Глава 10. Встряхивание трафарета
Возрождение рискованного поведения далеко не является исключительно явлением, связанным с пандемией. Пандемия, конечно, ускорила этот процесс, но он также заметен в таких событиях, как голосование за Брексит и Трампа в 2016 году. Оба они были народными движениями, которые включали в себя движение к опасным крайностям, голосование за высокорискованный исход вместо низкорискованного.
Важно отметить, что голосование за Трампа и Brexit не было результатом расчета "риск/вознаграждение", по крайней мере, в экономическом смысле. С финансовой точки зрения, потенциальные выгоды от обоих исходов были превзойдены рисками. Но, возможно, вознаграждение пришло более незамедлительно, нефинансовым путем, в виде унижения самодовольных неолибералов и ощущения того, что некое подобие власти и контроля было возвращено в руки тех, кто оказался на проигравшей стороне игры глобализации.
Некоторые виды риска в целом полезны для любой экономики. Открытие новых предприятий или предоставление им кредитов - яркий тому пример: Это означает инвестиции в новое оборудование и новых сотрудников, что помогает не только компаниям, занимающим деньги, но и их поставщикам и работникам.
Другие виды рискованных действий в целом вредны для любой экономики. Курение сигарет, например, приносит страдания курильщикам и всем, кто находится рядом с ними, а также огромные и ненужные медицинские счета.
В рамках финансовой системы огромная доля рискованных операций может рассматриваться как социально бесполезные или, более того, откровенно вредные. Рынок жилья, спровоцировавший финансовый кризис 2008 года, является ярким примером. Для строителей жилья хорошо и полезно получать приличную прибыль. Но когда существующие дома переходят из рук в руки за сумму, во много раз превышающую стоимость их строительства, это только увеличивает объем ипотечных долгов и спекуляций на рынке жилья, а также максимизирует шансы на крах в стиле 2008 года. Это даже странным образом работает против строительства нового жилья, так как финансируемая жилищная система - это система, в которой владельцы домов хотят сохранить низкий уровень нового предложения, чтобы максимизировать рыночную стоимость своих собственных домов. Поскольку эти владельцы также являются избирателями и контролируют местные законы о зонировании, в результате получается система, в которой зачастую становится практически невозможно построить новое жилье в районах, где спрос на него наиболее высок.
Увеличение риска, безусловно, может привести к росту неравенства и, казалось бы, случайного богатства. Возьмем, к примеру, торговлю опционами - то, что взорвало популярность во время пандемии. В отличие от инвестирования в фондовый рынок, покупка и продажа опционов - это игра с нулевой суммой: Общая сумма выигрыша равна общей сумме проигрыша. Более того, многие победители заранее предопределены - маркет-мейкеры, которые сидят по другую сторону каждой сделки с отдельным человеком, делают деньги с поразительной предсказуемостью и регулярностью. Некоторые из них никогда не проигрывают. (Азартные игры в казино рискованны, а владение казино - нет.)
Таким образом, в совокупности индивидуальные опционные инвесторы ежедневно теряют поразительное количество денег, тем самым демонстрируя и усугубляя естественное неравенство, которое, как правило, заложено в рынках. И все же они бы не делали этого, если бы не существовало постоянного потока победителей - высококлассных инвесторов, многие из которых публикуют свои сделки на Reddit или других досках объявлений, которые действительно могут и делают большие деньги, пользуясь встроенным в опционные контракты кредитным плечом, и/или просто испытывая удачу и оказываясь в нужном месте в нужное время.
Победители на рынке опционов присоединяются к победителям на рынке криптовалют, победителям на рынке НФТ и даже, до определенного момента, к победителям стартовой лотереи - людям, которые однажды утром просыпаются и обнаруживают, что сказочно богаты. Чем больше в системе будет склонности к риску, тем больше будет создано таких миллионеров, разбогатевших быстро, и тем больше мечта о быстром обогащении будет склонять других к подобным действиям.
В случае со стартапами это, вероятно, хорошо для общества в целом. Стартапы с венчурным финансированием инвестируют миллиарды долларов в деятельность, которая обеспечивает экономический рост, высокооплачиваемые рабочие места и новые ценные технологии, включая мРНК-вакцины. Акции стартапов очень неликвидны, что означает, что сотрудники, как правило, вынуждены их удерживать, даже когда их стоимость резко возрастает. Это помогает свести к минимуму количество бесполезных с социальной точки зрения операций с акциями стартапов.
Однако в остальное время быстрое богатство может нанести удивительный вред. Я не имею в виду ущерб, наносимый самими богатыми людьми. Конечно, можно растратить свои миллионы и в итоге оказаться более несчастным, чем был бы без денег, но факт в том, что деньги, как правило, идут на пользу.
Скорее, проблема быстрого богатства для немногих заключается в том, что оно высасывает спекулятивный капитал из многих, даже если эти деньги не находят никакого продуктивного применения. В большинстве этих областей, от шиткоинов до онлайн-покера, число победителей ничтожно мало по сравнению с числом проигравших, и даже победители не создают в мире большой ценности.
Дело не в том, что зарабатывание денег в этих сферах не требует настоящего мастерства - это так. Нелегко заработать деньги на торговле опционами, криптовалютами или даже в покере. Когда есть огромное количество ликвидности, много денег, которые можно заработать, множество умных, голодных молодых людей (и даже некоторые женщины) решают попробовать свои силы и заработать свое состояние. Те, кто преуспел, живут мечтой - получают богатую работу, переезжают в Пуэрто-Рико или Сингапур и покупают Lamborghini или два. Это хорошо для них, но это также плохо для их работодателей, которые только что потеряли суперталантливого сотрудника.
Поучительно взглянуть на "Великое увольнение" - феномен резкого роста числа увольнений во время пандемии - через призму склонности к риску. Показатель увольнений - это признак динамичной, здоровой экономики, которая принимает риск, связанный с уходом с работы. Многие люди увольнялись, чтобы устроиться на более высокооплачиваемую работу в другом месте, что свидетельствует о росте стоимости их экономического результата.
Предприниматель из Кремниевой долины Дэйв Жируар сравнил эффект пандемии на занятость с тем, как если бы он встряхнул Etch-a-Sketch, «устранив инерцию, которая мешала людям менять работу». Это подтолкнуло людей к поиску работы и карьеры, которые они действительно хотели; дало им толчок к тому, чтобы выйти из любой слегка несчастливой ситуации, в которой они могли оказаться до пандемии.
Например, индустрия гостеприимства всегда была местом с долгими часами, тяжелой работой и низкой оплатой. Люди приходят туда, потому что найти работу довольно легко, а потом остаются, часто на долгие годы, потому что это стандартный вариант. Когда пандемия заставила закрыться гостиницы и рестораны, это дало возможность всем работникам понять, какой была их жизнь и насколько здоровой и оптимальной была их карьера. Ответ, зачастую, был отрицательным, что ускорило уход из отрасли, а зачастую и из города.
Иногда они увольняются, чтобы заняться собственным бизнесом, что еще лучше: Это тот вид предпринимательского духа, который необходим всем экономикам для процветания. Одним из главных сюрпризов пандемии для меня стало количество ресторанов, которые открылись в условиях жестких ограничений по вводу мощностей и сверхнапряженного рынка труда. Но "жучок" нового бизнеса был гораздо больше, чем просто рестораны.
В 2021 году, первом полном календарном году жизни с Ковидом, 5,4 миллиона американцев - более 3 процентов рабочей силы США - подали заявления на получение лицензии на ведение малого бизнеса. Это число на 53 процента больше, чем в 2019 году, и даже если 80 процентов этих малых предприятий потерпят неудачу, все равно будет создано более миллиона новых предприятий, которые будут способствовать развитию экономики.
Пандемия нормализовала идею работы из дома не только для работодателей из числа белых воротничков, но и для основателей компаний. Она породила невиданный доселе в Америке вид предпринимательского YOLO, которым заразились не только бездетные инженеры в Кремниевой долине, но и менеджеры среднего возраста в пригородах, у которых зачастую было гораздо больше опыта, навыков и мудрости, чем у недавних выпускников Стэнфорда, мечтающих о Lamborghinis.
По мере снижения безработицы во время восстановления экономики Ковида риск создания новой компании снизился: не только почти наверняка можно было найти хорошую работу в другом месте в случае провала стартапа, но и работодатели с удовольствием платили премию за людей, которые были готовы пойти на такой риск. Кроме того, целый ряд компаний предоставлял практически всю необходимую поддержку любому стартапу - помимо веб-хостинга, можно было платить скромную ежемесячную плату за все, вплоть до финансового директора. В то же время офисные помещения превратились из дорогостоящей необходимости в то, что многие стартапы могли полностью игнорировать.
Мотивация для создания компании не всегда и даже не в основном финансовая. Быть собственным начальником имеет очевидные преимущества, особенно во время пандемии, когда обязательства могут неожиданно возникнуть дома. Даже династически богатые люди делают это: В мире технологий основатели, заработавшие сотни миллионов или даже миллиарды долларов на одной компании, регулярно видят, как они открывают другую - например, Дастин Московиц из Facebook основал Asana, или Джек Дорси из Twitter основал Square. Это отличные примеры того, как люди, обладающие комбинацией человеческого и финансового капитала, используют и то, и другое для создания реальной новой ценности в мире, а также большого количества новых рабочих мест.