"Миссис М., когда вы поступили в больницу?"

"Меня положили в больницу 16 апреля, потому что моя дочь почувствовала, что со мной что-то не так".

"Какой сегодня день и время?"

"Сейчас где-то поздно вечером во вторник". (Это был точный ответ).

"Миссис М., вы можете пользоваться руками?"

"Да".

"Вы можете использовать обе руки?"

"Да, конечно".

"Вы можете пользоваться правой рукой?"

"Да".

"Вы умеете пользоваться левой рукой?"

"Да".

"Одинаково ли сильны обе руки?"

"Да, они одинаково сильны".

"Миссис М., укажите на моего ученика правой рукой". (Пациент указывает.)

"Миссис М., укажите левой рукой на моего ученика". (Пациентка молчит.)

"Миссис М., почему вы не показываете?"

"Потому что я не хотел..."

Этот пример взят из исследования, проведенного Вилаянуром Рамачандраном (Ramachandran 1995, p. 24). Его пациенткой была 76-летняя женщина с недавно перенесенным инсультом, в результате которого была полностью парализована левая сторона ее тела. Как типично для такого рода анозогнозических пациентов, она упорно отрицала свой паралич и была полностью уверена в том, что находится в здоровом состоянии. В стандартных условиях не может быть никаких сомнений в искренности таких пациентов и правдивости их аутофеноменологических отчетов.

Первый вывод, который следует сделать, заключается в том, что в настоящее время активна прозрачная Я-модель пациента как непарализованного человека. Содержание этой Я-модели когнитивно доступно и может быть использовано для управления речью. Очевидно, что информация об отсутствии проприоцептивной и кинестетической обратной связи после подачи двигательной команды на левую руку должна быть активна где-то в нервной системе этого пациента. Однако из-за дефицита эта информация не является глобально доступной. Она не может быть интегрирована в активную в данный момент сознательную модель себя. Обратите внимание, что анозогнозия может быть очень тонким и специфичным для конкретной области феноменом (Stuss 1991). Например, анозогнозия может относиться к кортикальной слепоте пациента, но не к его гемиплегии (Mohr 1997, p. 128). Как правило, это явление не является постоянным, а ограничивается ранней стадией заболевания. Однако оно может внезапно исчезнуть и после длительного периода. Рейни и Нильсен (Raney and Nielsen, 1942, p. 151; цит. по Davies and Humphreys 1993, p. 69) описали женщину, которая после года явного отсутствия осознания своего дефицита воскликнула: "Боже мой, я ослепла! Подумать только, я потеряла зрение!".

Психоаналитические интерпретации в терминах подавления неприятной информации - среди прочих причин - не выдерживают критики, поскольку анозогнозия - это асимметричное расстройство, возникающее только при повреждении правого полушария. Первое эмпирическое ограничение для любой рациональной психологической или философской теории о феномене анозогнозии заключается в том, что пациенты, у которых парализована правая сторона тела, часто сохраняют полное понимание своего состояния. Еще одной поразительной особенностью анозогнозии является то, как пациенты автоматически начинают путаться в показаниях, как будто система постоянно пытается максимизировать общую согласованность своей глобальной модели реальности, жертвуя ее верифицируемостью.1 При конфабуляции "критерии хорошего соответствия не действуют" (Picton and Stuss 1994, p. 261), но только локально. С другой стороны, отчеты пациентов, безусловно, могут считаться правдивыми. То, что они сообщают, - это содержание их текущей, прозрачной модели реальности. Нелингвистическое существо, конечно, тоже может страдать от анозогнозии, хотя оно не сможет произнести вербальный отчет, правдивый или нет. У такого животного конфабуляторная активность может отражаться только на уровне его поведенческого профиля, что делает его похожим на существо, постоянно пытающееся разыграть странный сон. (На самом деле сновидцев можно рассматривать как анозогнозиков. Они, например, не знают о серьезных нарушениях памяти и дефиците внимания). Интересно отметить, что традиционная философская стратегия простого истолкования таких состояний как патологии веры (прекрасное недавнее обсуждение см. в Coltheart and Davies 2000), таким образом, не может быть справедливой по отношению к репрезентативной глубинной структуре целевого феномена. Анозогнозия проявляется у существ, неспособных даже сформировать то, что сегодня мы называем "убеждениями". Это дефицит не столько в высокоуровневой когнитивной обработке, сколько в первую очередь в субличностных механизмах прозрачного самомоделирования.

Посмотрите на следующий пример того, как пациентка впоследствии углубляется в более полное бредовое состояние, утверждая, что рука вообще не принадлежит ей. Становится все труднее и труднее предотвратить проникновение в сознательную саморепрезентацию информации о ее истинном телесном состоянии, полученной извне:

"Доктор, чья это рука [указывает на ее собственную левую руку]?"

"Как вы думаете, чья это рука?"

"Ну, это точно не твое!"

"Тогда чья она?"

"Это тоже не мое".

"Как вы думаете, чья это рука?"

"Это рука моего сына, доктор". (Ramachandran 1995, p. 24)

Конечно, предпринимались попытки прорваться сквозь завесу заблуждений относительно текущей физической ситуации пациента. С функциональной точки зрения, такие попытки должны были бы обеспечить обновление ПСМ, интегрируя в него уже существующую информацию, связанную с системой, тем самым делая ее глобально доступной для самонаправленного познания и вербального отчета. Эдоардо Бисиах и его коллеги (Bisiach, Rusconi, and Vallar 1992) обнаружили, что после стимуляции вестибулярной системы пациентов с анозогнозией путем вливания ледяной воды в их левое ухо, они могли заставить симптомы исчезнуть на ограниченный период времени. Эти эксперименты, которые уже неоднократно повторялись, особенно интересны. Причина в том, что они позволяют исследователям наблюдать, как при задернутом занавесе прозрение в отношении дефицита и даже правильная автобиографическая память становятся глобально доступными, и как прозрение после короткого периода времени снова исчезает, когда восстанавливается старая прозрачная модель себя. Рамачандран воспроизвел и подтвердил наблюдение Бисиаха и коллег о ремиссии анозогнозии и бреда после калорийной стимуляции и, задавая вопросы о содержании автобиографической Я-модели пациента, продемонстрировал, как продолжающийся процесс отрицания фактически не препятствует консолидации памяти, то есть непрерывному построению бессознательной, верифицированной автобиографической Я-модели (см. также Ramachandran 1994). Он провел эксперименты на той же пациентке, Б.М., 76-летней женщине, введя 10 мл ледяной воды в ее левое ухо.

Е: "Ты чувствуешь себя хорошо?"

П: "Мое ухо очень холодное, но в остальном я в порядке".

E: "Ты умеешь пользоваться руками?"

П: "Я могу использовать правую руку, но не левую. Я хочу пошевелить ею, но она не двигается".

E: (Держа руку перед пациентом) "Чья это рука?".

П: "Это моя рука, конечно же".

E: "Вы можете использовать его?"

П: "Нет, она парализована".

Е: "Миссис М., как давно у вас парализована рука? Это началось сейчас или раньше?"

П: "Она парализована уже несколько дней".

После того как эффект калорийности полностью исчез, я подождал 1/2 часа и спросил:

E: "Миссис М, вы можете использовать свою руку?"

П: "Нет, моя левая рука не работает".

Наконец, тот же набор вопросов был повторен пациенту через 8 часов, в мое отсутствие, одним из моих коллег.

Е: "Миссис М, вы можете ходить?"

П: "Да".

E: "Ты можешь использовать обе руки?"

П: "Да".

E: "Ты можешь пользоваться левой рукой?"

П: "Да".

Е: "Сегодня утром два врача что-то с тобой делали. Вы помните?"

П: "Да. Мне влили в ухо воду, она была очень холодной".

Е: "Помнишь, они задали несколько вопросов о твоих руках, и ты дал им ответ? Ты помнишь, что ты сказал?"

П: "Нет, что я сказал?"

Е: "Как вы думаете, что вы сказали? Попробуй вспомнить".

П: "Я сказал, что мои руки в порядке". (Ramachandran 1995, p. 34)

Этот сдвиг в содержании саморепрезентации демонстрирует ряд интересных аспектов. Во-первых, он демонстрирует, как консолидированная, существующая автобиографическая информация, хранящаяся в центральной нервной системе, не может стать глобально доступной путем ее интеграции в ПСМ по прошествии определенного времени, и как немедленно происходит процесс построения автобиографической самосимуляции, чтобы сохранить общую целостность активной в данный момент модели. Более того, этот первый пример должен сделать более яркими некоторые положения, которые я выдвинул в разделах 3.2.7 и 6.2.6, когда писал, что прозрачность - это особая форма темноты. Темнота - это недостаток информации, а феноменальная прозрачность особенна тем, что этот недостаток не представлен эксплицитно; аттенциональная недоступность более ранних стадий обработки (см. раздел 3.2.7) - это то, что мы не можем субъективно ощутить сами. Феноменальная часть ментальной Я-модели прозрачна, потому что значительные части ее каузальной истории интроспективно недоступны. Это очень ограниченный инструмент для самопознания, особенно если оторвать его от биологического контекста, в котором он развивался.

Этот первый случай также иллюстрирует истинный смысл понятия "автоэпистемическое закрытие". Сразу после стимуляции левого уха пациентка правдиво сообщила о содержании своего ПСМ, не имея доступа к глубинным каузальным механизмам, которые привели к его активации, например, к текущей ремиссии ее состояния. Позже, отрицая свое прежнее признание паралича, она делала то же самое: правдиво сообщала текущее содержание своей Я-модели, будучи аутоэпистемически закрытой от причинных механизмов в своей собственной центральной нервной системе, которые привели к активации этой модели. В философских терминах, все убеждения de se обязательно являются убеждениями о когнитивно доступном содержании сознательной Я-модели, а автоэпистемическая закрытость позволяет существам вроде нас упорно принимать ложные убеждения de se. Это то, чего не мог представить себе Декарт и многие последующие философы, придерживавшиеся традиции априорного теоретизирования о человеческом разуме. И это также причина, по которой в разделе 3.2.7 необходимо было провести различие между эпистемической, референтной и феноменальной прозрачностью. Феноменальная прозрачность человеческой Я-модели не только не позволяет делать выводы об эпистемической прозрачности того вида неконцептуального самопознания, который она опосредует. В нашей сознательной жизни может быть даже много ситуаций, в которых именно феноменальная прозрачность препятствует эпистемической прозрачности, в которых сознательное "я" может считаться формой темноты.