Хотя верительные грамоты, уполномочивающие делегатов из Массачусетса, были выдержаны в более жестких тонах, они также предполагали примирение с родиной. Революция и независимость еще не были в воздухе, которым дышали де-легаты. В результате, когда Конгресс впервые собрался, он представлял собой лишь свободную конфедерацию колониальных настроений, дискуссионное общество, в котором делегаты, направленные колониями, были уполномочены лишь обсуждать вопросы, представляющие взаимный интерес, в первую очередь, введение Великобританией налогов для колоний и ликвидацию колониального правительства в Массачусетсе.
Обе эти дискуссии приняли несколько радикальный оборот, когда Пол Ревир привез в Филадельфию "Саффолкские постановления" - девятнадцать деклараций, принятых графством, которое мы сегодня знаем как город Бостон. В преамбуле конгресс призывался "благородно победить этот роковой эдикт [изданный парламентом], провозглашающий право устанавливать для нас законы во всех случаях, что влечет за собой бесконечные и бесчисленные проклятия рабства для нас, наших наследников и их наследников навечно". Однако в самих резолюциях чередовались выражения лояльности короне и радикальные меры по исправлению отношений с родиной. Например, первая "резолюция" гласила, что "мы, наследники и преемники первых плантаторов этой колонии, с радостью признаем упомянутого Георга Третьего нашим законным государем", а третья осуждала "британский парламент" за нарушение "законов природы, британской конституции и хартии провинции". Четвертая резолюция характеризует эти нарушения как "попытки нечестивой администрации поработить Америку", косвенно снимая с короля ответственность за их принятие.
В восьмой декларации говорилось, что все "лица", принявшие участие в реализации этих репрессивных актов, должны "рассматриваться этим графством как упрямые и неисправимые враги этой страны". Двенадцатый документ подтверждал верность короне и заявлял, что "из-за нашей привязанности к его величеству, которую мы постоянно демонстрировали, мы намерены действовать только в оборонительном ключе, пока такое поведение может быть оправдано разумом и принципами самосохранения, но не более". Четырнадцатый документ рекомендовал бойкотировать британские товары и, по сути, "все торговые сношения с Великобританией, Ирландией и Вест-Индиями", чтобы заставить англичан изменить свою колониальную политику. Предпоследняя резолюция, как и уже цитировавшиеся инструкции и верительные грамоты, призывала "континентальный конгресс, заседающий сейчас в Филадельфии", добиваться "восстановления и утверждения наших справедливых прав, гражданских и религиозных, и возобновления гармонии и союза между Великобританией и колониями, столь искренне желаемого всеми добрыми людьми". Однако, как гласила последняя, девятнадцатая резолюция, "если наши враги, предприняв какие-либо внезапные маневры, начнут военные действия", графство Саффолк было готово ответить на вызов мобилизацией своих граждан.
Делегация Массачусетса опасалась, что Саффолкские резолюции могут оказаться слишком радикальными для их коллег, когда они были официально представлены 16 сентября 1774 г., на одиннадцатый день заседаний. Однако Континентальный конгресс горячо и единодушно одобрил эти решения и заявил, что "пожертвования от всех колоний для обеспечения нужд и облегчения бедствий наших братьев в Бостоне должны продолжаться таким образом и так долго, как этого потребуют обстоятельства". В своем дневнике Джон Адамс отметил: "Это был один из самых счастливых дней в моей жизни... потому что этот день убедил меня в том, что Америка поддержит... Массачусетс или погибнет вместе с ней".
Приняв решение о создании "ассоциации" для бойкота британских товаров и учреждении местных комитетов для его обеспечения, делегаты сделали первый шаг к чему-то большему, чем свободная конфедерация настроений, но этот шаг, как и многие последующие, все еще предполагал, что отдельные колонии могут отказаться от сотрудничества и, таким образом, обладали правом вето на все, что предлагал Конгресс. К концу работы 26 октября 1774 г. Первый Континентальный конгресс не был ни суверенным государством, ни дискуссионным сообществом. Однако его неопределенный статус не представлял собой серьезной проблемы, поскольку многие, если не большинство, делегатов не предполагали, что Конгресс когда-либо соберется вновь.
Когда в октябре 1774 г. Первый Континентальный конгресс прекратил свою работу, в договоре было оговорено, что второй конгресс соберется в мае 1775 г., но только в том случае, если британцы еще не примут мер в ответ на претензии американцев. Возможность полюбовного урегулирования споров без дальнейших волнений казалась тогда вполне реальной. Стремясь к такому примирению, Континентальный конгресс неоднократно подтверждал лояльность американцев по отношению к родине и одновременно формулировал свои требования как выражение "самых священных" прав англичан. Например, восхваляя жителей Массачусетса за их упорное сопротивление британскому натиску, Конгресс в то же время призывал их оставаться "мирными и ... оборонительными", чтобы избежать вовлечения колоний в "ужасы гражданской войны" до того, как король сможет загладить свою вину.
Когда 10 мая 1775 г. после кровавых столкновений при Лексингтоне и Конкорде собрался Второй Континентальный конгресс, он стал центральным институтом формирующейся нации. Однако делегаты все еще не были уверены в возможности примирения с материнской страной. По сути, колонии не были едины до провозглашения Декларации независимости 4 июля 1776 года. Некоторые колонии, например Массачусетс, гораздо раньше и быстрее других перешли к радикальному отказу от британского правления. Но даже Массачусетс колебался. В то время как конгресс провинции Массачусетс собирал войска и запрашивал военную помощь у соседних колоний, он также опубликовал обращение к британскому народу, в котором обещал оставаться "верным и послушным подданным" короля, готовым "защищать его персону, семью, корону и достоинство" своими "жизнями и состоянием". Это обращение было написано через неделю после того, как пролилась кровь при Лексингтоне и Конкорде.
15 июня Конгресс назначил Джорджа Вашингтона главнокомандующим новой континентальной армии, а 17 июня 1775 г. колониальные войска (не возглавляемые Вашингтоном и не зачисленные в состав континентальной армии) провели одно из самых кровопролитных сражений Революционной войны у Банкер-Хилла и Бридс-Хилла неподалеку от Бостона. Примерно в то же время многие другие колонии поручали своим делегатам найти способы отстаивания "американских прав и свобод" и одновременно восстановления "гармонии между Великобританией и колониями". Даже более пассивно настроенные делегаты не находили никаких противоречий в поддержке военных действий и в то же время компромиссных решений, которые позволили бы сохранить американских колонистов в составе британской нации.
В массу явных противоречий, сопровождавших переход от отстаивания прав англичан к борьбе за независимость, можно включить и переменчивую политику Континентального конгресса в отношении Квебека. 29 мая 1775 г. Конгресс пригласил Квебек присоединиться к тринадцати колониям в их сопротивлении британскому гнету, заявив, что "судьба протестантских и католических колоний" "тесно связана". Через три дня делегаты заявили, что, поскольку "этот Конгресс не имеет в виду ничего иного, кроме защиты этих колоний... никакие экспедиции или вторжения не должны предприниматься или совершаться какой-либо колонией или группой колонистов против или в Канаду". Это заявление полностью соответствовало приглашению, направленному Квебеку, и уже сложившейся позиции, согласно которой вооруженные действия против англичан могут быть предприняты только для защиты прав колонистов как англичан. Однако Квебек не принял приглашения присоединиться к тринадцати колониям, расположенным к югу от него, вероятно, потому, что, как отмечает Майер, другие колонии были враждебно настроены к католицизму. Поэтому менее чем через месяц, 27 июня, Континентальный конгресс отдал приказ о вторжении в Квебек - решение, которое нельзя назвать ни оборонительным, ни соответствующим мнимому статусу колонии-брата. 16 мая 1775 г. Конгресс провинции Массачусетс обратился к Континентальному конгрессу за советом, как ему воссоздать свое правительство теперь, когда они сбросили королевскую власть. В ответ Континентальный конгресс
Конгресс рекомендовал колонии избрать ассамблею и совет в соответствии с уставом 1691 г., а затем считать должности королевского губернатора и лейтенант-губернатора вакантными до тех пор, пока не появятся представители власти, обязавшиеся "управлять колонией в соответствии с ее уставом". Это минималистское предложение одновременно обеспечивало эффективное управление провинцией и в то же время позволяло вернуться в лоно королевской власти без существенной институциональной перестройки, если британцы пойдут на соответствующие уступки колониальным требованиям. В последующие месяцы несколько других колоний попросили и получили аналогичный совет.
Эти действия были важны по нескольким причинам. Во-первых, колонии, обратившиеся с этими просьбами, молчаливо признали роль Континентального конгресса как легитимирующего органа. Однако это признание было квалифицировано тем, что колонии просили "совета", а не "разрешения". Кроме того, опора на королевские хартии, хотя и без королевских уполномоченных, обеспечивала максимальную преемственность с дореволюционными традициями, обычаями и практикой. Тем самым и Континентальный конгресс, и колонии исходили из того, что именно нынешние король и парламент отступили от законных принципов прав англичан, а не колонисты; последние, сопротивляясь имперскому правлению, просто нарушали обычаи и традиции. Наконец, советы Континентального конгресса еще раз подтвердили сохраняющуюся двусмысленность перехода к политической автономии, поскольку делегаты, по-видимому, ожидали, даже предвидели, возвращения власти короны после урегулирования разногласий с родиной.