Глава 13

Глава 13

Финн

Я повесил трубку и уронил голову на здоровую руку, потирая лоб, надеясь, что усиливающаяся головная боль закончится через час. Мне нужно было закончить дизайн для клиента, и если бы эта боль превратилась в ту же ослепляющую пульсацию, которая была у меня последние несколько дней, я никогда не закончу.

Сидя за обеденным столом, я сосредоточился на экране компьютера, желая, чтобы пульсация прошла. У меня болит нога. У меня болят бедра. У меня затекла шея из-за того, что я весь день пользовался только одной рукой и вытягивался под странными углами. И мне до смерти надоело сидеть в этой гребаной инвалидной коляске.

Чего я действительно хотел, так это принять обезболивающую таблетку и вздремнуть. Провести день в постели, ожидая возвращения детей с Молли домой. Но у меня не было времени вздремнуть, и с сегодняшнего утра я перестал принимать обезболивающие таблетки. У меня было достаточно проблем. Последнее, что мне было нужно, — это наркотическая зависимость.

Они окутывали меня туманом, и я не хотел быть рассеяным, пока был здесь, когда все мы жили под одной крышей. Такая жизненная ситуация была единственным хорошим результатом после несчастного случая.

Остальная часть моей жизни была в гребаных руинах.

Я глубоко вздохнул, заглушил боль и сосредоточился на единственной вещи, которая помогала мне пережить большинство дерьмовых моментов в моей жизни: работе.

В данный момент «Олкотт» был в полном беспорядке. Все делали все возможное, чтобы проекты продвигались вперед, пока я был в больнице. Бриджит и каждый из бригадиров работали в поте лица. Но этого было недостаточно. Я выполнял работу трех дизайнеров. Бриджит, хотя и старалась, была не в своей тарелке. Она попыталась прожевать то, что было на моей тарелке, но это были не более чем маленькие кусочки тут и там. Что нам было нужно, чтобы наверстать упущенное, так это укусы. Большие, набивающие рот, выпирающие из щек укусы.

Единственной частью бизнеса, которая не была в полном беспорядке, были мои бухгалтерские книги.

Всем сотрудникам была выплачена зарплата. Депозиты были переведены в банк. Счета были отправлены и оплачены.

Благодаря Молли.

Каким-то образом за те недели, что я был в больнице, за те недели, когда она убегала «кое-что сделать», она на самом деле ходила в «Олкотт», следя за тем, чтобы мой бизнес процветал. Она вмешалась так, словно была там все это время.

И более эффективно, чем я когда-либо мог бы.

Она ничего не сказала. Должно быть, она ходила туда, когда дети были с моими родителями. Или, может быть, ночью. Я не был уверен. Не сказав ни слова, не ожидая никакой благодарности или похвалы, Молли стала моей спасительницей.

Благодаря ее работе я смог сосредоточиться на проектах, которые должны были завершить лето и осень, вместо того, чтобы выкапывать себя из-под офисной работы. Дизайн, который мне нужно было закончить сегодня, был последним. После того, как я его сделаю, каждый проект будет официально запущен, и тогда нам просто нужно будет довести их до конца.

Для парня-правши работа с гипсом на правой руке была крайне неприятной. Я уже несколько часов скрипел зубами, вероятно, это и было причиной головной боли. Из-за того, что я использовал только левую руку, все занимало в три раза больше времени, чем обычно. Но через два часа я почти закончил.

Затем открылась входная дверь.

— Черт, — тихо выругался я. Меня так чертовски тошнило от посетителей, что я готов был закричать.

Мои родители заходили каждый день, чтобы поухаживать за мной. Если Бриджит не звонила мне, она приходила и задавала вопрос за вопросом, едва останавливаясь, чтобы выслушать мои ответы. И бригадам явно были назначены смены посещения. За две недели, прошедшие с тех пор, как я приехал в дом Молли, я выяснил, кто и когда будет заходить ко мне, «потому что они были по соседству».

Что мне было нужно, так это чтобы все оставили меня в покое, чтобы я мог работать.

— Финн? — голос Поппи донесся по коридору от входной двери.

Я расслабился. Моя сестра была единственным человеком, чьи визиты никогда не действовали мне на нервы.

— За столом.

Она прошла через кухню в столовую с улыбкой на лице и бумажным пакетом из ресторана в руке.

— Привет.

— Пожалуйста, скажи мне, что в этом пакете есть печенье, или пироги, или что-нибудь с сахаром.

Она сморщила носик, ставя его на стол.

— Тут, э-э, немного салата из капусты.

— Гребаная капуста, — пробормотал я.

— Ты же знаешь, что сказали врачи. Листовая зелень поможет тебе быстро восстановиться.

— Как только я встану с этой коляски, я больше никогда не буду есть капусту, или ромен, или шпинат, или белокочанную капусту, или чертов швейцарский мангольд.

Поппи рассмеялась.

— Да брось. Все не так уж плохо.

— В самом деле? А что ты ела на обед? Это был вкусный салат из капусты?

— Хорошо. — Она подняла руки. — Замечание высказано.

Она, наверное, съела немного своих макарон с сыром. Тех самых, с хрустящей крошкой сверху и большим количеством клейкого сыра, от которого мне хотелось есть до тех пор, пока я не почувствую себя счастливым.

— Как дела? — спросила она, присаживаясь рядом со мной.

— Хорошо. — Я отодвинул свой ноутбук в сторону и потянулся за пакетом.

Но Поппи схватила его раньше меня.

— Я подам.

— Спасибо. — Я позволил ей. После несчастного случая я перестал притворяться, что могу все сделать сам.

Я остался у Молли, думая, что смогу потусоваться, и она будет рядом, если мне понадобится какая-нибудь помощь. Я решил, что медсестры в больнице были придирчивы, не желая, чтобы я что-то делал сам. Они наливали мне воду и помогли в ванной, потому что это была их работа.

Нет, они просто знали то, чего не знал я: я ни хрена не мог сделать сам.

Буквально. Я не мог срать в одиночку. Я не мог самостоятельно встать со стула и дойти до туалета без того, чтобы кто-нибудь не помог мне сохранить равновесие.

Я понял это в первую же ночь, когда оказался здесь. Затем, на следующее утро, я узнал, что не могу самостоятельно принять душ или почистить зубы. Единственное, на что я действительно был способен, — это мешаться под ногами. О, и я мог есть холодные хлопья, потому что их было легко «приготовить» одной рукой.

Я бы с удовольствием питался рисовой кашей и овсяными хлопьями с медом в течение нескольких месяцев, но женщины в моей жизни не позволили бы мне отказаться от этой вкусной листовой зелени. Они пытались превратить меня в кролика.

Поппи смешала мой салат с заправкой, щедро, спасибо Богу и за это, а затем взяла с кухни вилку. Перемешав все это, я принялся за дело, поморщившись при первых нескольких укусах.

Гребаная капуста.

По крайней мере, соусом был фирменный соус Поппи — ранч (прим. ред.: соус ранч — американский соус или салатная заправка, обычно приготовленная из пахты, соли, чеснока, лука, горчицы, трав (обычно шнитт-лука, петрушки и укропа) и специй (перца, паприки, молотых семян горчицы), смешанных с соусом на основе майонеза или другой масляной эмульсии), мой любимый. Она принесла достаточно, чтобы салат был съедобным.

— Ты сегодня работаешь? — спросил я.

— Да. Молли заменила меня в обеденный перерыв, так что я смогла зайти и поздороваться.

— Я рад, что смогла.

Она коснулась кончиков моих пальцев, торчащих из гипса.

— Я тоже.

Я отложил вилку, желая уделить ей все свое внимание. На самом деле я ждал одного из этих спокойных моментов с ней. Были вещи, которые у меня не было возможности сказать ни в больнице, ни здесь, потому что вокруг всегда было слишком много людей.

— Прости.

— За что? — спросила она.

— За то, что напугал тебя. За несчастный случай. Я знаю, это пробудило много старых воспоминаний.

— Ой. — Ее взгляд опустился на стол. — Это была не твоя вина.

— Мне все равно жаль.

Ее глаза наполнились слезами, но она сморгнула их, заставив себя улыбнуться.

— Я в порядке. Это напугало нас всех. Я не хочу потерять и тебя тоже.

— Я никуда не денусь, — пообещал я.

— Хорошо. Как ты себя чувствуешь?

Моим первым ответом было сказать ей, что великолепно. Что все будет хорошо и в кратчайшие сроки все встанет на свои места. Но я так устал, что у меня не было сил лгать.

Я встретился с ней взглядом.

— Я борюсь изо всех сил.

— С болью?

— Да. Нет. — Я глубоко вздохнул. — С тем фактом, что я чуть не умер два месяца назад. Я чуть не оставил Кали и Макса без отца. И Молли…

У меня перехватило горло при одной мысли об этом. Я так усердно работал в течение стольких лет, чтобы подготовиться к такого рода несчастным случаям. Чтобы быть уверенным, что, если со мной что-то случится, они будут защищены.

Я был слеп к тому, что действительно имело значение.

Две недели назад мы получили еще одно письмо. Мы с Молли оба прочитали его, а потом отложили в сторону. Говорить было не о чем. Я подвел ее. Я и так это знал. Я написал это. Но я ни черта не сделал, чтобы это изменить.

— Знаешь, что на самом деле не так? — спросил я Поппи. — Я рад.

— Что ты выжил? — поддразнила она. — Да, мы тоже.

— Нет, что это случилось. В больнице у меня было много времени подумать. У меня было много времени, чтобы осознать… Я разрушил свою жизнь, Поппи.

— Что? Нет. Ты этого не сделал. Как только ты встанешь с этой коляски и начнешь физиотерапию, ты очень быстро начнешь ходить. Твоя рука не будет в гипсе вечно. Ты не разрушил свою жизнь.

— Нет, я не имею в виду несчастный случай. Я имею ввиду Джейми. — Я с трудом сглотнула, зная, что этот разговор будет трудным для Поппи, но она была единственным человеком, который мог бы понять. — Я разрушил свою жизнь после смерти Джейми. Я все испортил.

— Что ты имеешь в виду? — Когда я не ответил, Поппи на мгновение задумалась. И тут до нее дошло. — Ой. С Молли.

— Не специально. Молли недавно сказала мне, что вы говорили с ней о разводе. Она сказала мне, что ты беспокоилась о том, что мы расстались из-за тебя.