Глава 10

Сиенна набрала номер Кэт, но снова попала на голосовую почту. Они с Кэт разделились, чтобы та могла встретиться с компьютерщиками, проверяющими телефон Ривы, а Сиенна — с Гэвином. Должно быть, она все еще с ними. Сиенна отправила напарнице сообщение, в котором сообщила, что Гэвин заметил кое-что в записке и они направляются в квартиру жертвы. К счастью, у нее остался ключ, который они получили от хозяина квартиры. Сиенна использовала его, чтобы забрать вещи для Тревора, как только они получили место в приюте, где она его оставила.

При мимолетной мысли о Треворе ее сердце внезапно сжалось. Она представила его сейчас сидящим в каком-то странном месте, где нет ничего знакомого, утешительного или безопасного, и пытающимся осознать, что он никогда больше не увидит свою бабушку, после того как уже потерял — в той или иной форме — и мать, и отца.

Сиенна крепче вцепилась в руль. Но ей пришлось напомнить себе, что это лучше, чем сидеть одному в квартире и ждать того, кто никогда не придет.

Да, знать было лучше. Тогда можно двигаться дальше. И ей оставалось надеяться и молиться, чтобы взрослые, которым теперь поручено заботиться о мальчике, приняли свою работу близко к сердцу.

— Как ты вообще оказался в службе безопасности? — спросила Сиенна у Гэвина, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей о ребенке, для которого она сделала все, что могла в своей роли, а теперь должна была доверить его другим.

Он взглянул на нее, казалось, удивленный ее вопросом. По дороге они почти не разговаривали, что вполне устраивало Сиенну, поскольку позволяло ей проанализировать то, что, как она надеялась — верила — было намеренными подсказками, но это не было странным или неловким: Гэвин отвечал на сообщения, отправлял смс или что-то еще, нажимая на клавиши телефона.

Сиенна была благодарна ему и рада, что отбросила свою гордость и попросила его о помощи. Например, история с Анной Курниковой... Она бы ни за что на свете не догадалась об этом, и это легко могло пройти мимо внимания даже того, кто хорошо разбирался в карточных играх. У нее было предчувствие, что это принесет свои плоды.

— Когда вернулся в Рино, мне нужна была настоящая работа. Я заметил объявление о наборе в «Изумруд», и, учитывая мое военное прошлое, оно имело смысл, — ответил он ей.

Интересно. Она имела примерное представление о том, сколько он выиграл в карточных турнирах. Во всяком случае, ей приходилось слышать разные цифры. Если он разумно распорядился своими доходами, то был богат. Очень богат. Она сомневалась, что ему вообще нужна была работа, «настоящая» или какая-либо другая.

— Думаю, ты мог бы уйти на пенсию пораньше, — сказала она. — Жить в роскоши. Спать до позднего вечера, обедать в шикарных клубах, после обеда посещать спа-салон, устраивать шикарные вечеринки с икрой до рассвета.

Он застонал.

— Боже, это звучит ужасно.

Сиенна не смогла сдержать улыбку, которая растянулась на ее губах. Это действительно звучит жалко. К тому же Гэвин всегда был трудолюбивым. Она не помнила случая, чтобы он не подрабатывал, даже будучи маленьким ребенком: мелкий ремонт соседских трейлеров, присмотр за домашними животными, выгул собак, а позже доставка пиццы — все, что угодно, лишь бы принести несколько лишних долларов, чтобы снять бремя с Мирабель.

— Что ты вообще знаешь о шикарных вечеринках с икрой? — спросил он, поддразнивая ее.

— Абсолютно ничего, — ответила она. — Сливки общества Нью-Йорка не считают государственных служащих частью элиты. — Вытянув шею, она произнесла последнюю часть фразы своим лучшим высокопарным голосом.

Гэвин рассмеялся, но затем стал серьезным.

— Но тебе ведь это нравится, правда? Быть детективом.

Он сказал это как утверждение, а не как вопрос, но она кивнула, свернув на парковку комплекса, где когда-то жила Рива Килинг.

— Да.

— А где ты сейчас живешь? — спросил он. — Купила квартиру?

— Нет. Просто снимаю. Кондоминиум на Арлингтоне с кактусом сомнительной формы перед входом, — сказала она, коротко рассмеявшись. — Неплохо, но до шикарного точно не дотягивает.

Гэвин хихикнул. Они вышли из машины Сиенны, и он последовал за ней по ступенькам к двери на втором этаже, на которой была натянута предупреждающая лента. Она огляделась, вставляя ключ в замок. Жаль, что эта квартира выходила на боковую сторону здания, а соседнее помещение в данный момент было незанято. Любопытный сосед или десять могли бы пригодиться.

Сиенна открыла дверь, затем нырнула под ленту и показала Гэвину, чтобы он тоже так сделал. Пахло так же неприятно, как она помнила, то есть чертовски воняло, и она заметила, как Гэвин слегка отпрянул от вони.

К его чести, он не стал жаловаться.

— Здесь живет ребенок? — спросил он, глядя на сломанные фигурки, валявшиеся на полу.

— Да. Сейчас он в социальной службе. — Она не обратила внимания на его реакцию, а пошла искать теннисный мяч среди беспорядка.

Она положила в карман несколько пар перчаток и сейчас достала одну и надела ее, прежде чем взять мяч. Сиенна потрясла его, но изнутри не донеслось ни звука. На ощупь он был как обычный теннисный мяч. Но если подумать, что теннисный мяч делал в этой квартире? Этот мяч выглядел совсем новым, так что она сомневалась, что Тревор с ним играл. О жертве она пока знала очень мало, только то, чем та занималась на работе и как жила. Но даже в этом случае женщина не показалась Сиенне человеком, который играл в теннис в часы досуга или общался с теми, кто играл. Присмотревшись к мячу повнимательнее, она готова была поклясться, что видит тонкий срез, опоясывающий середину мяча. Вот черт. Если бы она не поднесла мяч на расстояние нескольких сантиметров от своего лица, то никогда бы этого не увидела. Сиенна ухватилась за обе стороны и осторожно потянула, и мяч с треском раскололся от клея, который был использован, на две половинки в каждой руке. Она посмотрела на Гэвина, который подошел ближе и теперь смотрел на раскрытый шар в ее руках.

— Кто-то разрезал его пополам, а потом склеил обратно, — сказала она.

Сиенна почувствовала, как учащается пульс, как это бывает при прорыве в деле. Волнение. Сдержанная победа. Она перевернула обе половинки, чтобы заглянуть внутрь полого корпуса, и заметила ключ, приклеенный к внутренней стороне левой половинки. Неудивительно, что он не зазвенел, когда она трясла мяч. Сиенна положила половинки на пол и вынула ключ, затем зажала его между пальцами и отклеила ленту. На головке ключа черным маркером было написано число триста пятнадцать. Сиенна встретилась взглядом с Гэвином, и по позвоночнику пробежала дрожь. Возможно, почтовый индекс в картах был случайным совпадением. Но это точно не было совпадением. Кто-то указывал полиции, а точнее, ей, в этом направлении, а затем оставил то, что выглядело как подсказка в том месте, куда ее привели. Кто-то играл в игру. Ведя правоохранительные органы... куда-то с непонятными целями.

— Этот номер тебе о чем-нибудь говорит? — спросил Гэвин.

— Нет. — Она во второй раз оглядела переполненную комнату, задерживая взгляд на разных предметах. Криминалисты были здесь раньше и забрали еще несколько предметов — в частности, постельное белье Ривы, на случай если удастся найти ДНК, которая могла бы указать на подозреваемого. В соответствии с протоколом они распылили люминол⁶ на обнаружение крови, хотя убийство Ривы не было кровавым. Они проводили анализы, собирали материалы и выполняли все необходимые действия, хотя казалось маловероятным, что она столкнулась с преступной деятельностью в своей квартире. По словам ее внука, Рива так и не вернулась домой. Кроме того, на ней была униформа, когда нашли ее тело, что говорило о том, что все, что с ней случилось, произошло вскоре после того, как она ушла с работы.

Гэвин тоже оглядывался по сторонам, наклоняясь то к одному, то к другому. Сиенна наблюдала за ним, отмечая его любопытное и слегка обеспокоенное выражение лица, хотя и не уловила в нем осуждения. Такой обязательно была бы реакция на этот свинарник со стороны любого карточного магната, который сейчас возглавляет службу безопасности в одном из крупнейших и самых шикарных казино в стране. Без сомнения, он жил на верхнем этаже в какой-нибудь высотке из стекла и стали неподалеку и спал на шелковых простынях. Не то чтобы ей хотелось думать о том, на каких простынях он спал, но дело в том, что Гэвин Декер был очень далек от тех, кто жил подобным образом.

Так было не всегда, хотя мать Гэвина, Мирабель, содержала дом в чистоте и уюте. Если Сиенна закрывала глаза и представляла себе их дом, то все еще чувствовала запах клубничного попурри, стоявшего на кофейном столике, и лимонного дезинфицирующего средства, которым Мирабель протирала столешницы и при этом напевала. Именно трейлер самой Сиенны напоминал тот беспорядочный, пыльный бардак, в котором они сейчас стояли. И хотя она изо всех сил старалась поддерживать порядок, это было глупой затеей, когда живешь с теми, кого можно назвать — и она не считала это грубым или несправедливым, — просто неряхами. В основном Сиенна старалась держаться подальше. Отсутствие было лучше для ее психического и эмоционального здоровья, чем временно чистый трейлер.

Неудивительно, что она так горячо переживала за маленького мальчика, который жил здесь, а теперь находился в государственном приюте. Сиенна во многом была на него похожа.

И если бы не влияние Мирабель, одному Богу известно, что бы с ней стало.

— Посмотри на этот стакан, — сказал Гэвин, полностью выведя ее из беспорядочных, бурлящих воспоминаний.

Сиенна повернулась и посмотрела на стакан из «Старбакса», стоявший на столике, где лежал теннисный мяч, с надписью «Аллегра», сделанной черным маркером.