Глава 18

Аксель

Летнее солнце, смешанное с чикагским ветром, создавало комфортную погоду. Я наблюдал, как Пия целеустремленно расхаживает по застекленной терассе, поливая садовой лейкой висящие горшки с растениями. На ней были черные штаны для йоги, майка в тон и повязка на голове с безошибочно узнаваемыми блестками по краям. Волосы спадали на спину, как блестящий черный занавес. Я почти чувствовал жар, излучаемый ее телом с каждым ее шагом. Несмотря на мой гнев, гипноз, которым она владела, было трудно отрицать.

Черт, она была прекрасна.

Прошло два дня с тех пор, как Пия сбежала. Потоки сообщений и пропущенных звонков от Леви не доходили, потому что фестиваль проходил в отдаленном месте, и я слишком поздно узнал, что Пия сбежала в Чикаго. Я понял, на какие крайние меры пошла Пия, чтобы обмануть меня. Я звонил ей без остановки, оставляя на голосовой почте все мыслимые угрозы, и как только закончилось шоу, вылетел в Чикаго и отправился в резиденцию Амбани за городом.

Дом стоял в конце мощеной подъездной дорожки. В отличие от дома Пии в Нью-Йорке, он не был сильно укреплен, поскольку его окружали многочисленные акры земли. Возможно, Амбани считал, что уединение обеспечивает достаточную безопасность.

Было легко обойти большие ворота и обогнуть дом, чтобы проверить, как проникнуть внутрь. Обнаружить Пию, болтающуюся на террасе, было просто удачей.

Я боролся с желанием выломать дверь, ворваться внутрь и вытащить ее за волосы. Неужели она думала, что побег в другой город обеспечит ей безопасность?

Я годами ждал, чтобы найти ее, а она сбежала при первой же возможности. Пришло время вырвать ее из этой жизни раз и навсегда и глубже погрузить в свою. Если она думала, что то, что я делал до сих пор, чтобы загнать ее в угол, было плохим, я докажу, что она ошибается. У меня было все время в мире, чтобы заставить ее подчиниться моей воле.

Как только я снова нашел Пию, я объявил, что больше не буду выступать. Этот фестиваль ознаменовал конец моего последнего контрактного соглашения. Слава стала бы помехой в моей новой жизни с Пией. Мы никуда бы не могли пойти, не будучи узнанными, и у меня было чувство, что Поппи не из тех, кто любит быть в центре внимания. Она бы точно разбила одну или две камеры папарацци, если бы они приблизились к ней.

Я оставался в центре внимания так долго только потому, что знал, что Пия работает в музыкальной индустрии. Моим стремлением было поддерживать присутствие на публике, чтобы оставаться заметным для неё, и она могла связаться со мной. Теперь, когда я нашел ее, выступления больше не служили мне целью. Отныне мы будем создавать музыку только тогда, когда нам заблагорассудится, без лишних хлопот с дедлайнами или выполнением требований.

Слава больше не стояла на пути, оставалось лишь одно препятствие. Амбани. В результате шокирующего поворота событий, ситуация разрешилась сама собой. Или так я думал. Я списал Амбани со счетов, считая его гиблым делом. Не было смысла бить мертвую лошадь, потому что Амбани сам вышел из игры.

Оказалось, что моя ошибка заключалась в том, что я преуменьшал преданность Пии ему. Как бы я ни пытался стереть из памяти тринадцать лет, которые они провели вместе, Пия хотела завершения. И мне было неприятно это признавать, но я понимал, что она может бороться со мной на каждом шагу, пока не получит его. Пия, должно быть, уже видела Амбани и была посвящена в ситуацию.

Мои глаза горели яростью, челюсть крепко сжалась в угрожающей гримасе. Я хотел трясти Пию до тех пор, пока она не перестанет заботиться об Амбани. Мое напряженное тело двинулось к стеклянной двери, готовое выбить её, если Пия не откроет мне.

Почувствовав тяжесть моего взгляда, Пия опустила зеленую садовую лейку и повернула голову в поисках источника. Между ее бровями пролегла глубокая морщина, а спина выпрямилась, когда она выглянула через стеклянные двери своей террасы. Пия поймала мой взгляд, когда я появился в поле зрения. Даже отсюда я мог видеть, как у нее перехватило дыхание. Она покачала головой, словно прогоняя мое присутствие или прося меня не делать того, что я задумал. Пия предполагала, что за ее действия последует расплата. Она была права.

— Аксель, — произнесла она из-за стекла. Я ожидал, что ее голос будет приглушенным. Вместо этого я услышал ее громко и отчетливо, несмотря на разделяющую нас дверь. Взглянув на верх стеклянной стены, я увидел открытую форточку, обеспечивающую циркуляцию воздуха внутри. Похоже, терраса не была частью центральной системы кондиционирования в доме.

В отличие от комнаты, воздух между нами был густым от напряжения, горячим, гнетущим и тяжелым. Я шагнул ближе. Гладкая кожа, мягкая, как бархат, вызывала у меня желание протянуть руку и прикоснуться к ней. К черту. Я прикоснусь к ней.

— Открой дверь, Пия. — Мой голос был низким, как раскат грома, каждое слово сопровождалось резким вдохом, пока я пытался контролировать свой гнев. Я знал, что она прекрасно слышит меня через дверь.

После того, как она оправилась от шока, вызванного нашей встречей в Чикаго, на ее лице появилось задумчивое выражение. Она стояла высокая и вызывающая за стеклянной стеной, ничуть не обеспокоенная моим требованием.

— Открой эту чертову дверь, пока я ее не выломал. — Словно предзнаменование рока, мой голос эхом разнесся за дверью. Я глубоко вдохнул, мгновенно приходя в себя. — Мы это обсуждали, — я попытался звучать благоразумно, несмотря на кипящую во мне ярость. — Бежать бессмысленно, потому что спрятаться негде. У тебя не хватит духу смотреть, как я уничтожаю людей, которых ты любишь.

Ее взгляд был полон решимости, губы сжались в тонкую линию с непоколебимым намерением.

— Я сбежала, потому что должна была узнать, что происходит.

Я ухмыльнулся упрямству в ее голосе.

— Ты нашла то, что искала, принцесса?

— Ты знаешь, что да, — прошептала она. — Я никуда с тобой не пойду.

Уголки моего рта изогнулись, когда я уставился на Пию с безмятежным спокойствием. Пришло время раскрыть ей все карты. Я не хотел прибегать к этому, но она выкрутила мне руки.

— Ты уверена, принцесса? Мы так и не удосужились открыть папку Поппи. Разве ты не хочешь знать, что я узнал о твоей дочери?

Глаза Пии больше не были карими и решительными, они стали черными, как штормовое море. Она крепко сжала кулаки по бокам, руки дрожали. Давление в ее венах, казалось, готово было лопнуть в любой момент.

Мой грозный взгляд не тронула ее невысказанная просьба не вмешивать в это дело Поппи.

— Если ты не будешь усугублять ситуацию, я не стану рассказывать всему миру о том, что узнал о Поппи. — Великодушно предложил я. — Только на этот раз я забуду о расплате за промах. Ты немного повеселилась. Теперь пора возвращаться домой. Открой эту дверь.

От ее тела исходило слабое свечение. В воздухе стояла тишина и спокойная неподвижность. Я знал, что это значит. Пия не станет выполнять мое требование.

Почему люди упорно выбирают сложный путь? Она должна была знать, что бежать некуда, и лишь оттягивала неизбежное.

Лицо Пии приобрело стоическое выражение с жуткой решимостью, о которой я в ней и не подозревал.

— Ты ничего не сделаешь Поппи. — Произнесла она с непоколебимой уверенностью.

Я поднял брови, как бы говоря: вызов принят, принцесса.

— Для меня нет пути назад, Аксель. — Тихо проговорила она. — Приехать домой и увидеть Джея… — Ее губы задрожали, и она прикусила нижнюю, чтобы остановить себя. Успокоившись, заговорила снова. — Видишь ли, Джей напомнил мне, что я уже не тот человек. Мне жаль, Аксель. Я не могу пойти с тобой.

Я ударил кулаком в дверь без раздумий.

Блядь.

Пия нарушила спокойствие, которое я оттачивал годами.

Я уставился на стекло с маниакальной сосредоточенностью, переполненный сильными эмоциями, которые невозможно было долго сдерживать. Я был близок к тому, чтобы потерять контроль и сорваться. Я чувствовал, как это приближается, но не мог контролировать себя. Мои глаза были дикими и расфокусированными из-за мысли, что она могла найти способ вырваться из моей хватки.

Нет.

Нет.

Невозможно.

План был безотказным. Я не оставил ничего на волю случая.

Тогда какого хрена она выглядела такой безмятежной, как будто нашла выход?

Пия уставилась на меня глазами, умоляющими понять… как будто у нее был выбор в этом вопросе.

— Мне жаль, Аксель, — повторила она. — Мне жаль, что мы упустили свой шанс, но слишком многое изменилось для меня за последние четырнадцать лет.

При этих словах над нами нависла темная тень. Хитрая усмешка скользнула по моему лицу, позволив мне вновь обрести самообладание.

— Ты знаешь, как долго я тебя искал? — Мягко спросил я. — Потому что я знаю. Я считал каждый день, когда ты была вдали от меня. Вот почему меня забавляет, когда ты говоришь, что с момента нашей встречи прошло четырнадцать лет.

Кровь отхлынула от лица Пии.

— О чем ты говоришь?

Я подошел ближе, пока мы не оказались лицом к лицу, разделенные лишь стеклянной дверью.

— Ты намеренно повторяешь временные рамки, чтобы внедрить это число в мое подсознание. Разве не так, Пия?

Пия пыталась сохранить бесстрастное выражение лица, но было слишком поздно. Я чувствовал страх, затаившийся внутри, и ужас от того, что ее самые сокровенные тайны будут раскрыты.

Верно, принцесса, я раскусил твою маленькую игру.

— Ты знаешь, сколько времени действительно прошло до того момента, как мы снова встретились?

Губы Пии приоткрылись, словно для ответа на риторический вопрос, но вместо этого она предпочла промолчать.

— Тринадцать лет, восемь месяцев, одна неделя и четыре дня.

Глаза Пии не мигали. Ее кожа побледнела, пока она стояла, как статуя, не делая ни единого движения.

— После той ночи на пляже, — продолжил я, не дав ей опомниться. — Я не мог взять в толк, зачем ты оставила все эти деньги, если планировала уйти из моей жизни.