Я медленно отошел от двери, спускаясь по лестнице туда, где в гостиной ждала мама с полным бокалом вина.

— Где папа? — спросил я.

— Он пошел в джакузи.

Я кивнул и сел на диван рядом с ней, глубоко вздохнув.

— Если бы она просто попыталась… почему она не может быть такой каждый раз?

— Я не знаю, сынок.

— Это разбивает мне сердце. Потому что, когда она становится матерью, Вайолет обожает ее. — Я уже несколько недель не видел Вайолет такой счастливой. Ее улыбка. Ее смех. Было так больно наблюдать за всем этим, потому что я знал, что все это исчезнет, когда Сиси уедет. — Что мне делать?

— То, что делаешь обычно. — Мама положила руку мне на колено. — Будь рядом с Вайолет, когда она уйдет.

— Господи, это тяжело. — Я провел рукой по щетине на подбородке. — Насколько папа зол?

— О, он очень зол. Я ожидаю, что первым делом завтра с утра он исчезнет, как твой брат сделал сегодня вечером. Он беспокоится, что, если будет рядом с Сиси, он не сможет держать рот на замке.

Папа был надежным человеком в доме. Когда мама злилась, она давала волю чувствам. Но не папа. Моя семья ненавидела Сиси, и это правильно. Мама могла быть из тех, кто выходит из себя, но папа просто держался подальше и держал все при себе. В тех редких случаях, когда он выходил из себя, лучше всего было находиться за пределами округа.

— На самом деле было бы довольно забавно увидеть, как папа выходит из себя.

Мама рассмеялась.

— Он редко это делает, но я бы не хотела оказаться в ее «Джимми Чу», если он это сделает.

— У нас был такой хороший вечер.

— Да, был.

— Я облажался с Натали. Я не должен был позволять ей уходить. — Может быть, мне следовало вместо этого выгнать Сиси и сделать свой выбор кристально ясным.

— Нет, было правильно поговорить с Сиси наедине.

Может быть. Но я не мог оставить все так, как случилось с Натали, на всю ночь. Она должна была знать, что она тоже важна.

— Мам, мне нужно подышать свежим воздухом. — Я встал с дивана. — Ты не могла бы побыть здесь на случай, если Вайолет что-нибудь понадобится?

— Я присмотрю за ней. Ты иди. И передай привет Натали.

Я ухмыльнулся.

— Как ты узнала, что я собираюсь повидаться с Натали?

— Потому что у меня трое очень умных сыновей. Нелегко вписаться в семейство Холидэев, но Натали справляется. Как будто она всегда принадлежала нам.

Приятно осознавать, что я был не единственным, кто это чувствовал.

Возможно, это должно было выбить меня из колеи, заставив с головой окунуться в новые отношения. После катастрофы с Сиси я не решался встречаться. Но не с Натали. Каждая косточка в моем теле вибрировала от потребности быть рядом с ней. Прижать ее к себе и посмотреть, к чему это приведет.

Я наклонился и поцеловал маму в щеку.

— Спасибо.

— Увидимся утром.

Я поспешил к гаражу, схватив одно из папиных пальто с крючка рядом с дверью. Затем обулся и запрыгнул в машину, мчась через весь город к темно-зеленому дому и женщине, которая быстро завладела моим сердцем.

Свет был выключен, если не считать мерцания голубых и белых вспышек от телевизора через переднее стекло. Я постучал в дверь, ожидая на холоде, когда мое дыхание окутало меня. Затем замок щелкнул, и там стояла она, одетая в пижаму с Санта Клаусом. Ее волосы были собраны на макушке в неряшливый пучок. Косметика, которая была на ней ранее, исчезла.

Она никогда не выглядела более красивой.

— Мэддокс?

— Прости меня.

— Ты проехал через весь город, чтобы извиниться? — Она пригласила меня внутрь. — Ты мог просто позвонить.

— Нет, я хотел сделать это лично. Мне жаль, что мы не договорились о свидании. Мне жаль, что наше свидание было прервано.

Ее взгляд смягчился.

— Мне было весело.

— Тем не менее, это не то, чего я хотел. Но что, если мы притворимся?

— Притворимся?

— Что, если мы притворимся, что все было именно так, как я планировал? Мы пошли на ужин. Я очаровал тебя своим обаянием и поцеловал на ночь у этой двери.

— Хм, — промурлыкала она с улыбкой в уголках губ. — Знаешь, я не умею притворяться. Может быть, покажешь мне, что ты имеешь в виду.

— Вот это. — Я взял ее лицо в ладони и прильнул губами к ее губам, вдыхая ее сладкий аромат и наслаждаясь мягкостью ее губ.

Она опустилась в мои объятия, открывая рот для моего языка.

Всего один поцелуй, затем я отпустил ее.

— О том, что сказала Сиси. Комментарий о нянях. Это неправда. Я никогда не был ни с одной из нянь Вайолет. До тебя.

— Я знаю.

— Знаешь?

— Я доверяю тебе, Мэддокс. Я верю тебе.

Мне повезло в жизни. С моей семьей. С моей дочерью. С моей карьерой. Некоторые дни отличались от других. Как тот день на прошлой неделе, когда я открыл дверь Натали.

— Я собираюсь поцеловать тебя снова.

— Придержи эту мысль. — Она переплела свои пальцы с моими и потащила меня через весь дом, остановившись в гостиной, чтобы выключить телевизор. Затем она потянула меня по коридору в свою спальню.

— Натали. — Я остановился в дверях.

— Я думала, ты собираешься поцеловать меня.

О, так и было. Я собирался поцеловать ее везде.

— Прежде чем я это сделаю, хочу, чтобы ты знала, что я хочу этого. Тебя и меня. Я не хочу торопиться. Но и не хочу ждать, чтобы быть с тобой. Но если тебе нужно время…

— Не нужно. — Она подошла и скользнула руками по моему пальто к плечам. Затем она сбросила его, пальто с глухим стуком приземлилась у моих ног.

Я бросился к ней, когда она бросилась на меня, наши губы соприкоснулись. В этом поцелуе не было ни колебаний, ни оговорок. Я поцеловал ее так, как хотел поцеловать с того самого первого раза. Поцелуем, который был всего лишь прелюдией к тому, что должно было произойти.

Она возилась с подолом моего свитера, задирая его мне на живот. Затем ее руки легли на мой пресс, и она оторвала свои губы.

— Что? — Я взглянул вниз, туда, где ее руки застыли на моей коже.

Она покраснела и потянулась мимо меня к включателю, заливая комнату светом.

— Мы ни за что не будем делать это в темноте.

Я хмыкнул и схватил в охапку свой свитер и футболку под ним, стягивая их через голову.

Глаза Натали расширились, когда они скользнули вниз по моей груди и туда, где джинсы низко сидели на бедрах.

— Привет, Мэддокс Холидэй.

Каждый час, проведенный с моим личным тренером в Лос-Анджелесе, позволяя ему мучить меня, окупался блеском в ее глазах.

— Твоя очередь. — Я расстегнул пуговицы ее пижамной рубашки по одной за раз, не торопясь. Когда я дошел до последней, ее дыхание стало прерывистым. Мои пальцы коснулись кремовой кожи ее живота и маленького драгоценного камня, украшавшего ее пупок. Затем, как она сделала с моим пальто, я стянул ее рубашку вниз с этих прелестных плеч.

Мои руки обхватили ее, притягивая к своей груди. Розовые, затвердевшие соски задели мою кожу, когда я потянул за пояс ее трусиков.

Ее пальцы расстегнули молнию на моих джинсах, но я не снял их, хотя моему члену до боли хотелось скользнуть внутрь ее тугого, восхитительного тела. Если она хотела оргазма при включенном свете, я был только за. Я мог бы целыми днями пялиться на ее длинные, подтянутые ноги и сексуальные изгибы и не насытиться.

Я припал губами к ее шее, посасывая за ухом, затем опустился на колени.

Ее пальцы зарылись в мои волосы, когда я коснулся ее обнаженного холмика.

— Нат. — Я поцеловал ее ниже пупка.

— Мэддокс. — Мое имя на ее губах было лучшим подарком, который я получал за последние годы.

Я наклонился и провел языком по ее складочкам, сладость взорвалась у меня во рту.

Руки Натали вцепились в мои волосы, покалывание в коже головы — все, в чем я нуждался, чтобы сделать это снова.

Скользнув одной рукой по внутренней стороне ее ноги, я нашел ее влажный центр и погрузил палец внутрь. Она содрогалась, когда я сосал, облизывал и трахал ее своим языком, пока она не выкрикнула мое имя и чуть не упала, когда ее захлестнул первый оргазм.

Ее конечности дрожали от толчков оргазма, когда я поднял ее и отнес на кровать, откинул одеяло и уложил на прохладные простыни. Затем я вернулся к выключателю, погружая комнату в темноту.

Я умру, когда уйду отсюда.

Я подошел к ней и поцеловал в лоб.

— Спокойной ночи.

— Спо… подожди. Что? — Она приподнялась на локтях. — Куда ты идешь?

— У меня нет презерватива. — Поэтому я собирался пойти домой и принять холодный-прехолодный душ. Или может, просто прыгну в сугроб.

— Ой. — Разочарование на ее лице заставило синие шары болеть немного меньше. — У меня больше года ни с кем не было. И я принимаю противозачаточные.

— У меня прошло больше времени.

Она откинула одеяло в сторону и улыбнулась, ее руки скользнули вверх по плоскому животу к соскам, и она зажала их между пальцами.

Я застонал и стянул с себя джинсы, мой член, ноющий и твердый, вырвался на свободу. Я обхватил рукой ствол и погладил его, прежде чем забраться к ней в постель и устроиться в колыбели ее бедер.

Она поцеловала меня, не заботясь о том, что ее вкус все еще был на моих губах.

И когда я скользнул внутрь, мои глаза встретились с ее, я понял, что это Рождество изменит все.