У меня защемило в груди, потому что когда-то давным-давно я тоже была такой маленькой девочкой.

— Я не знаю, как твой папа относится к твоей маме, милая. Ты спрашивала его?

Она покачала головой, ковыряя вилкой в торте.

— Она не прислала мне рождественский подарка. Я заглянула под елку, и все мои подарки были от папы, бабушки, дедушки и дядь-близнецов.

Ой. Да, Сиси была стервой. Неудивительно, что Мэддокс был так расстроен из-за нее.

— Ты скучаешь по ней?

Вайолет пожала плечами.

— Она не приезжала навестить меня на Рождество в прошлом году. Она обещала сводить меня покататься на коньках и солгала.

Я достаточно много общалась с семилетними детьми, чтобы знать, что нарушенное обещание равносильно лжи. И, что это причиняло самую большую боль.

— Она часто лжет?

— Все время. — Ее подбородок начал дрожать. — Теперь мы переезжаем сюда, и она никогда меня больше не увидит.

Я спрыгнула со стойки и оказалась перед ней прежде, чем упала ее первая слеза. Взяв тарелку и отставив ее в сторону, я обняла ее и притянула к себе, пока она плакала.

— Мне жаль, — прошептала я, когда ее дыхание выровнялось, если не считать периодической икоты. — Можно я открою тебе еще один секрет?

— Да. — Она отстранилась, и печаль на ее лице была знакомой агонией. Эта девочка разбивала мне сердце.

— У меня тоже был только отец, когда я была в твоем возрасте.

— Что случилось с твоей мамой?

Я провела большим пальцем по ее щеке.

— Я думаю, может быть, она была похожа на твою маму.

— О. — Ее подбородок опустился.

Моя мать уехала из Бозмена, когда мне было пять, переехав в Северную Каролину с мужчиной, с которым она спала за спиной моего отца. Конечно, в то время я этого не осознавала. До тех пор, пока папа не сказал мне правду на мой пятнадцатый день рождения.

Когда мама уезжала из Монтаны, она забрала с собой все самое важное, кроме маленькой девочки.

И старого автобуса «Фольксваген» мятно-зеленого цвета 1969 года выпуска.

Магдалена.

Этот автобус был всем, что у меня осталось от мамы. Может быть, было глупо лелеять его так, как лелеяла я, но теперь он был моим больше, чем ее.

— В мире есть такие мамы, как наши, — сказала я Вайолет. — Мне жаль, что тебе досталась такая. Но таким девочкам, как мы, очень даже повезло.

— Почему?

— Потому что, хотя у нас и не самые лучшие мамы, у нас лучшие из лучших пап. Тебе так не кажется?

— Наверное, — пробормотала она.

Она поймет это позже. Поймет, что Мэддокс обожает ее и сделает все, чтобы хоть немного облегчить боль.

— Хочешь узнать еще кое-что классное? — спросила я, заслужив кивок. — У меня теперь есть мама. И она лучшая из лучших из лучших. Ее зовут Джуди. Она стала моей мамой, когда мне было двадцать.

— Двадцать? — Да, я древняя для маленькой девочки.

— Да. Мне было двадцать. Она познакомилась с моим отцом в ресторане в городе. Папа и Джуди разговорились, а потом начали встречаться. И целоваться.

— Целоваться отвратительно.

Я хихикнула.

— Джуди и мой папа целуются все время.

— Фу.

Я убрала прядь волос с ее лба.

— Я не против поцелуев, потому что она вышла замуж за папу и спросила, может ли она быть моей мамой. Я ее очень люблю. Ты знаешь, почему я ее так сильно люблю?

— Почему?

— Она готовит самый потрясающий шоколадный торт. Лучше, чем этот. — Я постучала по ее тарелке. — Она всегда помнит о рождественских подарках. И потому что она любит моего папу всем сердцем.

Джуди никогда не была замужем и не заводила детей до того, как встретила папу. Однажды она сказала мне, что смирилась со своей жизнью старой девы — Джуди любила романы времен регентства. И говорила, что просто не пришло ее время. Она ждала, когда папа найдет ее. Она была моложе его на десять лет, но из-за их любви я поверила в родственные души.

— Джуди делает моего отца счастливым, и поскольку все, чего он когда-либо хотел, — это чтобы я была счастлива, я тоже хочу, чтобы он был счастлив. Замкнутый круг. Мы хотим добра друг другу. В этом есть смысл?

— Да. — Вайолет кивнула.

— Я думаю, это все, чего хочет для тебя твой папа. Просто, что ты была счастлива. Может быть, когда у тебя все будет хорошо, он найдет свою собственную Джуди.

Она задумалась на долгую минуту, наморщив лоб.

— Ты Джуди?

— Нет, я Натали. И хотя твой папа хороший, и я все еще немного, совсем чуть-чуть влюблена в него, прямо сейчас я думаю, что нам не стоит беспокоиться о Джуди и пойти найти его. Он был в шоке, когда ты сбежала.

— Очень напуган, — из дверного проема донесся глубокий, мягкий голос. Мэддокс вошел внутрь, и страх, который он испытывал в вестибюле, почти прошел, вероятно, потому, что он некоторое время подслушивал у двери.

— Прости, папочка. — Вайолет пролетела красной полосой через туалет, бросаясь в объятия отца.

Он поднял ее и крепко прижал к себе, глубоко вздохнув и закрыв глаза.

— Никогда больше, Вайолет. Никогда больше не убегай от меня. Ты напугала меня. Если с тобой что-то случится… никогда больше. Пообещай.

— Я обещаю. — Она кивнула и уткнулась лицом в его плечо. — Прости.

Он крепко обнял ее, затем отпустил и поставил на пол.

— Хочешь потанцевать со мной? Ты еще не танцевала со мной сегодня вечером.

Она кивнула и взяла его за руку, позволяя ему вывести ее из ванной.

Я взяла тарелку с недоеденным тортом и последовала за ним, подмигнув Мэддоксу, когда он оглянулся через плечо.

— Спасибо, — одними губами произнес он.

— Пожалуйста, — одними губами произнесла я в ответ.

Гости вечеринки ничего не знали о нашей драме. Гремела музыка, и люди смеялись, наслаждаясь Сочельником.

Мэддокс повел Вайолет прямо на танцпол, дважды покружив ее, прежде чем поднять и прижаться своим носом к ее. Затем он танцевал с ней в толпе пар, ни разу не позволив ее ногам коснуться пола.

Он был хорошим отцом. Лучшим из лучших.

И он нуждался в ней больше, чем я хотела его.

Решение держаться подальше было правильным. Время было не на нашей стороне. Итак, с этим решением я отправилась в свое счастливое место.

К столу с десертами.

Съев последний кусочек шоколадного торта, я сделала сегодняшний вечер самым насыщенным сахаром в году — даже Хэллоуин, когда я съедала по одной конфете на каждые двадцать разданных, не мог превзойти его.

В данный момент Джуди проходила лечение, даже во время праздников, и предупредила меня, что завтра после нашего рождественского ужина шоколадного торта не будет. Поэтому, сегодня вечером я баловала себя сладостями и Мэддоксом, наблюдая со своего места у стены, как он танцует со своей дочерью.

Несколько часов спустя напольные часы в коридоре пробили полночь, и люди медленно начали покидать бальный зал.

Мэддокс не отпускал Вайолет всю оставшуюся ночь. Недавний испуг сделал меня бесполезной. Когда я предложила заменить его, он сказал мне, что хочет провести время с ней. Когда я сказала ему, что ухожу, он попросил меня оставаться рядом.

Вайолет, казалось, простила меня. Она даже держала меня за руку, когда люди приходили поговорить с ее отцом. Может быть, она и себя немного напугала этим трюком.

Около часа ночи она начала зевать. Мэддокс поднял ее, держа так, словно она ничего не весила, пока он продолжал говорить. И под его глубокий шепот она задремала у него на плече.

— Она уснула, — сказала я ему, тоже зевая. — Я ее не виню. Я жаворонок, а не сова. Думаю, я пойду, если только тебе не нужно, чтобы я осталась.

— Нет, мы тоже уже уходим отсюда.

Я последовала за ними из бального зала, улыбаясь Ханне и Киту, которые стояли на страже у дверей, прощаясь со своими друзьями.

Мэддокс поцеловал мать в щеку.

— Увидимся дома.

Я забрала свое пальто из гардероба, где оставила его ранее, и натянула его, достав из кармана ключи от машины.

— Брр, — сказал он, укутывая Вайолет своим пальто, когда мы вышли на улицу.

С темного неба падали свежие снежинки, усеивая тротуар.

Это было волшебно. Идеальная сцена для прощания.

— Спасибо, что пригласил меня сегодня вечером.

— Подвезти тебя до дома? — спросил он.

Я звякнула ключами.

— Со мной все будет в порядке.

Белые крупинки снега прилипли к его темным волосам. Слабый свет уличных фонарей делал черты его лица резче. Красивее. Его голубые глаза были похожи на сапфиры, ярко вспыхнувшие, когда он подошел ближе.

Как бы глупо это ни было, я надеялась на поцелуй. Всего один, прежде чем уйти.

Его дыхание смешалось с моим белыми струйками в морозном воздухе. Он наклонился, и мое сердце подпрыгнуло. Затем его губы оказались там — легчайшее прикосновение к моим — прежде чем он исчез.

— Счастливого Рождества.

— Счастливого Рождества.

Я улыбнулась ему, затем посмотрела на Вайолет, счастливо спящую на руках у своего отца.

Я не влюблюсь в клиента. Только не снова.

И ради нее я уйду.

Поэтому, я сделала один шаг назад, затем другой и прошептала:

— Прощай, Мэддокс.