Каждое слово, вылетающее из моего рта, было наполнено жаром, я заново переживал те дни без Пии.

Я бы не вернулся к той жизни. Никогда больше.

— Сначала я подумал, что, может быть, ты инвестировала в меня; возможно, тебе нужно, чтобы я проявил себя, прежде чем ты сможешь быть со мной. Я работал как проклятый, полный решимости достичь всего, чего ты для меня хотела. Я начал получать признание и даже сохранил работу в заведении на несколько дополнительных месяцев, чтобы ты знала, как меня разыскать. Но ты хранила молчание, и это начало выводить меня из себя. С течением месяцев я все больше зацикливался на том, для чего же ты оставила мне деньги, если не планировала возвращаться. Месяцы превращались в годы, а моя одержимость этим вопросом только росла. Чем больше росла моя одержимость, тем целеустремленнее я становился… и тем сильнее мне хотелось наказать тебя за твое отсутствие. Я считал каждый прожитый день, обещая сделать тебя своей пленницей на то же количество дней, на которое ты делала меня своим в течении многих лет. Не важно, где и в каком состоянии ты находилась, я бы выследил тебя. Даже если бы ты была мертва, я бы раскопал твою могилу. Ничто, даже смерть, не удержала бы тебя от меня. — Острые, как лезвие, слова рассекали воздух, отражаясь от стекла.

Мир замер, когда она столкнулась с масштабом моей одержимости. Как я уже говорил, спрятаться было негде, даже за порогом смерти, не говоря уже о стеклянной двери.

Судя по прерывистому дыханию Пии, она тоже это знала. Ее взгляд, напряженный и печальный, встретился с моим. Она прижала ладонь к забытому стеклу, разделяющему нас.

Я накрыл ее руку своей через дверь. Дыхание Пии участилось, как будто она почувствовала ласку через барьер, и холодная поверхность почему-то стала теплой. Я уставился на то место, где наши руки были соединены через стекло.

— Ты знаешь, чему равны тринадцать лет, восемь месяцев, одна неделя и четыре дня? — Спросил я низким голосом.

Пия уставилась на меня так, словно понятия не имела, что сказать или что чувствовать.

— Они равны 5000 ночам, которые я провел без тебя.

Молчание Пии было наполнено ароматом неуверенности, как будто она пыталась понять, к чему я веду этот разговор.

— Я считал каждую ночь, проведенную без тебя, пока не понял, что прошло 5000 дней в попытках найти тебя. Я устроил себе вечеринку, поминальную, если можно так выразиться, в честь времени, которое потратил на твои поиски. Последнее, чего я ожидал в тот вечер, — это того, что ты войдешь в двери.

Глаза Пии расширились, зрачки увеличились, когда эти слова запечатлелись в ее мозгу. Уголки ее рта начали растягиваться в ироничной улыбке. С легкой ухмылкой я опустил взгляд на наши руки, соединенные через стекло.

— Так, скажи мне, принцесса. Неужели ты думала, что сможешь одурачить меня, заставив думать, что мы не виделись четырнадцать лет?

Ее глаза метнулись к саду снаружи, избегая моего взгляда и ища ответ, который оправдал бы обман.

— Я… я не пыталась одурачить тебя. Я просто округляла.

Тело Пии было натянуто, и я знал, что она на грани срыва.

Я вздохнул, как будто объяснял реальность капризному ребенку.

— Нет, не так. Ты беспокоилась о том, почему я вернулся в твою жизнь, и отчаянно пыталась замести следы. Так почему бы тебе не избавить меня от лишних слов и самой не признаться в тайне, которая столько лет тяготит твою душу?

Глаза Пии стали еще шире и остекленели, лицо вытянулось.

— Аксель, я…

— Скажи это.

— Пожалуйста, — взмолилась она, её взгляд наполнился ужасом, а голос дрожал.

— Больше нет смысла скрывать, Пия. Я уже знаю, но хочу услышать это от тебя.

Тяжелый аромат страха витал в воздухе, но ее время истекло.

— Я не могу.

— Скажи это! — закричал я.

Щеки Пии посерели, взгляд стал пустым, как будто из нее высосали всю жизнь.

— Поппи — твоя дочь.



5000 Ночей Назад

Пия

— Вы беременны.

Ужас сковал мою спину. Слова врача прозвучали как шутка, и я ждала кульминации. Когда она не последовала, я быстро прибегла к оспариванию результатов, полученных современной медициной.

— Нет, не беременна, — заявила я.

Врач в накрахмаленном белом халате уставилась на меня сквозь очки в черной оправе, слегка надвинутые на нос. Она была высокой брюнеткой с волосами до плеч, собранными в свободный пучок. Ее голубые глаза излучали ауру интеллекта, смешанного с сочувствием.

— Мне жаль, если эта новость пришла к Вам в неподходящее время. — Мягко ответила она.

Гинеколог уловила намеки и сделала вывод, что это не радостное событие. Вместо того, чтобы поздравить меня, она заглянула в мою карту, вероятно, вычисляя мой возраст по дате рождения. Двадцать один год — не такая уж бесцеремонная юность. Тем не менее, я была слишком молода, чтобы стать матерью, поэтому схватила отрицание за рога.

— Ничего не пришло ко мне в неподходящее время, потому что я точно не беременна.

Доктор вздохнула. Она явно не просыпалась с мыслью о том, что проведет день, защищая науку перед недавней выпускницей колледжа.

— Анализ крови однозначен, Пия. Вы беременны.

— Я делаю уколы с семнадцати лет, — возразила я. — Так что беременность невозможна.

Хотя я знала, что моя судьба предрешена, я говорила с непоколебимой уверенностью. Если бы я отказалась от беременности, это каким-то образом отменило бы результаты, установленные медициной двадцать первого века.

— Противозачаточные уколы эффективны лишь на 94 %. Шанс забеременеть увеличивается, если есть задержки между приемами, особенно если зачатие происходит в период, когда укол менее эффективен.

Я почувствовала головокружение, так как отрицать правду становилось все труднее и труднее. Черт. Не стоило откладывать последний укол.

Со свадьбы Милана прошло две недели. Все это время я провела, съезжая из родительского дома в свою новую квартиру. Воспоминания об Акселе не отпускали меня ни на минуту. Когда переезд закончился, и мне больше не на что было отвлечься, просочились сомнения, правильно ли я поступила. Если уход от Акселя был правильным решением, то почему, черт возьми, это казалось таким чертовски неправильным?

Я поддалась своим внутренним демонам и поехала в Шато в Хемпстеде, чтобы разыскать его. Мне пришлось остановить себя прямо перед тем, как сделать решительный шаг. Слова всех остальных и мое прошлое пропитали сомнениями ту, казалось бы, волшебную ночь, которую мы разделили. Когда тебя так часто обжигали мужчины, начинаешь сомневаться в своей способности отличать хороших парней от плохих.

После внутреннего смятения в голову пришло кое-что похуже: у меня был незащищенный секс с незнакомцем.

Часто ли Аксель делал это с другими женщинами?

Мы были настолько захвачены моментом, что презервативы казались неважными. Супер-саморазрушительное поведение — я знаю, но, по крайней мере, я была в ударе. И все же… был ли Аксель несдержанным в целом или только со мной?

Я понятия не имела, спал ли он с кем попало без защиты и мне нужно было как можно скорее сдать тест на ЗППП. Если бы я была чиста, это могло бы означать, что я стала исключением для Акселя, как он был для меня, и, возможно, надежда все-таки была. Как только результаты анализов окажутся отрицательными, и если я все еще не смогу перестать думать о незнакомце, я поеду в Шато.

Вместо того чтобы навестить Акселя, я обратилась к врачу.

Ну, тесты на ЗППП были отрицательными; просто так получилось, что еще один тест оказался положительным. Учитывая, сколько раз Аксель трахал меня той ночью, разве это должно быть сюрпризом?

Когда в лаборатории проверяли анализы на венерические заболевания, они также проверили кровь на возможную беременность. Теперь я жалела, что пришла на проверку, как будто жизнь в отрицании могла каким-то образом освободить меня от этой реальности.

— Если это не то, с чем Вы готовы справиться… мы можем обсудить Ваши варианты, — многозначительно сказала она.

Я резко подняла голову, чтобы встретиться с ней взглядом. Она имеет в виду аборт. Черт. Я всегда полагала, что прерывание беременности — удел подростков после выпускного. Это казалось странным выбором для человека моего возраста, у которого есть работа и новая квартира.

Как я дошла до этого? Это была ситуация, с которой я не сталкивалась, и о которой никогда не задумывалась.

Врач обсудила различные варианты и вручила мне брошюры клиник на случай, если материнство окажется не для меня. Все это время я тупо смотрела на нее. Моя рука скользнула по животу, поглаживая кожу. Я никогда не обладала какими-то исключительными материнскими инстинктами. Казалось безответственным со стороны природы доверить мне чью-то жизнь. По всеобщему мнению, я была непутевой. Что я знала о том, как заботиться о другом человеке? У меня не было права браться за подобные начинания, так почему же мне было поручено защищать эту жизнь? Я буду нести ответственность, если с ней что-то случится. Это было пугающе… и в то же время странно чудесно.

— Можно мне взглянуть на это?

— Это?

— Это… — Мой голос прервался, пока я подыскивала слово, чтобы описать крошечное существо внутри меня. «Ребенок» звучало бы слишком официально, и я не смогла бы позволить себе альтернативный вариант после того, признала бы это слово. «Плод» звучало бы слишком клинически, поэтому я просто указала на свой живот. Мне нужно было встретиться с существом, растущим внутри меня, прежде чем принять решение, которое необратимо повлияло бы на него или на нее.

— Вы сможете сделать УЗИ через несколько недель.

До нескольких недель было так далеко.

— Ох, ладно. Но… откуда мне знать, на что это похоже? — выпалила я.

— Что Вы имеете в виду?

Я снова указала на свой живот.

— Маленький, — тихо сказала она.

— Насколько маленький? — Я подняла два тонких пальца, чтобы показать размер плода. Большой и указательный пальцы едва соприкасались, между ними оставался сантиметр пространства. — Больше этого?