Я испуганно моргаю. Возможно, это часть моей проблемы. Я постоянно ищу от него либо утешения, либо секса. Но это не всё, чего я хочу.

Если быть до конца честной с собой, я хочу всего. Всего от него. Но Генри заслуживает целый мир. Гребаную галактику! А не моё крошечное разбитое сердце и помутившийся разум.

– Я надеялась, что мы сможем поговорить.

Он обвинил меня в том, что я не общаюсь, не делюсь своими чувствами. Я обязана ему это, не так ли?

Генри приоткрывает один глаз.

– Теперь ты хочешь поговорить?

– Если у тебя есть время.

Когда это он не находил для меня времени? Он всегда ставил меня на первое место, с самого начала, и, возможно, это стало его падением.

Терпение на исходе, разочарование растет, если судить по выражению его лица, Генри снова закрывает глаз.

– Тебя здесь быть не должно, – вздыхает он.

Из меня вышибло воздух. Он никогда...

С болью в сердце я добираюсь до двери. В последнюю секунду вместо этого запираю её. Потому что он тоже заслуживает утешения. И любви. И защиты. И если он всё ещё этого хочет, если он позволит, я хочу быть той, кто подарит ему это.

Делая глубокий вдох, чтобы собраться с духом, я подхожу к дивану. Или собираюсь это сделать, как только мои ноги снова начнут функционировать.

После множества глубоких вдохов и шагов, я решаюсь протянуть руку и коснуться его руки. Он вздрагивает от внезапного прикосновения. Моё сердце падает, и та малая толика уверенности, за которую я держалась, улетучивается. Он никогда так не делал раньше. Он всегда был рад моим прикосновениям.

– Мне жаль. Я не должна была этого делать, – мой голос звучит глухо между нами. – Генри, я…Я не очень хорошо разбираюсь в словах, – начинаю я.

– Говорит писатель.

– Писать слова – да. Произносить слова вслух – нет.

После очередного долгого молчания Генри встает.

– Луна, ты не должна быть здесь, – повторяет он покорным тоном. – Нет, если это ничего не значит.

Не глядя на меня, он исчезает в спальне. Я смотрю на то место, где он стоял несколько мгновений назад. Мои внутренности сжимаются, я чувствую пустоту и оцепенение.

-Нет, если это ничего не значит.

Что, если это значит многое, но не могу сказать ему, не могу признать это? Слёзы опустошения наполняют мои глаза, потому что он прав. Я не должна быть здесь. Я не могу дать ему то, чего он хочет.

Тихо, с сердцем, тонущим в печали, я выхожу из его трейлера.