Темнота в его глазах удерживает меня на месте, мое тело дрожит, когда он манипулирует моей рукой, чтобы поднять ее ладонью вверх.

Паук у него на тыльной стороне ладони, когда он показывает мне жест.

— Ты идешь на свидание с этим придурком?

Я прикусываю губу.

— Мне нужно. Мама назначила ужин на выходные.

Его ноздри раздуваются. Он снова показывает.

— А другой парень?

Мой смешок получился громче, чем предполагалось.

— Ты уже знаешь, что я должна. Видимо, так поступают женщины Визе. Я не могу отказать.

Его челюсть щелкает, и я вскрикиваю, когда он хватает меня за запястье.

— Пожалуйста, не надо, - умоляю я, едва удерживаясь на месте, пока паук ползет по его руке, поднимается по предплечью и обратно поселяется в его ладони. —Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не надо.

Малакай пытается положить ужасную тварь мне на ладонь. Я вовремя отдергиваю руку, и она падает на пол. Вскрик, который я издала, когда он бросился к моим ногам, вибрирует в моих ушах, когда я бегу в другой конец комнаты и бросаюсь на его кровать.

Я все еще кричу, когда Малакай забирается на меня сверху и закрывает мне рот рукой, впиваясь пальцами в щеку. Он подносит палец к губам, приказывая мне замолчать, но все, на чем я могу сосредоточиться, - это его тело, лежащее поверх моего, и его твердость, прижатая к моему внутреннему бедру.

Он... твердый. Возбужден.

Его твердый член прижимается ко мне.

Ко мне. К его сестре.

Я задыхаюсь, напрягаюсь, чтобы не двигаться, не дышать, когда чувствую, как он дергается. Его челюсть сжата, глаза прикрыты, когда он смотрит на меня сверху вниз.

Я пытаюсь что-то сказать в его ладонь, но из меня вырывается только приглушенное хныканье.

Он становится тверже?

О Боже.

Не желая указывать на очевидное, потому что он, возможно, даже не хотел быть твердым, не чувствуя, как поднимается жар между нами, как меняется энергия в комнате, когда мое собственное возбуждение покрывает мои трусики, и потому что мой рот прикрыт, я поднимаю руки, чтобы показать.

— Я не буду кричать.

Он снова дергается и, прежде чем слезть с меня, надавливает так, что его член упирается в мой клитор, и я прикусываю щеку, чтобы подавить стон.

Больна, я чертовски больна. Он не хочет этого делать, но вот я здесь, возбужденная и желающая, чтобы брат снова надавил своим членом мне между ног. А как это было на ощупь? Он хорошо владеет собой, это точно.

Я сажусь и собираюсь сказать ему, что буду спать в своей комнате, если он хочет, но мои слова теряются, когда я вижу толстый контур его члена сквозь шорты. Малакай даже не пытается скрыть это, так как музыка все еще играет на заднем плане, а его тарантул ползет по руке к плечу.

Я поднимаю глаза к его лицу, и мне кажется, что он поймал меня на том, что я смотрю на его член. Он только что застал свою младшую сестру, пускающую слюну из-за его размера. Может ли эта ночь стать еще хуже?

Он наклоняет голову, его руки сжимаются в кулаки, прежде чем он их поднимает.

— Ложись в постель. Я приду через минуту.

Он жестом показывает на мою сторону кровати и отворачивается, кладет своего паука обратно в аквариум и направляется в душ.

Мою кожу покалывает, а бабочки сходят с ума, мои бедра трутся друг о друга, пока я лежу под одеялом и жду. Оно пахнет им, а при том, как я себя чувствую, этот запах только усугубляет мое состояние. Я просовываю руку между ног, издавая тихий стон, когда провожу пальцем по своей влажной поверхности. Пристально глядя на дверь в ванную, где он стоит голый и мокрый, я представляю его на себе, когда погружаю в себя два пальца.

Дверная ручка покачивается, и я вытаскиваю пальцы, желая продолжить, но останавливаюсь, когда он выходит из ванной в новых шортах, вытирая полотенцем свои черные волнистые волосы, а затем бросая его в корзину для белья.

Он забирается в кровать рядом со мной, берет пульт и включает телевизор. Его колено задевает мое, и он не отдергивает его, а его бедро прижимается к моему, и мне интересно, знает ли он, что мои пальцы все еще влажные, или что моя киска сжимается, не желая ничего, нуждаясь в чем-то.

В нем.

Мне хочется дать себе пощечину.

— Обещай, что больше никого не будешь бить.

— Нет, - показывает он.

Скрестив руки, я отстраняюсь от него, но вскрикиваю, когда он хватает меня за колено и тянет назад.

— Перестань вести себя как ребенок.

— Каждый раз, когда ты на кого-то нападаешь, мама, наверное, попытается устроить мне свидание. Она отчаянно хочет, чтобы я вышла замуж молодой, потому что она это сделала.

Он переводит взгляд на меня.

— Сколько свиданий она устроила?

— Пока что я была на четырех. Осталось два. Ура.

Он выпрямляется.

— Пока? Ты уже ходила на свидания?

Я закатываю глаза и хмыкаю.

— Мне восемнадцать.

— И что? Ты трахалась с ними?

Я задыхаюсь.

— Я не буду говорить об этом с тобой!

Он пытается показать мне жестом что-то, но я хватаю его за руку, переплетая наши пальцы.

— Смотри фильм, Малакай, или я вернусь в свою комнату.

Я каким-то образом засыпаю, а проснувшись через несколько часов, обнаруживаю, что Малакай прижался к моей спине. Его сильные руки обнимают меня, его мягкое, нежное дыхание обдувает мою шею, заставляя вернуться те запретные ощущения между ног.

Я не могу снова заснуть - тем более что его член тверд, как гранит, и прижимается к моей попке, а его руки крепко обхватывают меня, когда я делаю вид, что пытаюсь сдвинуться и потереться о него попкой.

Затем я замираю на месте с расширенными глазами - неужели я только что... терлась задницей о член спящего брата?

Он сдвигается, и его рука опускается на внутреннюю сторону моего бедра, обхватывая его, и я подавляю хныканье, когда его пальцы впиваются в мою кожу.

Я хочу провести его руку вверх, прижать его толстые пальцы к моему клитору, почувствовать его прикосновение... Неужели я сошла с ума?

Я оглядываюсь через плечо и застываю, увидев, что его глаза открыты и смотрят на меня.

— Я тебя разбудила? - спрашиваю я, стараясь не обращать внимания ни на его руку, ни на тыкающийся член, ни на то, что я только что терлась об него задницей.

Он качает головой.

— Ты в порядке?

Я не должна говорить о том, что он твердый. Мы спим в одной постели с самого детства, и я не думаю, что такое когда-нибудь случалось. Конечно, время от времени у него появлялась утренняя эрекция, и однажды я проснулась от того, что моя рука лежала на его выпуклости - я никогда не отдергивала руку быстрее, чем в то утро. Но сейчас мы оба не спим, и никто из нас не двигается с места.

Я все еще смотрю через плечо, мое дыхание сбивается, когда он крепче сжимает мое внутреннее бедро, притягивая меня к себе, заставляя свой член сильнее вжиматься между моих ног. Я слегка раздвигаю их, и его член оказывается так близко к моему клитору. То, что я так возбудилась от этого, просто безумие. Может быть, это мне нужно обратиться к психотерапевту?

Он отпускает мою внутреннюю часть бедра, и его пальцы задирают мою пижамную кофточку, заставляя пуговицу расстегнуться.

Он внезапно отпускает меня и переворачивается на спину, его рука все еще находится подо мной. Он проводит ладонью по лицу и снова смотрит на меня, прежде чем закрыть глаза.

Я поворачиваюсь к нему лицом, прижимаясь к его боку, но он не отодвигает меня, а когда я закидываю ногу на его бедро, он удерживает ее там.

Надеть шорты для сна было плохой идеей - а может, и хорошей: кожа к коже, и фейерверк взрывается, мои нервные окончания обжигают и заставляют меня бороться за то, чтобы дыхание было ровным. Он, кажется, задумался, брови нахмурились, губы разошлись, когда он провел кончиком языка по нижней губе, прежде чем захватить ее зубами.

Затем Малакай отпускает мою ногу и берет меня за руку, не глядя на меня, притягивая еще ближе, и мои глаза расширяются, когда он кладет мою руку на свой член поверх шорт.

— Малакай...

Я колеблюсь, даже когда мои пальцы загибаются вокруг его толщины.

Он не отвечает и даже не смотрит на меня, но его член пульсирует, и когда я снова произношу его имя, требуя, чтобы он посмотрел на меня, заговорил со мной, чтобы подтвердить, что происходит, он становится толще, тверже, слегка вдавливаясь в мою руку.

Я пытаюсь отдернуть ее, но его глаза распахиваются, и он останавливает меня.

— Я твоя сестра, - возражаю я. — Мы... Нет, Малакай.

Хотеть что-то сделать и делать это на самом деле - две разные вещи.

Он закрывает глаза и слегка приподнимает бедра, заставляя наши руки тереться о себя, в то время как он снова загибает мои пальцы вокруг себя и еще раз покачивает бедрами.

— Мы брат и сестра, - призываю я, но он не слушает меня, он тянет мою руку к своему поясу, прижимая ее к напряженным мышцам его пресса, к теплу его кожи, а затем снова опускает обе наши руки вниз.

Как бы мне ни хотелось прикоснуться к нему, доставить ему удовольствие, я напоминаю себе, что это запрещено, и мир никогда не допустит, чтобы что-то подобное произошло. Я больна, и если мы это сделаем, то и он будет болен.

Я отстраняюсь, не доходя до тепла его гладкой кожи.

— Мы не можем, - твердо говорю я. — Ты знаешь, что это неправильно.

— Не трись своей задницей о мой член, и я не приму приглашения.

Мой рот открывается, и я не могу говорить в течение долгой минуты, даже когда он закрывает глаза, откидывает руку, чтобы положить голову на ладонь, и засовывает другую руку в шорты, поправляя его. Я все еще вижу его очертания, и у меня пересохло во рту.

Он наклоняет голову, и я снова задерживаю взгляд на его члене.

Я раздвигаю губы и откидываюсь назад.

— Ты видишь во мне свою сестру?

Не глядя на меня, он поднимает свободную руку и показывает последний жест перед тем, как заснуть.

—Ты моя.