Циньский правитель Шихуанди был мегаломаньяком, претендовавшим на небесные силы и провозгласившим, что его династия достигнет конца времен и пределов космоса. Он втайне питал этот идеал. Теперь, чтобы превзойти свою человечность и стать бессмертным, он поднялся на гору Тай, чтобы пообщаться с высшим богом. Свои победы он запечатлел в стихах на вершинах гор по всему царству. Шесть из них сохранились. В них говорится, что благословение было даровано всем в пределах четырех морей, "везде, где светит солнце и луна", "везде, где достигают человеческие пути", даже зверям и растениям. Диапазон его могущества и благодеяний был универсальным. Путь к этой цели лежал через повторяющиеся, запекшиеся войны.

Заключение

Древние китайские государства унаследовали феодальный способ ведения войны. Неравенство между полисами побуждало сильных завоевывать слабых или требовать от них феодальной верности, а завоевательные войны могли вестись против более слабых периферийных народов. Акулы глотали мелюзгу, но к другим акулам они относились более настороженно. Перевороты, восстания и гражданские войны между родами угрожали правителям, давая им политические мотивы для создания армий, демонстрации силы во внешних войнах и использования своих армий для подавления восстаний и изъятия излишков у крестьян. Честь, месть, унижение и т.п. периодически добавляли более эмоциональные, менее материальные мотивы, хотя летописи редко останавливаются на их характере, за исключением случаев скандалов. Нормы наследования, как и в Европе, стимулировали младших сыновей, но и здесь не обошлось без соперничества родов. Война давала амбициозным молодым людям возможность продвижения по карьерной лестнице после эпохи колесниц. Конфликт между крупными полисами часто "перекладывался" на более слабые, что делало его менее смертоносным для крупных полисов.

Это привело к зависимому росту милитаристских институтов и культур, вплетенных в государственную власть, в идеологию воинов, в амбиции жадности и славы разных поколений - как в Римской республике. Ни религия, ни города, ни купечество не могли противостоять воинам. Хотя конфуцианцы в целом были более миролюбивы, чем легалисты, и те и другие выступали за то, чтобы государства, поддерживающие порядок, вели "справедливые" войны. Идеологическая сила не подрывала государственную власть, как это иногда делала церковь в Европе. Крупные государства тогда обращались друг против друга, ведя более дорогостоящие войны. Государства-победители продолжали воевать, в конечном счете самоуверенно, и все, кроме одного, потерпели поражение. Рациональность средств и целей ослабевала. "Ошибки" носили не эпизодический, а системный характер, поскольку в них вмешивалась мешанина мотивов и возможностей: жадность, демонстрация политической силы внутри страны, стремление к чести и праведности, гнев и месть. Результатом стала либо чрезмерная уверенность в победе, либо более смиренное отношение к тому, что война - единственный способ разрешения споров между людьми и воссоединения Китая, что одобряли конфуцианские и легалистские теоретики. Для объяснения характера войны в Китае необходимы все четыре источника силы.

В IV в. до н.э. началась "гонка вооружений", направленная на объединение экономической и военной мощи, поскольку легалистские реформы привлекли массы к войне в обмен на экономические уступки. В многочисленных договорах и периодическом признании гегемона либеральная теория получила небольшую поддержку, но Цинь объединил Китай путем завоеваний. В Чанпинском походе Цинь, использовавшая экономическую и военную мощь, оказалась более стойкой, чем Чжао, но в итоге решающую роль сыграли случайности. Реализм доминировал в теории войны после 1816 г. в контексте борьбы между достаточно равными крупными державами, которые все выжили. Древний Китай представлял собой иной контекст, более типичный для истории мира, где сильные поглощают слабых, а слабые не могут отступить, ведя партизанскую войну. В итоге из семидесяти с лишним победителей, начавшихся в постчжоуском Китае, в нем оказался только один. Фундаментальное противоречие древнекитайской войны заключалось в том, что, с одной стороны, правители вели большой военный и дипломатический расчет, опираясь на большой военный, экономический и политический опыт, но в результате все, кроме одного правителя, потерпели поражение и исчезли. Реализм предъявляет гораздо более высокие требования к расчету средств и целей, чем это было реально возможно в данном случае.

Кому это было выгодно? Герцоги и вассалы государств-победителей могли получить выгоду при жизни, если они не были уничтожены в результате переворотов или войн. Поселенцы, переселявшиеся на завоеванные земли, могли выиграть, а правители и народы, покорившиеся без боя, мало что теряли. Ограниченные экономические привилегии давались в обмен на более активную военную службу, поскольку все большее число людей рисковало своими жизнями во все более крупных армиях, которые несли все большие потери. Китайская культурная цивилизация была в основном уделом высших классов. Объединение Цинь рассматривалось как способное принести порядок в Китай, однако невозможно сказать, оправдывали ли миллионные жертвы и разрушения, вызванные сотнями войн, гораздо более позднее создание несколько более мирного и очень долговечного царства. Можно предположить альтернативный путь развития - через более мирную многогосударственную китайскую цивилизацию, но он представляется весьма далеким от реальности древнего Китая. Но хотя правители думали, что преследуют рациональные цели, ведя войны, большинство из них теряли свои царства и жизни. Мир и дипломатия могли бы дать лучшие результаты, но и геополитика, и внутренние отношения власти заблокировали этот путь развития.