ты ему действительно нравишься.

– Значит, я могу подарить тебе розу завтра? – его глаза сияли, когда он прижался к моей ладони.

– Да, – я провела большим пальцем по его переносице под очками.

– И ты будешь моей девушкой?

– Да. Если я всё ещё буду с тобой.

Всё, что я услышала, это шум воздуха в ушах, и внезапно я оказалась на спине, ошеломленно моргая, смотря на Кая, который парил надо мной на четвереньках.