Краска отхлынула от лица Поппи.

— Это случилось из-за меня, разве нет?

— Нет. Не из-за тебя. Это был я. Смерть Джейми напугала меня. Я начал так усердно работать. Я хотел, чтобы Молли и дети были в безопасности, если со мной что-то случится. И это просто нарастало как снежный ком. Я знал, что не проявляю себя наилучшим образом как отец и муж. Но я был так сосредоточен на «Олкотт», на том, что могу… умереть.

— О, Финн. — Глаза Поппи наполнились слезами.

— Я потерял ее. И я думаю… Я думаю, что я оттолкнул ее.

— Не только потому, что ты боялся, что умрешь.

Я кивнул, желая, чтобы она высказала ту мысль, которую я не мог высказать вслух. Мысль, которая мучила меня, когда я целыми днями пялился в потолок своей больничной палаты.

— Ты оттолкнул ее, потому что испугался, что она умрет.

Я опустил голову, мое зрение затуманилось от слез.

— Я разрушил свою жизнь. Потому что я боялся, что в конечном итоге окажусь…

— На моем месте. — Поппи вытерла слезинку, скатившуюся с ее глаза, и взяла меня за руку. — Ты боялся, что закончишь так же, как я.

— Что, черт возьми, я натворил? — прошептал я.

Молли так старалась. Она продолжала протягивать руки, чтобы притянуть меня обратно к себе. Но я продолжал отворачиваться, отправляясь на работу. Она тянула. Я отталкивал.

Слишком сильно.

К чему я подтолкнул Молли?

— Ты должен все исправить, Финн.

— Я знаю.

— Как? — спросила Поппи. — Что ты собираешься делать?

— Ну, во-первых, мне нужно разобраться с «Олкотт». Тогда я…

— Финн. — Она закатила глаза. — Что тебе нужно сделать, чтобы понять, что «Олкотт» — это не то, с чего надо начать? Им тебе нужно закончить.

Я уставился на нее, разинув рот.

— Что? Что ты имеешь в виду?

— Ты хочешь жить с Молли?

— Да. — Признание этого вслух послало электрический разряд по моим венам. Я хотел жить с Молли и моими детьми. Я хотел вернуть свою семью.

— Тогда «Олкотт» должен уйти.

Никогда.

— Я не собираюсь бросать свой бизнес. — Он был моим средством к существованию. Благодаря ему у меня была уверенность в том, что моя семья будет в безопасности. Он также был моей страстью. — Должен быть способ получить и то, и другое.

Поппи на мгновение задумалась.

— Знаешь, чего я никогда не понимала? Как вы с Молли могли работать вместе. Когда вы, ребята, начинали в «Олкотт», я не могла поверить, что вы можете работать друг с другом весь день, а потом вместе идти домой вечером.

— Ну, мы не работали вместе весь день. Сначала она подстригла газон, а потом шла в офис. Я занимался ландшафтным дизайном, так что мы не были вместе весь день.

— Да, но это было всем для вас обоих.

— Ну да, — протянул я, гадая, к чему она клонит. Но больше она мне ничего не сказала. — И что?

— Просто наблюдение. — Она пожала плечами. — Как продвигается расследование несчастного случая?

— Отлично. Все будет хорошо.

— Пожалуйста, не делай этого. Не преуменьшай, как ты делаешь это со всем остальным. Скажи мне.

— Я ничего не преуменьшаю.

Она рассмеялась.

— О, мой дорогой брат. Ты мастер преуменьшать свои собственные стрессы, потому что думаешь, что защищаешь остальных из нас. Когда на самом деле ты просто отгораживаешься от нас.

Нет, я этого не делал. Неужели делал? Я открыл рот, чтобы возразить, но Поппи бросила на меня взгляд. Ладно, может быть, я действительно отгорожался от людей.

— Я не хотел этого.

— Я знаю. Итак, давай попробуем еще раз. Как продвигается расследование?

Я нахмурился.

— Я только что разговаривал по телефону со своим адвокатом, прежде чем ты пришла сюда. Это будет чертов бардак.

— С этим разберутся.

— Да, но на это могут уйти годы. Я просто рад, что это был я. Меня тошнит от одной мысли о том, что кто-то из моих сотрудников мог пострадать.

— Этого ни с кем не должно было случиться. Ремень безопасности не должен был работать со сбоями.

— Ты права. Но это была чистая случайность.

По словам моего адвоката, компания-производитель этого бортового компьютера была нацелена на то, чтобы сделать его удобным. Они позаботились о том, чтобы у меня был новый фургон для инвалидных колясок, пока я снова не начну ходить. Они заплатили за инвалидную коляску с электроприводом, в то время как моя страховка покрывала только инвалидную коляску с ручным управлением. И они покрывали большую часть моих медицинских расходов, которые не покрывала моя страховка. Они делали все, что было в их силах, чтобы я не подал в суд.

Даже если бы они не предложили свою помощь, я не собирался подавать в суд. Несчастные случаи случались. Жизнь была несправедлива. Я знал это. Иногда люди оказывались не в том месте и не в то время, как Джейми. И последнее, чего я хотел, — это втягивать свою семью в долгую и дорогостоящую судебную тяжбу.

Одно можно было сказать наверняка: я больше никогда не буду беспокоиться об уплате своих страховых взносов. Для малого бизнеса было чертовски дорого обеспечивать страховку своих сотрудников. Я принимал это как должное, потому что за все годы, что я был в бизнесе, у меня никогда не было несчастных случаев. Один парень порезал руку кухонным ножом, когда открывал пакет с мульчей. Другой сломал палец на ноге, когда ему на ботинок упал ком дерна. Помимо этих незначительных травм, нам чрезвычайно везло.

До сих пор.

— Что ж, мне лучше вернуться к работе. — Поппи встала и поцеловала меня в щеку. Этим утром я наконец-то решил сбрить бороду, и ее поцелуй показался мне холодным. — Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо? Или если захочешь поговорить?

— Спасибо. И спасибо за обед.

— Ты собираешься съесть хлопья, как только я уйду, не так ли?

— Ага. Я выбрасываю этот салат, как только слышу, как закрывается дверь.

Поппи рассмеялась.

— Увидимся позже.

— Пока.

Она повернулась и направилась к кухне, чтобы уйти, но прежде чем исчезнуть в коридоре, остановилась и обернулась.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

— Сделай мне одолжение. Ты сказал, что разрушил свою жизнь?

Я кивнул.

— Да.

— Разрушь ее снова.

Разрушить свою жизнь. Ту самую, где я проводил большинство ночей в одиночестве. Ту, где я не мог видеться со своими детьми каждый божий день. Жизнь, в которой работать было здорово, но сидеть дома было грустно и одиноко.

Определенно, пришло время разрушить эту жизнь.

— Что именно ты делаешь? — спросил я, подкатываясь к Молли сзади.

Она отняла бинокль от глаз и улыбнулась через плечо.

— Наблюдаю за почтовым ящиком.

Почтовый ящик находился в нескольких ярдах отсюда, а не в милях. Она принесла сюда этот бинокль в шутку во время последнего нашего наблюдения за почтовым ящиком, того, которое было перед аварией. Я думаю, она держала его при себе.

Она сидела на верхней ступеньке крыльца. Были сумерки, последние лучи солнца боролись за то, чтобы продержаться в этом дне еще несколько минут. Она выглядела прекрасно, сидя там с распущенными волосами, и теплый ветерок развевал пряди у нее на висках.

Внезапный толчок заставил мое сердце подпрыгнуть. Если бы я все еще был подключен к монитору, этот толчок привел бы к тому, что весь сестринский пост бросился бы к моей постели. Как бы то ни было, я был рад, что угасающий свет скрывал румянец на моем лице.

Боже, как я нервничал. Я не просто нервничал, я был в ужасе. Моя свободная рука сжимала ручку управления инвалидной коляской. Моя ладонь под гипсом была липкой. Даже пальцы на ногах у меня дрожали.

В последний раз я чувствовал такое беспокойство рядом с Молли во время нашего первого свидания. Но вот мы снова оказались в самом начале.

Как я собирался это сделать? Я провел большую часть своего дня после ухода Поппи, размышляя о нашем разговоре и о том, как я собираюсь обсудить это с Молли. Мой вывод? Я понятия не имел, что делаю. Молли, возможно, даже не захочет, чтобы я возвращался.

Она имела полное право сказать мне, чтобы я засунул этот разговор подальше. Я был не тем мужчиной, которого она заслуживала. Я был не тем мужем, которым обещал быть. Я подводил ее больше раз, чем мог припомнить.

Ни одна из этих причин не могла остановить меня от попытки.

— Я хотел спросить, не хочешь ли ты немного прогуляться со мной по кварталу.

— Прогуляться? — спросила она.

— Да. Ты идешь пешком. Я еду. Мы гуляем.

Она хихикнула и встала, отложив бинокль в сторону.

— Тогда давай начнем.

Я перекатился вперед на несколько дюймов, но остановился, когда она зашла за кресло и толкнула его, вместо того чтобы позволить мне воспользоваться рычагами управления.

— Я умею водить.

— Я не возражаю. — Она не торопилась, когда мы спустились по пандусу на тротуар. — Сегодня на улице хорошо.

Вдалеке воздух наполнился смехом и криками детей.

— Похоже, дети веселятся в парке.

— Я рада. Им не помешало бы повеселиться несколько дней перед началом занятий в школе. Это лето было… другим.

— Как ты? — спросил я.

— Я в порядке.

— Как насчет реального ответа? Не того, который ты даешь автоматически. — Я оглянулся через плечо. Я был не единственным Олкоттом, который приукрашивал свои чувства. — Как ты?

— Иногда я забываю, как хорошо ты меня знаешь.

— Лучше, чем кто-либо другой, так что не увиливай от моего вопроса.

Она провела нас по пяти цементным площадям, прежде чем ответить.

— Я немного устала. Я не спала всю ночь.

— Почему?

— Из-за тебя.

— Меня? — Обезболивающие вырубали меня. В сочетании с физиотерапией, которой я занимался, и тяжелым психическим стрессом, я был в отключке. — Я спал как убитый.

— Неудачная шутка, Финн.

Я вздрогнул.

— Прости. Но серьезно, почему из-за меня?

— Мне все время снится сон, в котором я просыпаюсь, а тебя нет. Единственный способ, который помогает мне снова заснуть, — это если я зайду и проверю, как ты.

Черт.

— Мне жаль.

— Это не твоя вина. Это может занять некоторое время, но я справлюсь с этим.

— Ты хочешь, чтобы я спал в твоей постели? Тогда, тебе не нужно будет вставать и проверять, как я?

— Нет. — Она рассмеялась. — Последнее, что нам нужно, — это искушение снова вступить в физические отношения.