Заключались краткосрочные мирные соглашения и даже предпринимались попытки заключения долгосрочных. В 579 г. до н.э. правители Ци, Цинь, Цзинь и Чу собрали конференцию, на которой договорились о мире и ограничении численности армии. Увы, это была лишь риторика. В 546 г. сунский дипломат Сян Шу обратился к китайскому двору с предложением заключить договор о прекращении всех войн. Желая казаться на стороне добродетели, четырнадцать крупных правителей составили соглашение. Затем разгорелся спор о том, кто должен подписать договор первым. Некоторые отказались подписывать, но подписавшие все равно проигнорировали его. Сян Шу вручил подписанный экземпляр своему главному министру, который ответил, что война - неизбежный инструмент государственного управления. Стремиться отказаться от нее - глупость. Он разорвал договор на его глазах. В 541 году до н.э. на мирной конференции было получено известие о том, что войска Лу только что вторглись в небольшое государство Цзюй. Поступило предложение наказать делегата от Лу. Но главный министр Цзинь ответил на это: «Территория определяется битвой. В одно время она принадлежит одному государству, в другое - другому. Где же постоянство? Поддержка крупных государств за счет мелких - вот способ, которым ведущее государство приобрело свой статус лидера. Что еще полезно? Какое государство не потеряло землю? Какая власть может вынести приговор?» Это было недалеко от гоббсовской анархии. Война была нормой, вписанной в культуру и институты.

И все же среди этой неразберихи проявилась одна светская тенденция: поглощение доминирующими правителями более мелких в результате войн, мафиозного рэкета и нескольких брачных союзов. В итоге их стало всего двадцать, причем семь из них были намного крупнее остальных. В последующий период Воюющих государств геополитика заполнила пространство, в котором "великие державы" попеременно воевали и договаривались друг с другом, поднимаясь и опускаясь на фоне двух столетий балансирующих союзов и нестабильности. Эти неустойчивые балансы сил разбивали все попытки отдельных герцогов временно сохранить господство. 8 В то же время мелкие владения исчезали.

Аристократы воспринимали войну и милитаризм как норму. Победа приносила славу и материальные выгоды в виде новых территорий и народов, которые можно было конвертировать в более многочисленную армию для дальнейших войн. Но герцоги также вели войны, если чувствовали себя оскорбленными, чтобы защитить свою честь, исправить ошибку или вернуть территорию, потерянную в результате поражения в прошлой войне, или когда чувствовали угрозу внутри страны и стремились продемонстрировать свою силу с помощью войны. Собранная армия могла быть обращена на внутренние репрессии. Как и в Риме, мотивов для войны было много, но нам не хватает знаний, чтобы расставить их по степени важности. Когда война настолько прочно вошла в общественную жизнь, ее не столько "выбирали", предпочитая другим источникам власти, сколько она была нормальным способом разрешения конфликтов. Трудно сказать, насколько тщательно просчитывались средства при принятии военных решений, но расчеты должны были учитывать возможную реакцию других государств, которые могли быть предполагаемыми союзниками или врагами. Большое значение имели дипломатическая удача и навыки.

Воинские мотивы, обусловленные религиозной или светской идеологией, отсутствовали, чего не было в Европе. Для многократных победителей завоевания были самодостаточными, хотя проигравших всегда было больше, чем победителей, что подтверждается уменьшением числа государств, что, по-видимому, не свидетельствует о точном расчете большинства из них. Аристократическая культура прославляла родословную, патриархат, кровь, войну, клятвы и заветы верности. Кодексы чести в бою были общими, что делало войну не слишком затратной для аристократов, как это было принято в средневековой Европе. Некоторые правители воевали лично , хотя чаще всего в качестве генералов использовались родственники. Завоевания оправдывались как распространение порядка и цивилизации среди нецивилизованных народов.

После того как лошадь была одомашнена, колесницы аристократов стали доминировать в военных действиях. Оружие было бронзовым, которое могли позволить себе только богатые люди. В период Весны и Осени численность армий составляла от 5 до 25 тыс. человек, походы длились несколько недель, а большинство сражений решалось за один день. Хотя крупные государства часто конфликтовали друг с другом, экология Китая вплоть до периода Поздних войн позволяла им частично переключать конфликты на взаимную экспансию за счет завоевания и подчинения менее развитых народов на периферии. Только центральная зона была заполнена государствами. Стимул к агрессивной войне у чжоуских государств, примыкавших к периферии, возрастал.

До середины VI в. архипелаг городов-государств расширял контроль над безгосударственными и племенными народами - "сельскими жителями", а крупные государства аннексировали мелкие. "Ранние соперники-гегемоны обычно нападали на более мелкие государства, которые находились между ними, и в основном избегали прямых столкновений". Победы доминируют в сохранившихся летописях, поскольку летописи побежденных правителей обычно исчезают. Завоеватели-землепашцы основывали обнесенные стенами города, питавшиеся из своих внутренних районов - "колодезных полей", которые распределялись между дружественным коренным населением, ветеранами войны и другими поселенцами. В городах жили "люди государства [или города]". Вокруг них "полевые люди" или "деревенские люди" могли нести трудовую повинность или натуральную плату городам, но первоначально не несли военной службы, чтобы не разоружать их. Городские укрепления становились все более мощными и включали боковые барьеры, препятствующие свободному движению людей внутри города, что предполагает авторитарный контроль. Это была форма "сверхстратификации" Гумпловича, классовой структуры, навязанной победителями в войне побежденным. Более далекие народы жили в так называемых пустых пространствах, не контролируемых государствами, где обитали "те, кто не придет на суд", менее "цивилизованные", лишенные "долга" или "моральных наставлений". Понятие государства как ограниченной территории возникло в V веке до нашей эры. До этого города, обнесенные стенами, представляли собой сеть узлов, каждый из которых поддерживался сельской периферией с неопределенными границами. Нечжоуские народы, такие как "нецивилизованные" ронги и ди, постепенно поглощались. Вначале они были земледельцами, пастухами и горцами, но к 400 г. до н.э. исчезли из записей как отдельный народ. Военная служба, труд на корвете, межродовые браки и культурная ассимиляция привели к формированию единого народа, называвшего себя хуа-си - китайцами.

Герцоги вели войны не только для приобретения богатств и народов, для увеличения численности населения и, в частности, армии, но и для приобретения статуса и славы, как это делали римские аристократы. И опять же, эти мотивы были тесно переплетены. Государства обозначались по имени правящей династии, герцогского дома, а не государства. Наступательная война стимулировалась тем, что она могла принести добычу или призывников, а также избавить от разорения собственную сельскохозяйственную базу. Сунь-цзы в "Искусстве войны" советовал царю У: "Когда ты грабишь деревню, пусть добыча делится между твоими людьми; когда ты захватываешь новую территорию, раздели ее на участки в пользу солдат". Его рекомендации были очень неравными: "Если он знатный, то получит 10 000 му земли; если он земледелец, ремесленник или купец, то ему будет позволено искать службу при дворе; если он раб или связан с рутинной работой, то он будет освобожден". Но большинство поселенцев выиграли, как и младшие сыновья, получившие скудное наследство. Они рисковали жизнью, но занимали доминирующее положение в военном отношении и жили за оборонительными стенами. Ожидаемая полезность войны была высока - это единственная возможность продвижения вперед. Война была рациональна с точки зрения целей, достигаемых выжившими победителями - очевидно, не для проигравших.

Концентрация власти в руках правителя и его двора росла по мере распространения государственного контроля на внутренние районы страны, поскольку военная сила превращалась в политическую. Служба в армии первоначально была обязательной только для знати и населения государства, но затем она была распространена и на сельских жителей в обмен на предоставление им более полных прав собственности на землю, так что военная сила стала частью экономики Китая. По мере роста размеров государств армии увеличивались до 50 тыс. человек, в основном крестьянской пехоты, вооруженной новым железным оружием, более дешевым и прочным, чем бронзовое. Эксплуатация железа привела к тому, что часто называют военной революцией, хотя его распространение из Анатолии по Евразии заняло семьсот лет. Но исчезла аристократическая колесница. Более крупные армии требовали больше буров, и в руководствах описывались сложные боевые построения. Армии требовали большей материально-технической поддержки, поэтому у государств появились новые функции, такие как перепись населения для определения призыва и налогообложения. Обычно налоги составляли не более 10% от дохода, но в условиях натурального хозяйства они могли быть весьма значительными. На смену родовому патронажу пришло уездное управление, что свидетельствует о большей политической централизации, а также о меньшем количестве гражданских войн и дворцовых переворотов. Ведущие министры были не столько аристократами, сколько зависимыми от монарха людьми. Более интенсивные военные действия требовали повышения производительности сельского хозяйства, чему способствовали ирригационные проекты. Увеличилась торговля. Это были небольшие шаги к разрешению военного парадокса феодальной эпохи: более дорогостоящая война могла снизить сельскохозяйственных излишков, необходимых для ее финансирования. Война изначально была плохой новостью для завоеванных, многие из которых попадали в рабство, но со временем она могла принести экономические и другие цивилизационные выгоды - при условии, что завоеванные не восставали, так как в этом случае они были бы убиты.