ГЛАВА 33

ГЛУШИТЕЛЬ

Когда въезжаем на длинную подъездную дорожку к дому родителей Елены, я начинаю потеть.

Это будет совершенно другая обстановка, в отличие от прошлого раза, когда я видел ее родителей, поэтому не знаю, чего ожидать. Хочется понравиться семье Елены. Не только из-за того, кто я и что мои деньги могут дать ей, но и потому как сильно я дорожу ею. Хочется, чтобы в душе они знали, что она - самое важное в моей жизни. Хочу, чтобы знали, что я посвятил себя тому, чтобы сделать ее счастливой.

Паркую внедорожник перед домом и делаю глубокий вдох, осматривая его.

Два этажа. Серый кирпич. Гараж на две машины. Большое крыльцо. Дом стоит на большом участке земли, с шикарными воротами и дорогим забором вокруг. Ближайшие соседи находятся в полумиле от дома. Вокруг дома растут большие дубы, а вдалеке виднеется пруд.

Дом... уютный. Привлекательный. Елена говорила мне, что выросла в комфорте, и, наверное, могу признать, что немного разочарован, потому что ее представление о комфорте и мое - две совершенно разные вещи.

Выхожу из машины и обхожу спереди, чтобы открыть для Елены дверь. Она соскальзывает со своего сиденья, и я вижу, что она рада вернуться домой.

Елена ведет меня к маленьким ступенькам, поднимается на крыльцо, а затем входит в парадную дверь. Не стучит. Дверь не заперта. Усмехаюсь. Никто в Меридиан-Сити не оставит входную дверь не запертой. Даже я, а у меня круглосуточная охрана.

Елена без раздумий заходит внутрь, но я задерживаюсь в дверях, как вампир, которого не пригласили.

— Перестань вести себя странно, - говорит она, и я осторожно делаю шаг через порог. Она ведет нас дальше в дом.

— Элли! - визжит Бетани, увидев дочь, и, оставив место у плиты, заключает Елену в крепкие объятия.

Ее мать поворачивается ко мне.

— Кристиан! - восклицает она, сжимая меня в не менее крепких объятиях. Обхватываю ее за плечи и обнимаю в ответ. — Я так рада, что ты смог приехать. - Оглядывает меня и указывает на рубашку. — Посмотри, какой ты красавчик. Сияешь, как новый пенни.

— Спасибо, что пригласили меня, миссис Янг.

— Бетани, - поправляет она со своим глубоким южным акцентом. Киваю ей.

Внимательно наблюдаю за Еленой, когда та подходит к брату. Она вздрагивает и медленно заключает его в объятия, я вижу, как дрожат губы Тревиса, когда он обнимает ее в ответ. Какое облегчение для ее семьи - знать, что она поправилась с тех пор, как они видели ее в последний раз.

Елена отпускает брата и я пожимаю ему руку, представляясь, а она подбегает к отцу и бросается в его объятия.

— Привет, милая, - говорит он, а на его лице появляется широкая улыбка. — Я скучал по тебе.

— Я тоже по тебе скучала, папа.

Замечаю, что ее отец выглядит более усталым, чем в последнюю нашу встречу. Наверное, из-за беспокойства о дочери. Он выглядывает из-за плеча Елены и смотрит на меня. Во взгляде столько ярости, что он может иссушить океаны. Он еще раз сжимает ее, прежде чем отпустить. Она встает рядом со мной, а из туалета появляется еще мужчина, улыбается Елене и машет рукой.

— Привет, Элли.

Она машет в ответ.

— Кристиан, это Джастин, будущий муж Трэвиса.

Пожимаю Джастину руку и он садится рядом с Трэвисом за кухонный остров. Я все еще чувствую, как Эллиот смотрит так, словно хочет, чтобы моя голова взорвалась. Бросаю ответный взгляд, как бы говоря: «Прекрати».

Бетани громко вздыхает.

— Я так рада, что вся семья здесь.

Семья. Это слово в равной степени леденяще-холодное и обжигающе-горячее для меня. Семья - настолько далекое понятие, что кажется неправильным. Кажется, будто, произнося это слово, предаю своих родителей.

Елена уходит на кухню, чтобы помочь матери с едой, оставляя меня одного под испепеляющим взглядом отца.

— Кристиан, - начинает Бетани, помешивая что-то в кастрюле на плите, — мы все были так заняты заботой об Элли, что мне теперь кажется, будто ничего о тебе не знаю. Как вы познакомились? То есть знаю, что это было по работе, но это не может быть всей историей. Расскажи все! - Она откидывает голову назад и издает звук восторга. — Держу пари, это было романтично. Так ли это было?

Обмениваемся с Еленой взглядами.

Натянуто улыбаюсь.

— Жаль разочаровывать вас, Бетани. Однажды я увидел ее в офисе и подумал, что это самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. С тех пор не оставлял ее в покое.

Эллиот издает нечто среднее между язвительным смехом и рычанием. Его руки скрещены на груди, рот сжат в жесткую линию.

— О Боже! - громко восклицает Джастин, привлекая внимание всех присутствующих в комнате. — Святое дерьмо. Ты Кристиан, мать твою, Ривз! - Джастин легонько шлепает Трэвиса по руке. — Малыш, какого хрена? Ты сказал мне, что Элли встречается с каким-то богатым парнем, но не уточнил, что он гребаный миллиардер?!

Трэвис поперхнулся водой.

— Миллиардер? Как... как на букву «М»? Миллиардер? - Они смотрят на Бетани. — Мама! Ты сказала, что он живет в очень большом доме.

— Не смотри на меня! - игриво защищается Бетани. — Это Элли встречается с этим мужчиной. Она тебе и не сказала, что он миллиардер!

— Да, Элли, какого хрена? - Трэвис бросает в нее скомканное бумажное полотенце.

Она сужает глаза.

— Вы двое можете перестать делать это? Хочешь сказать, что не понял этого, когда я рассказала тебе, что поеду в командировку на Миконос и останусь на яхте?

— Ты не говорила, что едешь в командировку с генеральным директором!

Елена пожимает плечами.

— Упс.

Могу понять Елену, которая не рассказывала родителям, что я миллиардер. Думаю, у большинства родителей от этого остановилось бы сердце. Но я в шоке, что она так и не рассказала своему брату. Они очень близки. Постоянно разговаривают. Полагаю, он должен был быть первым, кому она рассказала. Уверен, ее родители погуглили меня, как только переступили порог особняка. По крайней мере, ее мать. Ее отец, похоже, не слишком интересуется тем, кто я такой - лишь бы держался подальше от его дочери.

Елена возвращается к помощи матери, а Бетани мне подмигивает, после чего переключает свое внимание на плиту. Ухмыляюсь. По крайней мере, я нравлюсь ее матери.

Осматриваю дом детства Елены. Какой он уютный. Мой особняк практически лишен всех признаков жизни. Никаких семейных фотографий на стенах. Никаких сувениров из отпусков. Нет табличек «Живи, смейся, люби». Единственные семейные фотографии стоят на книжной полке в моей комнате. У меня даже их не так много, ведь мои родители умерли тридцать лет назад. Единственная «семейная» фотография, которая у меня есть, - с Эдвином, когда я окончил Массачусетский технологический институт.

Помню тот день так ярко. Я шел по сцене, а потом напился в баре и переспал с двумя высокими блондинками сразу. Только когда, спотыкаясь, вернулся в гостиничный номер Эдвина в три часа дня на следующий день, понял, что он принес мне торт и подарок. Торт остался недоеденным, а подарком оказались отцовские часы «Breitling». Те самые, что были на нем в день убийства. Полиция хранила их почти двадцать лет в качестве «улики».

Это был первый и единственный раз, когда я обнял Эдвина.

Я никогда не смогу дать Елене ту простую жизнь, которая была у ее родителей. Их мир кажется таким оторванным от моего. От нашего. Простота не подойдет. Не для нее. Не после того, через что она прошла ради меня. Очень скоро я начну высекать ее имя на горах, чтобы доказать свою любовь.

С улыбкой наблюдаю за своим ангелом, пока она танцует на кухне со своей матерью.

— Ты пялишься на мою сестру.

Голос Трэвиса выводит меня из состояния оцепенения. Смотрю на него и киваю, после возвращаю взгляд на нее.

— Она постоянно говорит о тебе. Только хорошее, клянусь. Будь добр к ней, хорошо? Елена заслуживает счастья.

— Знаю. Черт, знаю, что заслуживает. Она заслуживает всего. Я... стараюсь изо всех сил.

Трэвис кивает.

— Ты идешь с ней на свадьбу?

— Не знал, что меня пригласили.

Он хихикает.

— Ты шутишь? Это мечта каждой пары, чтобы на их свадьбу пришел миллиардер. - Трэвис толкает меня локтем. — Буду ожидать не меньше четверти миллиона в качестве свадебного подарка.

На этот раз смеюсь я.

— Я буду иметь это в виду.

В другом конце комнаты Елена слизывает картофельное пюре с ложки, прежде чем бросить ее в раковину, я подмигиваю ей и говорю «Я люблю тебя».

Она подмигивает в ответ.

Когда ужин готов и стол накрыт, Елена ставит стул рядом, чтобы я сел. Эллиот и Бетани сидят на концах стола. Мы с Еленой сидим по одну сторону, а Трэвис и Джастин - по другую. Мне выпала сомнительная удача сидеть рядом с Эллиотом. Как только Елена занимает свое место, подтаскиваю ее стул поближе к себе.

Ее семья начинает тихонько болтать, наполняя свои тарелки. Застываю на своем месте, тупо уставившись на посуду.

— Кристиан, - говорит Бетани со своей стороны стола, смотрю на нее. — Не надо церемониться, дорогой. Пожалуйста, угощайся.

— Дело не в этом, - говорю я ей, а Елена смотрит на меня. Не свожу с нее взгляда, пока объясняю. — Мои родители умерли, когда я был ребенком. Поэтому очень давно не проводил День благодарения в кругу семьи.

— Мы будем рады, если ты захочешь провести время с нашей семьей, в любой момент. - Бетани поднимает бокал с вином. — За семью.

Мы все повторяем ее тост, звеня бокалами друг о друга.

Мои глаза начинают гореть, поэтому выхожу из-за стола, чтобы сбегать в ванную, пока из них не потекли слезы. Вытираю лицо салфеткой и смотрю в зеркало.

Впервые за долгое время мужчина в зеркале, который смотрит в ответ, не так уж плох.

Когда выхожу из ванной, Елена посылает мне воздушный поцелуй. Снова занимаю место рядом с ней. В середине ужина Эллиот прочищает горло, пробуя кусочек индейки .

— Бет, ты же знаешь, я обожаю твою стряпню.

— О, нет, - поддразнивает Бетани.

Эллиот ухмыляется, но в этом есть что-то... злобное.

И не думаю, что это направлено на Бетани.