Иногда выигрывает, иногда проигрывает;

Тот, кто не знает ни врага, ни себя

Будет подвергаться риску в каждом сражении.

Немногие правители могли соответствовать столь высоким требованиям.

Европейские попытки континентальной гегемонии, в отличие от китайских, не увенчались успехом. Обычно это объясняется "теорией балансирования": стремлению государства к гегемонии противостоял уравновешивающий союз других государств. Габсбурги, Людовик XIV, Наполеон, Гитлер - все они потерпели неудачу. Действительно, подобное происходило с несколькими потенциальными гегемонами в Китае до Цинь. Теория равновесия иногда срабатывала. Но на самом деле Гитлер не был остановлен балансирующим альянсом внутри Европы ни в 1930-е годы, когда Великобритания, Франция, Советский Союз и мелкие державы не смогли договориться о союзе, ни во время Второй мировой войны, когда Западную Европу издалека спасали США и Советский Союз. Во время "холодной войны" США снова спасли Европу, на этот раз от Советского Союза. Европа мало чем отличалась от Китая. Виктория Тин-Бор Хуэй отмечает неспособность итальянских городов-государств XV века балансировать против Франции и Габсбургов, а также неспособность эллинистических империй балансировать против Рима, который уничтожал их одну за другой, как мы видели в предыдущей главе. Завоевание Китая Цинь было еще одним примером такого балансирования. Еще одну неудачу мы увидим в Японии. Похоже, что неудачи в балансировании встречаются чаще, чем успехи.

Чжао добавляет две причины военно-политического господства. Во-первых, в Китае отсутствовали религиозные институты, способные сдерживать государство, сравнимые с христианством в Европе и исламом в мусульманских странах. Китайская элита не верила ни в трансцендентную божественность, ни в загробную жизнь. Культ предков легитимизировал сначала чжоускую царскую линию, а затем аристократический строй. Ни конфуцианская, ни легалистская традиции не выдвигали трансцендентных идеологий, поскольку и та, и другая делали упор на порядок и повиновение государству. Даосизм проповедовал квиетизм. Позднее буддизм был более подконтролен правителям, чем христианство в Европе. Ни одна из этих теорий не поощряла права личности. Во-вторых, экономическим субъектам не хватало автономии. В Китае не было независимых купеческих ассоциаций, гильдий или автономных городов, как в Европе. Городами управляли государственные чиновники. Приоритет отдавался экономическим приобретениям путем завоеваний, а не торговли. Правители понимали, что должны способствовать экономическому благосостоянию, чтобы получить доходную базу для финансирования крупных армий. Они вмешивались в существующие рынки и развивали экономическую инфраструктуру, производство и торговлю. Экономика была в некоторой степени статичной (в той степени, в какой это возможно для крестьянского хозяйства, живущего практически натуральным хозяйством) и не представляла собой противовеса милитаристскому государству. Отсутствие автономных экономических и идеологических институтов власти имеет важное значение для объяснения китайского государственного милитаризма.

В IV в. до н.э. балансировка начала давать сбои. В 221 г. до н.э. государство Цинь окончательно победило остальных и создало первую империю в Китае. Правление династии Цинь оказалось недолгим, но сменившая ее династия Хань продержалась четыреста лет и создала единое имперское государство на всей территории Китая. Вплоть до XX в. н.э. оно распространялось через множество династий. Последовательность феодальной экспансии, распада, воссоздания, а затем консолидации в более мелкие государства напоминает Европу и позднесредневековую Японию. В конечном итоге Китай, как и Япония, но в отличие от Европы, был объединен в единое государство.

Почему именно Цинь, а не другое государство достигло гегемонии? Экология имеет значение: Цинь находилась на крайнем севере и западе Воюющих государств. Возможно, у него, как и почти у всех последующих завоевателей Китая, было преимущество положения владыки-походника на рубеже пастбищного и земледельческого хозяйства, поскольку эффективность конного лучника-скотовода уже становилась очевидной. Кроме того, с двух из четырех сторон он не сталкивался с соперничающими государствами. С двух других сторон один горный перевал обеспечивал ему сильную оборону. На севере и востоке она могла вести экспансию против более мелких противников, приобретая их население для увеличения численности армий. Цинь находилось вне основной линии огня большинства войн. Его правители ждали, пока большинство соперников ослабят друг друга, прежде чем напасть. Последний штурм Цинь имел хорошие шансы на победу, но еще больше шансов избежать поражения благодаря хорошей оборонительной позиции.

Важное значение имела и геополитическая стратегия Цинь. Хуэй подчеркивает "умные", "коварные" и "макиавеллистские" уловки циньских правителей, которые "разделяли и властвовали" между противниками, ожидая, когда они ослабят друг друга в войне. Летописцы подчеркивают разные дипломатические таланты и личные качества царей и князей, разные военные таланты их генералов, сложные интриги их советников. Однако трудно поверить в то, что циньские правители должны были обладать монополией на разумную стратегию на протяжении 135 лет своего возвышения, и они действительно вели больше войн, чем их соперники. Однако, поскольку их территориальные захваты носили фрагментарный и конъюнктурный характер, они не вызывали излишней тревоги у соперников. За этот период на пятьдесят две экспансионистские войны пришлось всего восемь уравновешивающих ответов союзников. В 266 г. до н.э. назначение Фань Суя на пост старшего министра привело к изменению политики. Он призывал к "бесповоротному экспансионизму", утверждая, что путь к господству лежит через войну с соседом в союзе с более далекими державами, которые могут заставить соседа вступить в войну на два фронта. Это позволит расширить государство, а "каждый полученный дюйм или фут - это фут или дюйм короля".

Правители хорошо разбирались в геополитических альтернативах. Балансирование против потенциального гегемона называлось вертикальной стратегией, в то время как горизонтальная стратегия предполагала примирение с ведущей державой и участие в ее возвышении. Горизонтальная стратегия исходила из прошлого опыта, что ни одно государство не может долго оставаться на вершине власти, поэтому становиться на сторону более могущественного правителя не рискованно. Вскоре было доказано, что это не так, но Цинь до поры до времени не представлял собой экзистенциальной угрозы. Цинь возглавил союз, разгромивший последнюю попытку гегемонии, предпринятую царем Ци, который собирался принять чжоуский титул Сына Неба. Тогда Цинь заключил союз с пятью другими царями и победил Ци. Теперь оставался только один правитель, сопоставимый по силе с Цинь, - правитель Чжао, а также пять более слабых. Чжао мог бы организовать уравновешивающую коалицию, но государства, которым непосредственно не угрожала Цинь, предпочитали сохранять нейтралитет. Когда Цинь напал на Чжао, оно пыталось поглотить другое государство, поэтому Чжао пришлось воевать на два фронта, а Цинь - только на один. После колебаний удачи, продолжавшихся три года, Цинь одержала победу. Последние оставшиеся государства могли заключить между собой союз. Но после поражения Чжао они колебались между вертикальным и горизонтальным вариантами. Для некоторых из них заключение договора в этот момент казалось лучшей участью. Были предоставлены условия, подтверждающие полномочия местных правителей, если они признают суверенитет Цинь.

В основе победы Цинь лежали и более широкие внутренние реформы. Хуэй противопоставляет "самоукрепляющий" характер циньских реформ "самоуслабляющим" реформам европейских государств. Европейцы действовали в условиях монетарной экономики, допускавшей займы, продажу государственных должностей, налоговое хозяйство и наем наемников. По ее мнению, это были "легкие", но "самоослабляющиеся" способы ведения войны, поскольку они ослабляли контроль правителей над влиятельными группами гражданского общества. Наиболее успешные европейские государства, начиная с XVII века, не ослабляли себя подобным образом. Голландия и Британия создали налоговые и финансовые институты, способствующие укреплению государства, и добились гегемонии через создание глобальных империй, хотя и не в самой Европе.

Реформаторские движения легалистов V-IV вв. до н.э. стремились создать новые отношения между враждующими государствами и их населением, параллельные Риму и напоминающие европейские государства XIX-XX вв. Однако это не было гражданское участие. Это была форма авторитаризма, отодвигающая аристократию на второй план и принуждающая крестьян к военной службе в обмен на ослабление крепостного права, предоставление права аренды и, в конечном счете, права собственности. Это можно было бы рассматривать как ослабление принудительного изъятия излишков, но в значительной степени это называлось "размещением армии среди народа", что привносило принуждение милитаризма в повседневную жизнь. Меритократическая военная реформа означала также возможность продвижения солдат по служебной лестнице. Генералы все чаще становились выходцами из незнатных семей.

При циньском канцлере Шан Яне реформы пошли в гору, а население было мобилизовано на массовые жертвоприношения. Он провозгласил: "Средства, с помощью которых правитель поощряет свой народ, - это должности и чины; средства, с помощью которых возникает государство, - это земледелие и война". Целью было создание единого сословия - "людей, служащих земледелию и военному делу". Если сельское хозяйство является единственным источником энергии, а война - единственным выходом, то люди будут рисковать смертью, чтобы служить государству. Государство производит энергию и рабочую силу для сражений. Эффективный правитель заставляет людей "забыть о своей жизни ради начальства", поэтому они "радуются войне" и "ведут себя как голодные волки, увидевшие мясо". Для Шана самым полезным выходом энергии является война. Всегда должна быть "другая война, чтобы сражаться, другой враг, чтобы победить". Излишки должны потребляться войной, так как наслаждение излишками ведет к корыстным разборкам и безделью. Льюис замечает, что это "втягивает все больше и больше ресурсов в войны, которые больше не служат никакой цели, кроме поддержания машины в рабочем состоянии". Это война ради самой себя.