Глава 14

Сразу после обеда Гэвин открыл дверь своего кабинета и поприветствовал Сиенну. Она выглядела слегка озабоченной или, может быть, встревоженной, между ее бровей пролегла небольшая морщинка. Эта работа явно выматывала ее, и у него возникло сильное желание облегчить ее бремя. Он надеялся, что ему это удастся.

— Спасибо, что согласился встретиться со мной. Я понимаю, что у тебя есть работа, и ты очень занят, — сказала она, проходя внутрь. — Я ценю твою помощь и не стану задерживать.

— У меня есть время, — сказал он ей. Гэвин всегда найдет время для неё.

В прошлый раз, когда она была в его кабинете, они сидели за столом, но на этот раз он указал ей на небольшую зону отдыха, чтобы девушка могла разложить принесенные с собой вещи, если это необходимо, и чтобы между ними не было широкого пространства стола.

Накануне вечером она сказала, что позвонит, и он пытался убедить себя, что не ждет этого, как подросток, но это было ложью. Все утро Гэвин рассеянно смотрел на телефон, разочаровываясь каждый раз, когда звонила не она. Это было сразу по нескольким причинам, но главная — если Сиенна и позвонит, то только для того, чтобы спросить об уликах для ее дела, и не более того. Девушка, наконец, связалась с ним час назад, и он отменил две встречи, чтобы быть свободным — не то чтобы он сказал ей об этом, но тот был рад, даже стремился выкроить для нее время.

Ему слишком нравилось ее общество, хотя временами оно было ограниченным и неестественным. Он хотел оставаться рядом. Черт возьми, если быть честным, ему хотелось встать с того дурацкого, чертовски неудобного ящика, на котором тот сидел и который прогибался под его весом, подхватить ее на руки и зацеловать до чертиков. Гэвин гадал, будет ли ее вкус знакомым, совершенно новым или какой-то экзотической смесью того и другого. Ему было интересно, узнают ли его руки впадины и изгибы ее тела, как мышечная память, которая дремала, но могла пробудиться от одного прикосновения. Но Гэвин заставил себя отбросить эти мысли. Она была увлечена другим, и он отказался от возможности обладать ей, когда уехал, не сказав ни слова.

Или нет. Ее реакции, места, на которых иногда задерживался ее взгляд — например, его рот — заставляли его задуматься. А Гэвин был не из тех, кто любит оставлять вопросы без ответа.

Сиенна заняла место в конце кожаного диванчика, а Гэвин сел на кресло рядом с ней, отделенный только приставным столиком из дерева и металла.

Сиенна поставила портфель на пол и наклонилась, чтобы достать принесенные с собой вещи, а он, воспользовавшись моментом, окинул взглядом каждую ее деталь. Его взгляд скользнул по изящной линии ее позвоночника, подтянутой внутренней стороне бедра и нежной выпуклости икры. Она была изящным совершенством, и он всегда удивлялся, как такая красивая девушка появилась на свет от двух грузных, уродливых существ, называвших себя ее родителями. Гены — забавная штука.

Или может, если бы ее родители прожили жизнь без наркотиков, подлости, плохого здоровья и всеобщего пренебрежения, это не проявилось бы в таких физически отвратительных формах.

А может, они были особенно уродливы в его глазах из-за того, что причиняли боль своей дочери.

Сиенна положила на стол фотографию золотой пчелы крупным планом, рядом с которой лежал пенни, для масштаба, и вынула четыре или пять листов бумаги. Гэвин узнал тот же почерк, что и в записках, которые читал раньше.

— Сегодня утром криминалисты нашли в доме на Аллегре еще один фрагмент письма Дэнни. — Она указала на фотографию амулета в виде пчелы или что бы это ни было. — Полагаю, для тебя это ничего не значит, но это было найдено вместе с последней запиской, и я подумала, что это может иметь отношение к игре в карты или... — На ее лице отразилось разочарование, и она вздохнула. — Не знаю, но вот оно.

Две новые записки. Вау. И безделушка.

Гэвин поднял фотографию, мгновение внимательно рассматривал ее, а потом положил на место. Пчела?

— Есть такая марка игральных карт — «Пчела».

— Да. Я нашла это в гугле. Какое-то особое значение?

— Многие казино используют их. Они известны своей долговечностью.

Она сделала небольшую паузу, размышляя.

— Хм. Хорошо.

Гэвин жестом указал на небольшую стопку бумаг.

— Могу я прочитать записи?

Она кивнула, взяла их и передала ему вместе с маркером.

— Я также захватила те, которые ты уже читал, на случай, если понадобится обратиться к ним. В последних есть несколько упоминаний о карточных играх и раздачах, которые для нас ничего не значат. — Она все еще выглядела встревоженной, но полной надежды, и он вознес безмолвную молитву о том, чтобы найти что-нибудь, что поможет им разобраться, и чтобы это сразу же бросилось ему в глаза. — Это все копии, на которых можно делать пометки.

Гэвин кивнул, откинувшись в кресле и взяв в руки маркер и бумаги, и начал читать.

Он погрузился в слова, отмечая все, что попадалось ему на глаза или останавливало его хотя бы на мгновение. Просмотрел обе записи, строчку за строчкой. Они оказались более насыщенными, чем первые, что несколько удивило Гэвина.

Закончив, положил страницы обратно на стол, нахмурив брови.

— Я знаю, что ты просила меня прочитать их в поисках скрытых подсказок на карточном жаргоне, но, черт возьми, если это правда, то это... — Он сделал паузу, с трудом подбирая нужные слова.

— Шокирующе-угнетающе?

Гэвин коротко рассмеялся.

— Примерно так. — Он сделал паузу, размышляя, кто этот парень — какой-то неуравновешенный ребенок, ищущий внимания единственным способом, который, по его мнению, тот мог получить, или настоящий психопат. И действительно, имело ли значение различие, если оно означало, что этот человек представляет угрозу для общества в целом и Сиенны в частности?

Девушка наклонилась вперед, скрестив ноги и оторвав его от минутных размышлений.

— Ты обратил внимание на несколько вещей.

Гэвин снова поднял бумаги.

— Да. Вот здесь, — сказал он, указывая на первый неоново-желтый росчерк маркера, — он упоминает «Техасский холдем», но пишет его без буквы «е». Возможно, это просто ошибка, но я выделил ее на всякий случай.

Она кивнула, взяв предложенную им страницу.

— Спасибо, — сказала она. — Я этого не заметила.

— А вот здесь, — сказал Гэвин, указывая на другое выделенное место, — он говорит о раздачи своей матери — две королевы и три двойки — как о максимально возможной комбинации. Это было бы верно только в том случае, если бы они играли в «Дикие двойки»⁹.

— «Дикие двойки», — повторила она.

— Верно. У нее две дамы, и с тремя джокерами получается пять в своем роде. Наивысшая возможная комбинация в «Семикарточном стаде». — Он протянул ей остальные бумаги. — Извини, это все, что я нашел. — Он сделал паузу. — Я, конечно, не коп, и вы, вероятно, уже подумали об этом, но как насчет того, что мистер Заплатки сказал, что знает парня на работе отца ребенка?

— Нет никакого способа узнать, кто этот человек, особенно не зная личности мистера Заплатки. Это мог быть сосед или бариста в местном кофе-баре. Да кто угодно.

— Или, — сказал Гэвин, — он мог присмотреться к ребенку и понять, что тот — идеальная жертва.

Сиенна на мгновение выглядела обеспокоенной, но потом улыбнулась.

— Я очень ценю твою помощь.

— Хотел бы я предложить больше.

— Большего может и не быть. — Она вздохнула. — Возможно, ничего нет. Может быть, ему надоело играть в игры, и он просто хочет рассказать историю своей жизни.

Гэвин изучал ее какое-то мгновение.

— Но ты в это не веришь.

Ее губы дрогнули.

— Это так очевидно, да? У меня никогда не было хорошего покер-фейса.

Нет, никогда.

Не только потому, что Гэвин умел читать по лицам, и смог прочитать и ее. У нее всегда была душа нараспашку. Она никогда не умела скрывать свой гнев или радость.

И печаль.

Именно поэтому у него, в конце концов, не хватило смелости встретиться с ней лицом к лицу.

Сиенна собрала бумаги и стала возвращать их в портфель.

— Еще раз спасибо. Департамент это ценит.

Департамент.

Они встали, и он последовал за ней к двери, испытывая незнакомое отчаяние удержать ее от ухода.

Остынь, Гэвин. У нее есть работа, которую нужно выполнить.

— Прежде чем ты уйдешь, — сказал он, торопливо подбирая слова, — Мирабель хотела, чтобы я пригласил тебя на ужин. В понедельник.

Сиенна обернулась к нему, моргая.

— Э-э-э...

— Аргус будет там.

Он увидел, как на ее лице мелькнуло счастливое удивление.

— Они все еще вместе, — сказала она.

— Ты удивлена? — спросил он с улыбкой. Она задала этот вопрос как утверждение, и он знал, что это не так.

Сиенна издала короткий смешок, который был в основном выдохом, но наклонила голову, как будто соглашаясь с его точкой зрения.

— Нет, хотя она изрядно потрепала ему нервы. Она в конце концов вышла замуж за беднягу?

— Пока нет. Они до сих пор даже не живут вместе, но он продолжает делать предложения.

Тогда она улыбнулась во весь рот.

— А он настойчив, надо отдать ему должное.

Гэвин рассмеялся.

— Не думаю, что «настойчивый» подходящее слово. Аргус заслуживает слова на несколько ступеней выше.

Ее улыбка стала шире, и их глаза встретились на секунду, две, прежде чем она отвернулась, и ее улыбка угасла.

— Я подумаю об этом, — сказала она. Это не было «да», но было лучше, чем «нет».

— Хорошо. Отлично. Подожди секундочку. — Гэвин быстро подошел к своему столу, где взял бумагу для заметок и нацарапал адрес Мирабель.

Он протянул записку Сиенне, которая взяла ее и, подняв брови, посмотрела на маленький квадратный листок бумаги мятно-зеленого цвета.

— Это в Южном Рино, да?

— Да, я, как только смог, перевез ее из того трейлерного парка.

То, что она увидела на его лице, заставило ее на мгновение задержать взгляд. Сиенна сунула листок бумаги в боковой карман портфеля и вдохнула, ее плечи поднялись и снова опустились.

— В любом случае ей там не место. Еще раз спасибо, Гэвин.