3

Оливия - 16 лет

Я расчесываю волосы перед зеркалом, затягиваю их в высокий хвост, чтобы они не лезли в лицо, наношу тушь, затем ищу свой любимый блеск для губ. Если я не потороплюсь, то опоздаю на тренировку группы поддержки, а как капитан я должна быть ответственной и стараться приходить хотя бы на двадцать минут раньше всех.

Я захлопнула маленький ящичек, и выпустила длинный, раздраженный вздох.

– Где же она? - бормочу я, снова роясь в своих косметичках.

Я тяну по полу свою школьную сумку и осматриваю остальную часть комнаты.

Я наклоняюсь, чтобы снова заглянуть в школьную сумку, как раз в этот момент раздается стук в дверь комнаты.

В дверях стоит Малакай и держит в руках мой блеск для губ.

— Зачем он тебе? - спрашиваю я, нахмурившись.

Затем я расслабляю брови.

— Я опять оставила его на кухне?

Он кивает и молча входит, закрывая за собой дверь. Он бросает мне блеск для губ, затем снимает кепку и, повернув ее задом наперед, укладывает волнистые волосы.

За последний год Малакай превратился из мальчика в молодого парня. Для семнадцати лет он выглядит на двадцать: точеная челюсть, длинные ресницы, яркие, как бриллианты, голубые глаза. У него есть мускулы, которые начинают проступать сквозь одежду, и он любит бегать. Однажды он признался мне, что это помогает ему проветрить голову.

Иногда мы бегаем вместе. Мы слушаем одну и ту же песню - обычно Тейлор Свифт, если выбираю я, или Bad Omens, если выбирает он, - а потом сидим у озера и смотрим на восход солнца, прежде чем идти домой и собираться в школу.

Все мои подруги хотят его поцеловать. Он - тихий, загадочный Малакай Визе, которого все хотят заполучить. Меня это бесит - особенно когда в групповом чате они подробно рассказывают о том, о чем мне лучше не читать. Он не популярен - он "молчаливый чудак", но они говорят о нем за спиной, потому что боятся сказать ему что-то в лицо.

Малакай наклоняется и нюхает мои волосы, как он делает это каждый день, затем садится на мою кровать и показывает.

— Куда ты идешь?

— У Эбигейл ночевка. Папа сказал, что я могу пойти.

Его глаза слегка темнеют и он сжимает челюсти.

Он часто так делает.

— Ты идешь куда-нибудь? - спрашиваю я, и он качает головой.

Под выходом из дома я имею в виду мотоцикл, который мама подарила ему на семнадцатилетие. Он гоняет, как сумасшедший, и думает, что наши родители не знают, что он курит, но мы все чувствуем запах из его комнаты на другом конце поместья Визе.

Мама переселила его в отдельную комнату после того, как он поцеловал меня в губы у них на глазах. Это было невинно. Мы в тот день вместе выиграли в настольную игру и праздновали. Очевидно, не тем способом.

Наблюдать за тем, как они освобождают его комнату, было худшим днем в моей жизни - и, вероятно, в его. Я никогда не чувствовала себя одинокой, с тех пор как мама и папа усыновили меня; Малакай всегда был рядом, составляя мне компанию, особенно в бурные ночи.

Кошмары вернулись, и иногда, когда я не могу даже дышать из-за них, я пробираюсь к нему в комнату. Он никогда меня не прогоняет - он также скучает по тому времени, когда жил со мной в одной комнате.

Мы придвигали свои кровати ближе, держались за руки, и он иногда сидел на краю моей кровати, пока я не засыпала. Он такой заботливый брат. Всегда следит за тем, чтобы со мной все было в порядке. Даже спустя годы я ненавижу то, что он находится на другой стороне дома.

— Останься, - показывает он. — Посмотри со мной фильм.

— Я уже сказала, что пойду. Мы можем посмотреть фильм завтра вечером, - говорю я, нанося блеск на губы и морщась перед зеркалом.

Я дуюсь на него в своем отражении.

— Неужели мой старший брат будет скучать по мне?

Он встает с кровати, и я задыхаюсь, когда он берет меня за волосы и откидывает голову назад. Взяв меня за щеку другой рукой, он большим пальцем проводит по моим губам липким от блеска.

Брат оттягивает мою нижнюю губу вниз, наблюдая за тем, как она оттопыривается. Он выглядит... завороженным?

И по какой-то причине я тоже впадаю в транс, когда он хватает меня за подбородок, дергает за волосы так сильно, что я шиплю, но не сопротивляюсь и не прошу его остановиться. Какая-то часть меня хочет, чтобы он потянул сильнее, хочет, чтобы он... что-то сделал.

Что происходит?

Он отпускает меня и отступает, его грудь поднимается и опускается, как будто он пытается контролировать себя. Малакай смотрит на свой большой палец, блестящий от блеска моих губ, затем на мои теперь уже беспорядочные волосы.

Я тяжело дышу, вытирая рот, сердце бешено колотится в груди, я не понимаю, что чувствую и почему так раскраснелась.

Стул, на котором я сижу, откатывается на место перед моим туалетным столиком, и Малакай берет мою расческу, вытаскивает маленькие резинки для волос, а затем начинает проводить расческой по моим волосам, как будто ничего не произошло.

Три дня спустя мама режет овощи, когда я вхожу на кухню, радио тихо играет, напевая песенку. Папа, как всегда, на работе. Если он не зарыт в какие-то бумаги, то находится на селекторном совещании или в суде, представляя интересы какого-нибудь сумасшедшего, который пытается избежать пожизненного заключения за убийство шести человек за одну ночь.

Семья Визе известна делами, которые обычно попадают в новостные ленты и социальные сети по всему миру. Отец - адвокат по уголовным делам, а мама - судья. Однако с тех пор, как она усыновила нас с Малакаем, она работает все меньше и меньше, и рисует в своей художественной комнате, пока мы в школе.

Я не помню многого из своей жизни до того, как оказалась здесь, но я помню, что чувствовало мое тело, когда я несколько дней не ела; когда моя мать-наркоманка впускала мужчин в дом и выпускала из него; как мой младший брат навсегда перестал плакать. Он пролежал в своей кроватке несколько дней, прежде чем в дом ворвались сотрудники службы опеки и нашли его разлагающееся тело в моих объятиях.

Я снова и снова просила прощения за то, что не смогла его спасти, меня срочно увезли в реанимацию, а через неделю Визы представились и сказали, что сделают все, чтобы я больше никогда не знала, что такое голод.

Они сдержали свое слово.

Несмотря на то, что я боюсь своего отца, я его люблю. Он очень строг с Малакаем и ругается как матрос, но он старается быть спокойнее, лучше. Он больше не употребляет алкоголь и занимается собой. Я не могу сказать, что Малакай получает от него такое же отношение, как и я. Единственная причина, по которой мой брат все еще находится под этой крышей, - это то, что мы с мамой любим его, и он - часть нашей семьи, не смотря ни на что.

Брат заходит на кухню следом за мной, его плечо касается моего, затем он взъерошивает свои волосы, смотрит в холодильник и берет апельсиновый сок. Его взгляд переходит на маму, потом на меня, и что-то блестит в его глазах.

Я действительно ходила к своей подруге той ночью, но я улизнула, когда все уже уснули, и вместо того, чтобы залезть в свое окно, я залезла прямо в окно Малакая.

Но ведь это нормальный поступок братьев и сестер, правда?