Нейронные корреляты анозогнозии хорошо известны; они включают кору в инсулярной области, цитоархитектонические области 3, 1, 2, в теменной области и в области, называемой ST (Damasio 1999, p. 211). Недавняя гипотеза (Heilman, Barrett, and Adair 1998, p. 1907) предполагает, что только что рассмотренный тип анозогнозии может заключаться в "дефиците намеренной двигательной активации", который не устанавливает гипотетическую систему монитор-сравнитель, что приводит к отсутствию ожидания движения, делая невозможным для пациента обнаружить несоответствие между ожиданием движения и фактическим сознательным восприятием телесного движения. Таким образом, эти пациенты страдают от неспособности генерировать определенную двигательную самосимуляцию для левой стороны тела. Поскольку не генерируется никакая перспективная модель, отсутствие проприоцептивной и кинестетической обратной связи от парализованной левой руки не может быть обнаружено и интегрировано в сознательную самомодель. На данном этапе я воздерживаюсь от более подробных эмпирических спекуляций. Однако позвольте мне указать на то, как прозрачная Я-модель может сделать систему неспособной обнаружить отсутствие некоторых собственных функциональных свойств, например, способности к формированию определенного типа намерений. Как мы уже отмечали ранее, всегда важно помнить о принципе Брентано-Деннета, согласно которому отсутствие репрезентации не тождественно отсутствию репрезентации. Существуют имплицитные и эксплицитные виды эпистемической темноты, а также феноменальной слепоты. Действительно, в описываемом случае может быть что-то вроде неявной слепоты намерения - дефицит, напоминающий локализованную и самонаправленную форму аутизма.

Очевидно, что самомодельная теория субъективности (СМТ) может помочь нам понять репрезентативную и функциональную архитектуру, лежащую в основе таких дефицитов, как анозогнозия, а также дать нам указания на феноменальное содержание, активное в этих ситуациях. Позвольте мне закончить этот первый раздел замечанием исключительно философского характера. Содержание наших сознательных Я-моделей, с эволюционной точки зрения, было функционально адекватным. С эпистемологической точки зрения или при определенных нормативных идеалах, таких как, например, (если взять философскую классику), максимизация самопознания, это содержание может быть эпистемически неоправданным или откровенно ложным. Иными словами, существуют определенные мыслимые интерпретации человеческого состояния, при которых все мы анозогнозичны. Увлекательно отметить, как любой репрезентативный анализ конкретной, отклоняющейся от нормы нейрофеноменологической конфигурации всегда может быть превращен в эпистемологическую метафору.

Такие метафоры могут оказаться весьма плодотворными. Если, например, мы придем к выводу, что способ, которым мы даны самим себе на уровне сознательного опыта, должен быть интерпретирован как дефицит или даже "болезнь" с небиологической точки зрения, то мы можем внезапно оказаться существами, неспособными обнаружить свои собственные психические нарушения. Анозогнозия демонстрирует, чем на самом деле являются прозрачность и автоэпистемическая закрытость. Интересно отметить, однако, что в значительной степени мы все живем в условиях этих двух ограничений, даже в непатологических ситуациях. Мы можем быть не в состоянии воплотить определенные намерения, которые мы уже сформировали, и не в состоянии сознательно ощутить это отсутствие. Мы можем быть подвержены резким и частым перестройкам автобиографической памяти, и нам будет трудно обнаружить этот факт - из-за прозрачности наших сознательных Я-моделей. Подобно анозогнозическим пациентам, мы можем иметь устойчивые ложные убеждения de se, никогда не будучи в состоянии осознанно пережить этот факт, поскольку они укоренены в глубинной структуре нашей некогнитивной модели реальности. По этой причине подходы к структуре самосознания от третьего лица ценны и важны для всех, кто всерьез стремится к классическому философскому идеалу самопознания. По этой причине теоретические интуиции о том, что возможно и что невозможно, полученные исключительно из интроспективного4 доступа к нашей прозрачной модели себя или из преднамеренного создания феноменальных симуляций себя, не имеют большого значения для тех, кто хочет работать в рамках строгой, рациональной методологии.

 

7.2.2 Ich-Störungen: Расстройства идентичности и дезинтегрирующие модели себя

В этом разделе я хочу указать на большой класс нарушений, которые из-за девиантных форм самомоделирования приводят к драматическим изменениям в феноменальном опыте идентичности пациентов. Идентичность - это не вещь или свойство, а отношение. Идентичность - это самое тонкое из всех отношений, отношение, в котором все относится к самому себе. ПСМ представляет собой еще один вид стояния в отношении к самому себе, иногда представляя идентичность для организма. Но что именно репрезентируется? Обладание глобально доступной саморепрезентацией позволяет информационно-процессорной системе стоять в новых видах отношений к себе (при доступе к различным видам информации, связанной с системой, как к информации, связанной с системой), и если определенная часть этой информации в высшей степени инвариантна, то может возникнуть феноменальный опыт транстемпоральной идентичности. С философской точки зрения, неразличимость, конечно, не эквивалентна идентичности. Идентичность - это транзитивное отношение, а неизбираемость - нет. Неразборчивость может просто вызывать определенные функциональные инварианты. Однако прозрачная репрезентация функциональной инвариантности может привести к феноменологии идентичности во времени, транстемпоральной одинаковости. Вторым семантическим элементом народно-психиатрического понятия "наличие" идентичности, которая может быть "нарушена", является когерентность: степень функциональной и репрезентативной связи между различными элементами феноменальной самости. Быть сознательной личностью предполагает минимальную степень не только когнитивной и поведенческой, но и самоэкспериментальной согласованности. Третий, более общий, аспект относится к свойству феноменальной самости - быть кем-то. Как показывает нейрофеноменология отклоняющихся форм самосознания, человеческие существа могут сознательно быть кем-то в разной степени, а также полностью утратить это свойство без потери сознательного опыта как такового.

Не существует четкого и устоявшегося перевода немецкого Ich-Störung ("нарушение эго"), используемого в заголовке этого раздела. То, что в английском языке часто называют "феноменом пассивности" и "бредом контроля", является прототипическими примерами такого рода нарушений.2 Я не буду вступать здесь в терминологическую дискуссию, а просто приведу ряд наглядных примеров, используя их в качестве "теста на реальность" для концептуальной схемы, уже разработанной в этой книге. Можно ли анализировать расстройства идентичности в рамках SMT (см. раздел 6.6) более удовлетворительным образом, чем в рамках классических феноменологических и трансценденталистских подходов?

Феноменальное переживание самости и идентичности может варьироваться по очень большому числу параметров. Существуют простые потери содержания (как в первом примере, который будет рассмотрен ниже). Существуют различные типологии феноменальной дезинтеграции, как при шизофрении, деперсонализационных расстройствах и диссоциативном расстройстве идентичности (ДРИ), сопровождающиеся умножением феноменального "я" в рамках одной и той же физической системы. В этих случаях мы сталкиваемся с серьезным перераспределением феноменального свойства "минности" в репрезентативном пространстве. В этом случае существует по меньшей мере четыре различных бреда неправильной идентификации (DM3а именно: синдром Капграса, синдром Фреголи, интерметаморфоза, обратная интерметаморфоза и редупликативная парамнезия). Поэтому важно проверить наши концептуальные инструменты хотя бы на некоторых примерах огромного феноменологического богатства исследуемого феномена - ведь, как говорил Гете, вся теория серая, а зеленое дерево - это золотое дерево нашей внутренней жизни.

Начнем с филогенетически самой старой части человеческой самомодели - модели тела в мозге. Существует множество различных расстройств, связанных с феноменальным образом тела, сознательной моделью тела в мозге. Некоторые читатели, возможно, сами сталкивались с пространственными искажениями образа тела, например, когда намеренно затягивали процесс засыпания или в первой фазе пробуждения от анестезии. Большую часть этой пространственной модели "я" составляет самопрезентационное содержание. Самопрезентационный контент - это коррелирующий со стимулом контент, берущий начало в вестибулярном органе, сложной гомеодинамической саморегуляции в верхнем стволе мозга и гипоталамусе, а также в большом количестве различных рецепторов, внешних по отношению к мозгу, но внутренних по отношению к нашему телу, которые находятся, например, в коже, мышцах, суставах и висцерах (см. раздел 5.4). Интеграция содержания самопрезентации в единую, глобально доступную репрезентативную структуру лежит в основе нашего феноменального опыта воплощения, прямого и непосредственного контакта с собственным телом. При определенных условиях конкретные классы самопрезентаций и пространственного контента могут выборочно отсутствовать в сознательной модели "я". Оливер Сакс описывает редкий случай высокоселективной сенсорной полинейропатии, повреждающей исключительно проприоцептивные нервные волокна.