Глава 76. «Последняя битва. Завершение»
В предрассветный час началось последнее противостояние…
Гэше Урму сделал этот шаг. Если бы он отступил, то как объяснился бы перед своими соплеменниками? А перед самим собой? Он просто не ожидал, что жителям Великой Цин удастся заполучить белого волка… или что среди них найдется человек, обладающий таким количеством разнообразных знаний, что даже величайшее табу их племени для него не секрет.
Пусть и крайне подлым образом, но он добился своего.
Перед очередной атакой Гэше приказал отправить небольшой отряд из лучших кавалеристов к истокам реки Ванъюэ и найти того, кто провернул этот трюк.
Грязь покрыла человеческие тела, Небеса заплакали горькими слезами.
Когда на ее голову нацелилась сабля, Цзинъань прижалась к лошади, использовав копье для парирования удара. Свой поясной меч она давно обронила. Разумеется, ее руки были не такими сильными, как у противника, и вся мощь его атаки обрушилась на нее. Кровь, стекая вместе с дождем по сабле, капала на ее подбородок. Цзинъань крепко стиснула зубы и сжала свое оружие с такой силой, что руки побелели и задрожали.
Вдруг кто-то словно с неба свалился. Держа в руках потерянный неизвестно где меч, он нанес противнику рубящий удар, и давление тотчас ослабло. Цзинъань вздохнула с облегчением, наклонила копье и взмахнула оброненной саблей. Голова воина племени Вагэла с хрустом раскололась, словно арбуз, а душа его мгновенно улетела на Запад.
Цзинъань грубо сплюнула кровь. Манеры принцессы, которым ее долгие годы тщательно обучали кормилицы во дворце, полностью рассеялись. Подняв голову, она посмотрела на молодого человека с густыми бровями и большими глазами, который спас ей жизнь.
– Ваше Высочество, мы все видим вашу решимость в делах, – громко сказал Лян Цзюсяо. – Но даже если вы не щадите жизни в бою, не забывайте заботиться о себе.
Цзинъань говорила не очень громко. Даже находясь среди огромного войска, она всегда отдавала приказы мягким и нежным голосом, данным ей с рождения. Ее не заботило, услышат другие или нет, поскольку кто-нибудь все равно передал бы ее слова.
– По приказу императора в случае смерти главнокомандующего его заменит ближайший помощник, – спокойно произнесла она. – Если помощник тоже будет убит в бою, его заменит военный советник, затем дувэй, а в худшем случае – сотник… Если останется кто-то один, тем лучше. Он будет сам себе хозяин. Убийство одного не станет потерей, но убийство двух… принесет выигрыш в одно очко.
Одна дважды сделала паузу посреди своей речи, потому что ее копье, словно обладая собственной волей, пронзило животы двух воинов Вагэла. Она же и глазом не моргнула.
– Когда Ваше Высочество, дав отпор врагу, вернется во дворец, какой мужчина осмелится на вас жениться? – улыбнулся Лян Цзюсяо.
Цзинъань легко усмехнулась. Они двинулись вперед плечом к плечу, преисполненные отваги, перед которой не устоят и десять тысяч воинов.
– Если я умру, можешь вернуться и сказать тому бледнолицему красавчику Цзин Бэйюаню, что он все еще мне не нравится.
Лян Цзюсяо замер на мгновение, а затем расхохотался:
– Вы не знаете его, князь вовсе не бледнолицый… Ваше Высочество, я тоже побеспокою вас просьбой передать несколько слов моему шисюну в случае моей смерти. Просто… Просто скажите, что Цзюсяо прожил достойную жизнь.
Цзинъань бросила на него мимолетный взгляд в некотором недоумении.
– В ту ночь в поместье князя мне снились горы, усеянные цветущими персиковыми деревьями, – продолжил Лян Цзюсяо. – Шисюн сказал, что возьмет меня в странствия по миру, и я думал, что даже смерть встречу с удовольствием. И пусть это был лишь сон… Если я умру здесь, то не посрамлю память господина Цзяна и мне не будет стыдно смотреть в глаза малышке Сюэ в загробном мире.
– Шисюн? – Цзинъань слегка нахмурилась, выдернув копье из мертвого противника и стряхнув с него кровь, и несколько недовольно сказала: – Даже перед смертью ты продолжаешь болтать. Ты хоть и не бледный, но вообще-то тоже красавчик.
Лян Цзюсяо беззвучно рассмеялся.
Хэлянь И беспокоился о Цзин Ци всю ночь, но перестал, когда началась битва. Он успокоился не потому что знал, что Цзин Ци теперь в безопасности, а потому что сам оказался посреди бесчисленных опасностей.
Он протер лицо от капель дождя. Чжоу Цзышу стоял рядом с ним, держа в руках чрезвычайно тонкий гибкий меч и разрубая им стрелы на три чи вокруг Хэлянь И. Он впервые использовал свое оружие на глазах у людей. Кто бы мог подумать, что человек, внушающий другим страх, будет обладать столь совершенным мечом.
– Цзышу, ты все еще беспокоишься о своем шиди? – вдруг спросил Хэлянь И.
– Кто не беспокоится, поставив на кон все? – ответил Чжоу Цзышу. – Если так решено судьбой, умереть вместе тоже будет неплохо.
Хэлянь И помолчал какое-то время, а затем покачал головой.
– Умереть? Мы можем погибнуть, но столица не должна, Великая Цин не должна, – он резко повысил голос: – Левый и правый фланги, ударьте по противнику с двух сторон! Центр, разойтись! Лучники, всем приготовиться метать камни! Когда варвары подойдут достаточно близко, сделайте из них мясной фарш!
Чжоу Цзышу нахмурился.
– Если центр разойдется, то в целях безопасности прошу Его Величество вернуться в город…
– Мы уже говорили, что в начале сражения ворота закроются и никто из облачившихся в доспехи и взявших в руки оружие не сможет отступить, – перебил его Хэлянь И.
– Но…
– Как заманить противника в ловушку, если Нас здесь не будет? – усмехнулся Хэлянь И.
Ему пришлось применить на практике знания из пространных трактатов о военном искусстве, не пригодившиеся в детстве. Возможно, он был прирожденным генералом, а возможно, слишком долго терпел и нуждался в подобной возможности, чтобы дать себе волю.
Чжоу Цзышу мгновенно перестал хмуриться.
– Тогда для этого подчиненного честь в такой момент быть рядом с Его Величеством и умереть во имя страны.
В какой-то момент дождь прекратился, оставив после себя лишь редкие отзвуки грома. Небо осталось все таким же темным, не пропустив ни луча солнечного света. Морозной осенью сражение длилось уже полночи и все еще продолжалось, словно не имело конца… будто ни одна сторона не обретет покой, пока не перебьет всех своих врагов до последнего.
В воздухе промелькнули стрелы, а за ними покатились камни, окружив и поглотив не менее двадцати-тридцати тысяч лучших воинов племени Вагэла. Хэлянь И громко закричал, отбросив манеры Его Высочества наследного принца, который слово боялся сказать во дворце:
– Заставим варваров вернуться, откуда пришли!
Неизвестно откуда раздались согласные отклики. Трупы нагромождались друг на друга, отчего места для командования оставалось все меньше. Окрестности столицы превратились в поле беспорядочного боя и резни.
Вдруг вдалеке что-то прогремело. Улыбка застыла на лице Хэлянь И. Он вытер капли дождя со лба и прищурился. Казалось, что-то произошло в тылу племени Вагэла, и поэтому весь их кавалерийский полк обратился в хаос. Когда Хэлянь И слегка перевел дух, его онемевший мозг снова заработал.
Прорвавшись сквозь огромное войско, разведчик из Тяньчуан бросился прямо под копыта коня Хэлянь И со словами:
– Ваше Величество… Ваше Величество, подкрепление!
Хэлянь И замер на мгновение, не в силах отреагировать.
– Что?
– Ваше Величество, это пограничные войска Наньцзяна! Говорят, Великий Шаман Наньцзяна лично повел за собой войско и отрезал племени Вагэла путь к отступлению!
В тот момент Хэлянь И понял, что невзгоды столицы разрешились.
Однако в сердце его не было радости, лишь недоверие и чувство, что где-то здесь пряталась ложь. Сначала он думал, что умрет, а теперь ему сообщили, что умирать незачем – и он уже не мог поверить в такую удачу. Уголки его губ чуть приподнялись.
– Мы не ожидали… что они доберутся сюда так быстро, – пробормотал он.
После столь длительного ожесточенного боя обе стороны были истощены. Прибывшее подкрепление приободрило обороняющиеся войска Великой Цин, и племя Вагэла в конце концов больше не могло оттягивать свое поражение.
Хэлянь И заметил черного коня и знакомого, но вместе с тем чужого человека на нем. Вдруг он осознал, что больше не узнает его.
Когда лошадь У Си пронеслась мимо, слова невольно сорвались с языка Хэлянь И:
– Истоки реки Ванъюэ.
У Си немедленно все понял и без оглядки погнал коня прочь.
Сквозь резаную рану на груди Цзин Ци, тянущуюся косо вниз от плеча, неясно вырисовывались ребра, плоть вывернулась наизнанку. Черные одежды клочьями свисали с окровавленного тела. Словно не чувствуя боли, он прислонился к стволу высохшего дерева, натянув тетиву лука. В его глазах будто бы отражалась лишь осторожно движущаяся по лесу цель.
Медленно настроив острие стрелы, он резко отпустил тетиву. Стрела вылетела под чрезвычайно хитрым углом, и человек беззвучно упал лицом в землю. Его соплеменники немедленно начали кричать на непонятном языке. Цзин Ци знал, что нужно сменить укрытие, и потому махнул рукой.
Несколько так же жалко выглядящих теней быстро отступили вслед за ним. Из членов Тяньчуан осталось всего несколько человек. Один выглядел хуже другого, но тем не менее они все еще были прекрасно обучены.
Цзин Ци не знал, сколько крови потерял. Рана, омываемая дождем, не могла затянуться и кровила при каждом движении. Он просто чувствовал, словно его кровь скоро закончится.
– Отступим и сменим место, – прошептал он с посиневшими губами, поблекшим взором и стиснутыми зубами.
В этом крохотном густом лесу, раскинувшемся по берегам ручья, развернулось другое сражение – более жестокое, но и более тихое. Цель обеих сторон заключалась в том, чтобы полностью уничтожить противников. Члены Тяньчуан были мастерами по части тайных убийств, однако кавалерия племени Вагэла, ежегодно проходящая тренировки в степях, была более проницательной, чем обычные люди.