Глава 14. Неравенство
Каждый год, начиная с 2007 года, Всемирный экономический форум выпускает доклад "Глобальные риски", приуроченный к его ежегодной встрече в Давосе. Это большая неделя для достойных докладов, многие из которых сопровождаются пресс-конференциями в роскошном отеле в сонном альпийском городке, который ежегодно превращается в лихорадочную зону плутократической тусовки. Это "Перспективы занятости в мире" Международной организации труда, "Барометр доверия" Эдельмана, отчет о неравенстве Oxfam и т. д.
Все эти издания, кажется, становятся толще с каждым годом, поэтому они всегда очень стараются поместить самые важные новости в ярких цветах на переднем плане, где их может заметить VVIP, посвятивший тридцать секунд пролистыванию документа, на составление которого у десятков людей ушел целый год.
Формат отчета "Глобальные риски", по крайней мере, в течение первых четырнадцати лет его существования, был в основном фиксированным. В нем перечислялись пять основных рисков, с которыми сталкивается мир, по двум осям: наиболее вероятный и наиболее опасный. Пандемия никогда не входила в пятерку наиболее вероятных рисков, но она была четвертым наиболее опасным риском в 2007 году и пятым наиболее опасным риском в 2008 году.
Как наиболее вероятные, так и наиболее опасные риски значительно меняются каждый год. Это не означает того, что вы можете подумать, - что сами риски невероятно изменчивы. Большинство рисков - не только риск пандемии, но и такие вещи, как стихийные бедствия, глобальное старение или выбросы парниковых газов - на самом деле не претерпевают значительных изменений из года в год.
На самом деле меняются не столько сами риски, сколько степень заботы о них давосской элиты. Загляните под капот отчета, и вы обнаружите, что, хотя он подготовлен крупными страховыми компаниями, чьи средства к существованию зависят от способности количественно оценить вероятность и серьезность больших рисков, фактические результаты получены в результате так называемого "Опроса восприятия глобальных рисков", в котором 841 "лидера бизнеса, правительства, гражданского общества и мыслителей" из "многосторонних сообществ Всемирного экономического форума" просят заполнить анкету с вопросом о том, что их больше всего беспокоит.
Поэтому, вероятно, неудивительно, что после того, как в 2009 году пандемии исчезли из чарта, они вновь появились на один год под несколько измененным названием "инфекционные заболевания". Это был 2015 год, сразу после вспышки лихорадки Эбола в Сьерра-Леоне и Либерии.
Методология отчета в значительной степени объясняет, почему "неравенство доходов" появилось из ниоткуда и возглавляло список три года подряд, с 2012 по 2014 год. Это были годы, когда вялое восстановление экономики после мирового финансового кризиса в сочетании со здоровой рыночной прибылью для давосских ультрабогачей сделали рост неравенства невозможным для игнорирования, по крайней мере, в течение тридцати шести месяцев или около того. Затем, после того как неравенство стало невозможно игнорировать, оно было быстро проигнорировано: Неравенство больше никогда не появлялось на графике.
Может быть, это потому, что после 2016 года худшие последствия неравенства доходов уже проявились, и на тот момент мало кто мог сделать, чтобы решить эту проблему. Народное недовольство элитами привело к распаду Европейского союза, к Brexit, а затем привело Дональда Трампа к президентству в США.
Можно даже утверждать, что финансовый кризис 2008 года вызвал пандемию Ковида, на что лишь вскользь намекает диаграмма глобальных рисков Всемирного экономического форума. По своей природе финансовые кризисы обычно приводят к медленному и болезненному восстановлению, что мы и наблюдали в годы, последовавшие за 2009 годом, в сочетании с поразительным подъемом на рынках акций, облигаций и недвижимости благодаря нулевым процентным ставкам.
Это заметное усиление неравенства создало основу для Brexit и Трампа, а одним из первых действий Трампа стало расформирование подразделения Совета национальной безопасности по глобальной безопасности здравоохранения и биозащите. Том Боссерт, советник по безопасности, который больше всех настаивал на стратегии биозащиты от пандемий, полностью покинул государственную службу, как и Тимоти Зимер, который отвечал за реакцию США на пандемию. В то же время агрессивная позиция Трампа в отношении Китая означала, что две сверхдержавы в значительной степени прекратили сотрудничество по вопросам здравоохранения, и ни один американский сотрудник из Центра по контролю за заболеваниями, да и вообще откуда бы то ни было, не участвовал в первоначальном ответе Китая на вспышку Ковида в Ухане.
Контрфактуалы всегда опасны, но вполне возможно, что полномасштабное подразделение США по борьбе с пандемией при относительно дружественном Китаю президенте Хиллари Клинтон могло бы помочь китайским властям пресечь вспышку в Ухане в зародыше и/или значительно замедлить ее международное распространение. По крайней мере, при президенте, который не верил в то, что магическое мышление заставит вирус исчезнуть, вирус распространялся бы в Соединенных Штатах менее быстро.
Covid появился на международных экранах слишком поздно, чтобы попасть в отчет ВЭФ о рисках 2020 года, в котором на странице 76 упоминались только "вспышки новых инфекционных заболеваний, таких как SARS, Zika и MERS". В следующем году Covid уже не был риском, а стал тем, что в отчете классифицируется как "явная и настоящая опасность", наряду с такими вещами, как "цифровое неравенство", "террористические атаки" и "ущерб окружающей среде".
С одной стороны, глупо пытаться сравнивать между собой такие разные риски, как неравенство доходов и глобальная термоядерная война, наблюдать за их ростом и падением в рейтинге ВЭФ, как будто они являются соперниками в какой-то великой борьбе за риск. С другой стороны, как антропологическое упражнение, мониторинг рейтингов весьма информативен. Даже после пандемии элита Давоса не особенно беспокоилась о неравенстве - у них были более срочные заботы, такие как, например, пандемия.
Факт, однако, заключается в том, что пандемия значительно усугубила глобальное неравенство практически по всем мыслимым масштабам и осям - внутри стран, между странами, между сильными и бессильными, между богатыми и бедными, севером и югом, черными и белыми, мужчинами и женщинами, больными и здоровыми. Поскольку в мире происходила чрезвычайная ситуация в области общественного здравоохранения, ухудшение ситуации не было замечено, как, возможно, следовало бы - хотя, как мы видели с 2012 по 2014 год, даже когда об этом вспоминают, это вряд ли означает, что власть имущие будут что-то предпринимать.
Отчасти это связано с тем, что власть имущие составляют большую часть проблемы. Одной из глубоких форм неравенства является отклонение от равенства в смысле "все люди созданы равными" - идея о том, что каждый гражданин имеет те же права, привилегии и достоинства, что и любой другой гражданин. Эта идея, наиболее известная и остроумно выраженная Томасом Джефферсоном в Декларации независимости, может быть прослежена по крайней мере до "Двух трактатов о правлении" Джона Локка, опубликованных в 1688 году.
Достижением Локка было уничтожение позиции его интеллектуального оппонента, сэра Роберта Филмера, который провозгласил, что люди рождаются в рабстве, в рамках уже существующей иерархии с Богом на вершине и земным сувереном на один уровень ниже. (Локку помог в его борьбе тот факт, что Филмер был мертв уже двадцать семь лет, когда его проавторитарный трактат был наконец опубликован под названием "Патриархия" в 1680 году). Сторона Локка могла стать "самоочевидной", по крайней мере для Томаса Джефферсона, к моменту написания Декларации в 1776 году, но она определенно не была самоочевидной до 1688 года. По правде говоря, это не было самоочевидным и для Джефферсона, человека, который в течение своей жизни владел и претендовал на господство над более чем шестью сотнями порабощенных людей.
Даже сегодня сила преамбулы Джефферсона заключается скорее в ее риторической силе, чем в ее эмпирической доказуемости. Неравенство окружает нас повсюду, от рождения до смерти; оно встроено во все государственные системы мира. (Соединенные Штаты, конечно, не считают, что все люди созданы равными; на самом деле они делают все возможное, чтобы отказать в преимуществах гражданства США подавляющему большинству людей в мире). Однако и Джефферсон, и большинство современных американцев могут разглядеть за неравенством локковский идеал - "состояние природы", где действительно все равны, и никто не превосходит и не уступает никому другому. Члены такого общества могут коллективно, в своих собственных интересах, сформировать некое правительство снизу вверх, как это сделал Джефферсон в 1776 году. Такое правительство получает свою легитимность от согласия управляемых, а не от какого-либо Бога или суверенного наследства.
Пандемия совпала с одним из крупнейших откатов от такого согласия на современной памяти, а возможно, и послужила прикрытием для него. Если все страны существуют где-то на локковском спектре, то многие из крупнейших - в первую очередь Китай, самый большой из всех - заметно сдвинулись в сторону авторитарного конца, в сторону от свободы и демократии.
Китай, конечно, никогда не был демократическим, и геноцид уйгуров в Синьцзяне предшествовал вспышке, начавшейся в Ухане в конце 2019 года. Тем не менее, президент Си Цзиньпин в полной мере воспользовался пандемией , чтобы усилить слежку, еще больше ограничить свободу слова и даже запретить видеоигры для всех, кто не достиг восемнадцатилетнего возраста, за исключением одного часа в день по выходным и праздникам.