— Милая, на случай, если ты не заметила, я никуда не гожусь сейчас в плане физических отношений.

Она рассмеялась.

— Верно. Но, нет. Со мной все будет в порядке. Ты закончил сегодня свой дизайн-макет?

— Ага. Я закончил его после того, как Поппи ушла.

— Это хорошо. Она сказала мне, что вы, ребята, приятно поговорили. О чем вы говорили?

— О тебе.

Она замедлила шаг.

— Обо мне?

— Мы говорили об «Олкотт» и о том, как там все было раньше. Она сказала, что всегда была так удивлена тем, что мы могли работать и жить вместе.

Медленная улыбка расплылась по ее лицу. Пока мы шли, ее взгляд был устремлен вниз по улице, как будто она смотрела в прошлое.

— Было весело, не так ли? Мы были так бедны, а работы было так много. Но это были хорошие дни.

— Одни из лучших. — Я кивнул. — Мы можем минутку поговорить о последнем письме?

— Я не знаю, есть ли еще что сказать. Как я уже говорила тебе в ту ночь, когда получила его, я думаю, ты был слишком строг к себе. Жаль, что я не знала, что ты чувствуешь из-за смерти Джейми. Я и не подозревала, что именно поэтому ты так усердно работаешь.

— Я не хотел, чтобы вы, ребята, оказались в плохом положении без меня.

— Теперь я это понимаю, и мне помогает знание того, что ты думал о нас. Долгое время я думала… Неважно.

— Думала о чем?

— Что ты шел на работу, чтобы избежать встречи со мной и сбежать.

Я опустил голову.

— Ты можешь остановиться на минутку?

— Конечно. — Она притормозила мою коляску до полной остановки, нажав на тормоз. Затем она обошла меня и встала спереди. — Ты в порядке? Что-то болит?

— Правду? — Я протянул левую руку, ожидая, пока она вложит свою в мою ладонь. Затем я переплел наши пальцы, поворачивая наши руки взад и вперед, наслаждаясь тем, как ее тонкие пальчики переплетаются с моими. — Я избегал тебя.

Она вздрогнула, но ничего не сказала.

— Не намеренно. После сегодняшнего разговора с Поппи, я понял, что какая-то часть меня хотела убежать от тебя. Смерть Джейми напугала меня больше, чем я показывал. Я убегал, потому что боялся потерять тебя. И это убило бы меня.

— О. — Она уставилась на наши руки, давая моим словам впитаться. — Я, эм… о.

— Я позволил своим собственным страхам увести меня прочь. Я изолировал себя. И из-за этого я всегда буду сожалеть. — Я крепко держал ее за руку, не желая, чтобы она вырывалась. — Прости меня, Молли.

— Я понимаю, — прошептала она. — Это больно. Но я понимаю это. Это заставляет меня жалеть, что мы не говорили чаще.

— Меня тоже.

— Никто из нас на самом деле этого не делал. Ни я. Ни ты. Ни Поппи. Мы потеряли Джейми, и жизнь продолжалась. Но мы не исцелились. Мы похоронили нашу боль и наши страхи, потому что об этом было слишком трудно говорить.

— Я был трусом.

— Ты просто делал все, что мог. Мы все так делали. — Она сжала мои пальцы, затем расцепила наши руки, чтобы снова зайти за коляку. Она подталкивала меня все дальше по тротуару, пока свет почти не исчез и не пришло время возвращаться домой.

Казалось, что нужно было сказать еще что-то. Одного извинения было недостаточно.

Поэтому я собирался извиняться каждый день, пока не сниму тяжесть со своего сердца.

Показался дом, и я снова оглянулся через плечо.

— Спасибо тебе за всю работу, которую ты проделала, пока я был в больнице.

— Как я уже говорила тебе в последние четыре раза, когда ты благодарил меня, это пустяк.

Черт, я ненавидел эту чертову коляску. Я ненавидел то, что она стояла у меня за спиной. Что я не мог стоять и смотреть ей в глаза, чтобы она знала, насколько я искренен.

— Это не пустяк. Это спасло меня.

Она улыбнулась.

— Хорошо, что ты по-прежнему хранишь все свои пароли, записанные на листочке в ящике своего стола. Без этого я бы пропала. А вообще, тебе не следует записывать свои пароли.

— Я запомню это на следующий раз. — Я усмехнулся. — Последний вопрос, прежде чем мы доберемся до дома?

— Сегодня вечером у тебя подозрительно много вопросов. Должно быть, это из-за разговора с Поппи.

Так оно и было. Это было из-за разговора, в котором я нуждался в течение многих лет.

— Ты чувствуешь себя так, словно я отнял у тебя «Олкотт»? Он был наш. А тогда он был просто… моим.

Колеса моей коляски замедлили ход. Потом остановились.

Я ждал ее ответа, мое сердце бешено колотилось.

— Да. — Это было не громче дуновения ветра, прошелестевшего по моей щеке.

Я опустил голову.

— Мне жаль.

— Мне нравилось это место. Не думаю, что я осознавала, насколько сильно я обижалась на тебя за то, что ты меня выгнал.

— Я сделал это не намеренно. Я клянусь.

— Это в прошлом. — Она снова подтолкнула нас вперед, наш неторопливый темп исчез, когда она начала спешить домой. — Нам лучше позвать детей, иначе они останутся на игровой площадке на всю ночь.

И с этими словами дверь в прошлое захлопнулась. Черт.

Когда мы вернулись домой, дети уже были внутри. Они дико прыгали по гостиной, взволнованные тем, что провели немного времени со своими соседскими друзьями. Прошло несколько часов, прежде чем они легли спать. Молли разрешила им лечь спать позже обычного, поскольку на следующий день у них не было никаких планов, хотя я подозревал, что на самом деле это было потому, что она не хотела со мной разговаривать.

Было уже за полночь, и мы оба были измотаны к тому времени, когда она помогла мне сходить в ванную и лечь в постель.

— Молли? — позвал ее я прежде, чем она успела выскользнуть из комнаты.

— Я устала, Финн. Я больше не вынесу никаких разговоров сегодня вечером.

Я вздохнул, кивая.

— Хорошо.

Это было нехорошо.

Я хотел обнять ее. Сказать ей, что она была самой невероятной женщиной, которую я когда-либо знал. Спросить ее, не думает ли она, что у нас хватит сил сделать еще одну попытку. Пообещать, что я никогда не перестану любить ее, что она владела моим сердцем с того дня, как мы встретились.

Вместо этого я просто сказал:

— Сладких снов.