— Привет, как ты устроилась? — спросила мама.

— Хорошо, — успокоила я ее. — Я только что зашла в свою комнату в общежитии. Ты знала, что я нахожусь в Северном крыле? — спросила я, потому что, конечно же, она знала, куда поместили ее собственную дочь в соответствии с нашим наследием.

— О, нет, я не знала, — удивленно сказала она. — Но это нормально, да? Я имею в виду, что это значительное усовершенствование по сравнению с тем, что у тебя, вероятно, было изначально.

Она была права. Это было щедрое усовершенствование — лучшие апартаменты в кампусе. И все же я была бы счастлива покинуть это здание. Однако она не могла этого знать, иначе начала бы расспрашивать, а я бы этого не допустила.

— Не беспокойся обо мне, мама, в этом нет ничего особенного. Я просто была удивлена, вот и все.

Услышав, как моя сестра издала какой-то шум на заднем плане, я поняла, что звонок вот-вот оборвался бы. Никто не мог поддерживать разговор, когда Делейни болтала поблизости.

Я скучала по ней.

Вскоре после того, как мама отключила звонок, пришло сообщение.

Мама: Встреча семьи Наследия в четверг вечером. Водитель заберет тебя в 19:00.

Джулия Росси не была ужасной матерью, просто большую часть времени она была невежественна и погружена в собственные мечты.

Я положила телефон на кухонный столик и схватила свой первый чемодан, чтобы покатить его на колесиках в спальню. Рядом с основным жилым помещением был небольшой коридор, только с двумя широко открытыми дверями, что позволило мне увидеть большую ванную комнату, которая выглядела так же роскошно, как и фойе.

Больше белого. Чистота, невинность цвета заставили тошнотворное чувство страха скрутиться в животе. Я бы не стала отрицать, что он пытался запудрить мне мозги. Это был его метод.

Глянцевый и матовый смешанный белый цвет распространился по всей ванной комнате, причем единственным цветом были полотенца, которые были ониксово-черными. Темнота против света. Вот что это представляло для меня. Большая овальная ванна с приподнятым краем располагалась под грандиозными зеркальными окнами. Я могла смотреть наружу, но никто не мог заглянуть внутрь.

Эта сторона общежития с видом на лесной массив, заросший деревьями и разноцветными растениями, должно быть, была спроектирована так, чтобы из жилой зоны открывался другой вид. Жаль, что отсюда не открывался обзор на триста шестьдесят градусов, но понимала, что это не произошло бы, потому что этот уровень делили еще три другими комнатами общежития. Даже четверть открывавшегося вида была потрясающей.

Как бы сильно я не хотела быть здесь, я не могла игнорировать великолепное зрелище, открывавшееся передо мной. Мраморные, светло-серые узорчатые завитки украшали глянцевую белую столешницу, ненавязчиво выделяя другой цвет, но этого недостаточно, чтобы смягчить резкость света в этой комнате.

Большая прямоугольная плитка тянулась от пола до потолка, на стене висело гигантское зеркало шириной с двойную раковину, а в углу стояла стеклянная душевая кабина, достаточно большая, по крайней мере, для нескольких человек. Кроме того, на противоположном конце кабинки стояла скамейка. Это напомнило мне душ в доме моих родителей, поэтому я была рада, что знала, как им пользоваться. И, судя по опыту, это был лучший из всех душ.

Я обратила внимание на марки средств для мытья тела, волос и зубной пасты, которыми всегда пользовалась, и покачала головой. Я провела рукой по волосам, потирая кожу головы, чтобы ослабить напряжение. Самое необходимое было уже здесь. Я не была уверена, почему все еще продолжала удивляться. Очевидно, какая-то часть меня все еще была ошеломлена его способностью знать обо мне все. То, что он все устроил, лишний раз доказало это.

Выйдя из комнаты, пообещав себе как-нибудь в ближайшее время воспользоваться этой невероятной ванной, я развернулась и затолкала свой багаж в единственную комнату, которую еще не видела. Спальня. Сюрприз-сюрприз, она белая. Но что еще хуже, постельное белье было ярко-красным — тебе к лицу и дерзко. Это было ужасно. Напоминающий мне кровь, но цвет, предположительно, был создан для того, чтобы выглядеть соблазнительно и маняще для тех, кого ты приводил в свою постель. Это напомнило мне обо всем, чего я не хотела.

Обходя деревянную дубовую кровать с балдахином, я провела рукой по материалу постельного белья, ощущая мягкость. Я бы спала в облаке шелка. Я не сомневалась насколько удобной была эта кровать. Несмотря на отталкивающий колорит — и на то, что он, скорее всего, имел в виду — мне это неохотно понравилось.

Итак, я смирилась с этим; оценила то, что было, и отогнала другие мысли, которые просачивались в мою голову. Я решила приехать в Колдхарбор. Я решила вернуться сюда, когда предполагалось, что я осталась бы там, где была, и продолжила бы учебу в школе, к которой был присоединен университет. Однако мне нужно было, чтобы моя семья и друзья вернулись в мою жизнь на постоянной основе, и таково было соглашение. Я бы согласилась.

Я наклонилась, чтобы развязать шнурки на ботинках, и отбросила их ногой в сторону комнаты. Пообещав себе, что позже нашла бы для них новый дом, я направилась обратно, чтобы отнести два других чемодана в спальню, привести себя в порядок и распаковать вещи. Когда разбирала свои вещи, у меня всегда было безмятежное чувство. Поставив первый чемодан на кровать, я набрала код на замке. Когда я начала разбирать одежду, обувь и все остальное, что было со мной, я приступила к поиску места для каждой вещи.

Не успела я опомниться, как все три чемодана были распакованы и разложены по местам, и после этой мини-тренировки мне захотелось пить, в горле пересохло. Вернувшись в гостиную, я достала бутылку воды из холодильника, осушив ее наполовину, прежде чем заметила, что на моем телефоне, там, где я его оставила на островке, загорались уведомления.

Выдвигая барный стул и собираясь сесть, чтобы просмотреть их, раздался стук в дверь. Не самое подходящее время. Я была вся в поту, и мне не помешал бы душ. С телефоном в руке я направилась ко входу, снова воспользовавшись глазком. Увидев человека сквозь нее, я распахнула дверь и взвизгнула, крепко обнимая Лиззи.

— Я слишком сильно скучала по тебе!

Она была такой важной частью моей жизни как лучший друг, так что разлука с ней морально убила меня. То, что она вернулась в мою жизнь на ежедневной основе, переполнило меня таким счастьем, что у меня потекли слезы из глаз. Черт возьми. Я не была плаксой. Я не позволяла слезам материализоваться только усилием воли. Я отстранилась, схватив ее за руку и ведя в гостиную, услышав, как за нами захлопнулась входная дверь.

Одобрительно присвистнув, она оглядела комнату.

— Господи. Это на ступень выше роскоши. Это чистое потворство своим желаниям, — сказала она с благоговением, хотя ей и не нужно было ничего мне говорить.

Кивнув в знак согласия, я рассмеялась, когда она стала любопытной сукой, носясь по остальной части комнаты, слыша охи и ахания, когда она переходила из одной комнаты в другую.

Я искренне верила, что без Лиззи в моей жизни я бы еще глубже провалилась в пропасть. Сама того не зная, она подняла меня и удержала на земле. Поэтому я старалась ценить ее настолько, насколько могла. Не у всех была особая дружба, которая могла затянуться на всю жизнь.

Взяв для нее из холодильника еще одну бутылку воды, я направилась к дивану. Я плюхнулась на него, закинув ноги на кофейный столик. Лиззи рискнула вернуться в комнату и присоединилась ко мне на другом диване, с благодарностью взяв стакан воды.

— Милла, ты понимаешь, что мы будем устраивать здесь вечеринки с ночевкой. Верно?

— Я знала, что ты скажешь что-то в этом роде, — я ухмыльнулась.

Она была предсказуема. Мне это нравилось. У нас уже много лет не было ни одной из наших знаменитых вечеринок с ночевкой. Она просияла в ответ, зная, что я согласилась бы. Я закрыла глаза, откинулась головой на подлокотник дивана и вздохнула. Эмоциональное и физическое напряжение тяжело давило на меня. Тот факт, что Лиззи была здесь, в моем пространстве, когда он мог зайти в любой момент, выводил меня из себя.

— Твои мысли тяжелы, — заявила она.

Это была тонкая грань, по которой я шла, чтобы уравновесить те части, которые скрывала, и те, которые могла показать. Эта девушка всегда видела слишком много и знала меня слишком хорошо.

— Всегда была такой, — возразила я.

Лиззи была одним из немногих людей, которые знали, насколько глубоки мои эмоции, что в каком колодце мыслей и чувств можно было утонуть.

Мы общались около часа, прежде чем она объявила, что на этом все, заявив, что один из носильщиков внизу отвез бы ее обратно в общежитие в Южном крыле, где изначально должна была разместиться я. Обнявшись на прощание и пообещав встретиться завтра утром, чтобы вместе отправиться в учебную зону, я закрыла дверь, заперев ее на ночь.

Решив, что мне нужно принять душ, я схватила телефон по дороге в ванную, чтобы просмотреть те уведомления, о которых забыла ранее. Увидев несколько фотографий от моей младшей сестры со смешными гифками без всякой причины, я беззаботно рассмеялась. Моя сестра была чистым добром.

Мои мысли переключились на то, что надеть завтра. Погода была на пороге осени, но все еще хранила нотку тепла. Я бы, наверное, просто натянула утром что-нибудь из своих джинсов, топа и туфель на плоской подошве. Макияж — вот на что уходило мое время. Они говорили, что лицо — это твоя маска, а глаза — окна в душу. Итак, я ежедневно собирала свои доспехи, красила их выбранной мной маской, чтобы закрывать окна и быть уверенной, что все ослеплены.

Сняв одежду, я сложила ее в корзину для белья и, положив телефон на туалетный столик, направилась в душ. Поворачивая кран по своему усмотрению, я стояла под блаженной горячей водой, которая лилась на мою голову и тело, ослабляя напряжение, сковавшее тело.