Затем Кейнс задумался о бессилии индивида перед лицом массовой психологии и выбрал необычный пример: Ивар Крейгер, шведский "король спичек", который создал новую монополию на спички, основанную на хитроумной увязке привлечения финансовых кредитов в обмен на получение концессии на поставку спичек его компаниями. Механизм Крейгера выглядел как самый изобретательный способ реализации замысла, сформулированного в 1919 году группой Кейнса-Виссеринга: создание прочного европейского бизнеса, который выступал бы в качестве залога для американского кредитования. Кейнс был чрезвычайно впечатлен дальновидностью и смелостью Крейгера, а затем захотел извлечь простой урок из его неудачи:
Но в такое время, как нынешнее, самая выдающаяся возможность для государственного планирования во всем мире должна быть найдена в предотвращении или смягчении промышленных спадов, во время которых происходит такая огромная потеря мирового потенциала для создания богатства. Здесь мы снова имеем проблему, которая лежит полностью за пределами возможностей человека. Человек беспомощен - катастрофически беспомощен, о чем свидетельствуют многочисленные примеры, рассыпанные сегодня по всему миру. Он практически ничего не может сделать, каким бы горячим ни было его желание и каким бы настойчивым ни был его личный интерес. Он вместе со всеми своими собратьями плывет по течению, которое он не может контролировать или направлять. И ничто не может принести хоть малейшую пользу, если это не происходит благодаря согласованным действиям в центре. Сегодня мы имеем яркий пример беспомощности отдельного человека, каким бы сильным и великим ни был его гений, в трагической смерти господина Ивара Крейгера. Это был человек, возможно, самого высокого конструктивного делового интеллекта своей эпохи, человек, чья далеко идущая деятельность была в самом широком смысле направлена на удовлетворение общественных интересов, который считал своей миссией в хаосе послевоенного мира обеспечить канал между странами, где ресурсы были в избытке, и странами, где они были отчаянно необходимы, Тот, кто строил на прочном фундаменте и окружил себя такими гарантиями, какие только можно было придумать в данных обстоятельствах, - страдал от того, что невежды могли принять за судьбу обычного игрока, но на самом деле оказался раздавленным между ледяными аберриджами замерзшего мира, который ни один человек не мог оттаять и вернуть к теплу нормальной жизни. Зрелище капиталистов, стремящихся, как это вежливо называется, стать жидкими, то есть толкающих своих друзей и коллег в холодный поток, чтобы в свою очередь быть подтолкнутыми сзади каким-нибудь еще более осторожным товарищем, не является назидательным.
Штормы финансов XIX века теперь стали для Кейнса айсбергами замерзшего мира.
Кейнс был нетерпелив по отношению к мелким предложениям о реформах. Уже в 1929 году в рамках предвыборной платформы Либеральной партии он выступал за масштабную программу общественных работ. В 1932 году он обратился с письмом к члену парламента от консерваторов (и совладельцу издательства, выпускавшего работы Кейнса) Гарольду Макмиллану, который отчаянно хотел найти альтернативу жесткой экономии времен депрессии:
Мое главное ощущение заключается в том, что вы недостаточно смелы в своих предложениях по развитию инвестиционных функций государства. Похоже, вы пытаетесь свести к минимуму роль, которую должно играть государство, и пытаетесь добиться результатов путем своего рода комбинации частного предпринимательства и субсидий; и я сомневаюсь в целесообразности этого, во всяком случае, в нынешние времена. Если объем необходимых стимулов будет умеренным, ваши методы могут оказаться полезными. Но в настоящее время было бы чрезвычайно трудно добиться адекватного объема инвестиций, даже если бы за вами стояли все силы государства.
Решения могут быть найдены только на национальном уровне. В мире финансовой нестабильности странам необходимо было отделиться друг от друга, чтобы заняться рациональным планированием. Применение тарифов было менее важным: будучи эдвардианским либералом, Кейнс рассматривал ограничение торговли как неполноценный метод регулирования. В преддверии окончательного прекращения обязательств Великобритании по свободной торговле на Экономической конференции Британской империи в Оттаве в 1932 году он назвал повышенные тарифы в британском бюджете "первоклассным проклятием" и сказал, что "отвратительно, хотя, возможно, и необходимо, пополнять их". Он надеялся, что, за исключением налогов на продукты питания, переход к высоким тарифам "остановится на этом". Все, что могли сделать тарифы, лучше достигалось за счет снижения обменного курса. Затем Кейнс приступил к драматическому переосмыслению, в ходе которого главной причиной дефицита спроса стала международная торговля. В своем эссе 1933 года "Национальная самодостаточность" он объяснил, как изменились обстоятельства:
Но сейчас не кажется очевидным, что большая концентрация национальных усилий на захвате внешней торговли, проникновение в экономическую структуру страны ресурсов и влияния иностранных капиталистов, тесная зависимость нашей собственной экономической жизни от колебаний экономической политики иностранных государств являются гарантиями и залогом международного мира. В свете опыта и предвидения легче утверждать совершенно обратное. Поэтому я симпатизирую скорее тем, кто хотел бы минимизировать, чем тем, кто хотел бы максимизировать экономическую запутанность между странами. Идеи, знания, наука, гостеприимство, путешествия - это те вещи, которые по своей природе должны быть международными. Но пусть товары будут отечественными, когда это разумно и удобно, и, прежде всего, пусть финансы будут в первую очередь национальными. Но в то же время те, кто стремится освободить страну от ее пут, должны быть очень медленными и осторожными. Речь должна идти не о вырывании корней, а о медленном обучении растения расти в другом направлении.
Теперь он обратился к довоенному этапу глобализации, чтобы интерпретировать происхождение катастрофы 1914 года как конфликт из-за торговли: "век экономического интернационализма не был особенно успешным в предотвращении войны". Как следствие, «большая степень национальной самодостаточности и экономической изоляции между странами, чем существовала в 1914 году, может скорее послужить делу мира, чем наоборот». Таким образом, гармония между странами требует ограничения глобального взаимодействия.
Величайшее, но и наиболее проблематичное изложение посткризисной мысли Кейнса, "Общая теория занятости, процента и денег" 1936 года, раздирается глубоким напряжением. Есть два направления, в которых логика может быть направлена: первое - к интеллектуальной структуре, которая может быть относительно легко применена в политике, как в ситуации 1930-х годов - это был Кейнс, который вел в направлении нового синтеза, быстро сформулированного Джоном Хиксом и Роем Харродом. В интерпретации Хикса, в долгосрочной перспективе предельная производительность капитала будет падать; но действия правительства могут подтолкнуть экономику к лучшему равновесию.
В "Общей теории" Кейнс изложил концепцию, согласно которой международная гармония может быть достигнута, если страны перестанут конкурировать в сфере торговли:
В предыдущей главе я уже отмечал, что при системе внутреннего laissez-faire и международного золотого стандарта, которая была ортодоксальной во второй половине девятнадцатого века, у правительства не было никаких средств для смягчения экономического кризиса внутри страны, кроме конкурентной борьбы за рынки. Ибо все меры, способствующие состоянию хронической или периодической неполной занятости, были исключены, за исключением мер по улучшению торгового баланса по счету доходов. Таким образом, в то время как экономисты привыкли аплодировать преобладающей международной системе как приносящей плоды международного разделения труда и одновременно гармонизирующей интересы различных наций, скрывалось менее благотворное влияние; и те государственные деятели, движимые здравым смыслом и правильным пониманием истинного хода событий, считали, что если богатая, старая страна будет пренебрегать борьбой за рынки, то ее процветание упадет и потерпит крах. Но если страны смогут научиться обеспечивать себе полную занятость своей внутренней политикой (и, мы должны добавить, если они также смогут достичь равновесия в динамике своего населения), то не будет никаких важных экономических сил, рассчитанных на то, чтобы настроить интересы одной страны против интересов ее соседей. По-прежнему будет пространство для международного разделения труда и международного кредитования в соответствующих условиях. Но больше не будет настоятельных мотивов, почему одна страна должна навязывать свои товары другой или отбивать предложения своего соседа не потому, что это необходимо для того, чтобы она могла заплатить за то, что хочет купить, а с явной целью нарушить равновесие платежей, чтобы создать торговый баланс в свою пользу.
Второе кейнсианское видение - это мир с радикальной финансовой нестабильностью. Именно этот механизм разрушил международную систему во время Великой депрессии, и именно он вновь возникнет после 1970-х годов. Логику этого стиля кейнсианства впоследствии наиболее четко сформулировал Хайман Мински. В 1930-х годах Кейнс рассматривал в основном британские дебаты: некоторые британские экономисты рассматривали феномен крупномасштабной безработицы как свидетельство постоянного избытка товаров и полного удовлетворения человеческих желаний. В противовес этому видению возникла альтернативная версия, согласно которой проблема была порождена спекуляциями и ошибками бизнеса. В результате вместо эффективного регулирования цен для очищения рынков, регулирование количества стало способом восстановления равновесия, но это было неоптимальное равновесие. Элизабет и Гарри Джонсон пришли к выводу, что Кейнс представил "теорию цен и движения цен на активы, созданную биржевыми спекулянтами".